1 глава
День был солнечный. Несмотря на то, что в последнее время погода не радовала, сегодня было достаточно тепло, из окна было хорошо видно, как легкий ветер колышет листву деревьев, как опадает эта самая листва. На ветках дерева, стоявшего практически у самого здания больницы сидело огромное количество птиц, и Дзюго поражался той красоте, что они создавали своим присутствием. Хотелось написать картину по ним.
Дзюго нужно было скоро возвращаться домой, в его ситуации врачи удивлялись настоящему желанию вылечиться, ведь они привыкли видеть пациентов, которые сбегали, умирали, ничего не хотели и умоляли дать им дозу.
Но с Дзюго было не так.
Конечно, было сложно. Особенно в самом начале: у него была ломка, его тошнило, тело отказывалось его слушаться. Он не чувствовал ничего, краски жизни пропали, уступив место серым будням. Каждый раз, когда к нему в палату приходил врач, Дзюго сидел, подтянув ноги к животу, раскачиваясь из стороны в сторону, и просил дозу.
«Дайтедайтедайте». Врач молчал, а когда Дзюго отпускало, они говорили о его самочувствии.
Хотя какое там могло быть самочувствие?
Тело Дзюго как будто не принадлежало ему. Он понимал, что хотел жить нормально, что пора кончать со всем этим, но организм отказывался нормально работать без наркотиков. Он не чувствовал запахов, вкуса еды – для него все было одинаково безразлично в мире, где нет героина.
Дзюго нервно выдохнул и сжал руки в кулаки.
Героин.
Г-е-р-о-и-н.
Сейчас, конечно, уже не так, но все равно тянет. Дзюго до сих пор подумывает о том, чтобы бросить все это и опять принять дозу, правда, такие мысли посещают его гораздо реже.
Иногда так хочется. До смерти. Но он терпит, он сжимает зубы и вспоминает Учиху, звонит ему, Учиха приезжает.
С ним как-то легче. С ним можно поговорить о Наруто, можно почитать ему нотации, сказать, что все, что он делает - неправильно. И тогда самому становится легче, потому что лучше уж быть зависимым от наркотиков, лучше выглядеть так уродливо, как он выглядит, чем быть таким ублюдком как Саске. Безумно красив, безумно умен, а сердце – лед. И не потому, что ему жизнь кто-то сломал или бросил его, растоптал когда-то любовь, а потому, что он сам так хочет.
Только вот теперь…
Голова жутко разболелась, и Дзюго решил прилечь. Свернувшись в позе эмбриона, он закрыл глаза и постарался думать о чем-нибудь приятном.
Хоть о чем-то кроме героина.
- Дзюго, ты в порядке?
Анита. Ну конечно, Анита.
Он слабо кивнул.
Медсестра подошла к нему, присела на краешек кровати.
- Скоро обед, ты придешь? Я могу принести сюда.
- Я приду. Приду.
Хоть Дзюго и лежал с закрытыми глазами, он прекрасно знал, как сейчас выглядит девушка. Хрупкая, невысокая с длинными каштановыми волосами, которые ей приходилось собирать в пучок в больнице, пряча их красоту. У нее зеленые глаза, большие, невероятные зеленые глаза, упрямый подбородок и совсем маленький нос.
Дзюго казалось, что этот образ он запомнил навсегда.
Анита осторожно погладила его по ноге, успокаивая.
- Ты уверен, что тебе стоит выписываться? Доктор считает, что тебе еще рано. Знаешь, он так говорит о тебе… как будто гордится. Таких, как ты, практически нет. Это достойно уважения, Дзюго.
Парень только вздохнул, зарываясь лицом в подушку. Анита, Анита. Она такая хорошая, она хочет для Дзюго только добра, она так гордится им.
Какой героин?
Г-е-р-о-и-н.
- Я ничего не успею. У меня ничего нет.
Такие разговоры у них были что-то вроде приветствия. Анита настаивала его на нужную волну, управляя его чувствами, мыслями и телом.
- Ты успеешь! – девушка приблизилась к нему. – Вот увидишь, все будет хорошо.
Дзюго знал, что это неправда, но ему так хотелось верить нежному голосу, так хотелось доверять этой маленькой, тонкой ладошке, что ласково поглаживала его по боку, и этим зеленым глазам, которых он сейчас не видел.
- Обещаешь?
Тихий смех вызвал тепло по всему телу. Он так редко чувствовал тепло.
- Конечно, только останься здесь подольше, для верности. Можешь потом пожить у меня, я тебе помогу.
Дзюго открыл глаза и взглянул на медсестру.
Как глоток свежего воздуха.
- Я уверена, вы с Момо подружитесь.
У Аниты была собака – Момо, порода – акита. Дзюго обожал животных, он точно помнил это с детства, когда героин еще не стал частью его никчемной жизни.
Пожить у Аниты? Пугать ее своими приступами? Хотя, она же медсестра, она привыкла… но именно перед Анитой ему было стыдно. Стыдно до невозможности, когда она, шепча что-то успокаивающее, гладила его по спине, когда его рвало. Когда она читала книги ему на ночь, а Дзюго скрипел зубами от стыда, потому что эта девушка уже давно должна была вернуться домой. Ему было неловко и так хорошо, когда он дрожал по ночам от холода, а Анита гладила его по мокрым волосам и говорила, что все пройдет. Он был в ужасе от своего болезненно худого, искалеченного наркотиками тела, от исколотых вен, от всего, а медсестра даже не морщилась, она легонько улыбалась Дзюго, когда проводила процедуры.
Когда ему было совсем плохо, Анита рассказывала ему о своей жизни, и он пытался слушать ее очень внимательно, чтобы не думать о кайфе, о том, что ему было бы гораздо лучше, если бы он сейчас был под кайфом.
Если бы… героин.
Г-е-р-о-и-н.
А-н-и-т-а.
- Может, ты поспишь? До обеда полчаса, я могу почитать тебе что-нибудь.
У Аниты в живых только бабушка, мама у нее давно умерла от передоза, а отец спился. Поэтому она и пошла работать в клинику, чтобы помогать больным людям. Таким, как Дзюго.
- Да, я хочу.
Дзюго не понимал, почему Анита так часто приходит к нему, почему проводит с ним столько времени. Саске лишь усмехался, когда медсестра в очередной раз заходила в палату, чтобы спросить, как у Дзюго дела. А та смотрела на него возмущенным взглядом, краснела и не заходила больше к нему до тех пор, пока Учиха не выходил из палаты.
Анита заботливо укрыла его одеялом, погладила по голове и достала какую-то книгу. И Дзюго вдруг передумал.
- Нет. Просто… посиди со мной.
- Конечно.
- Спасибо.
Послышался тихий вздох, маленькая теплая рука девушки вдруг прижалась к его щеке, невесомо погладила по закрытым векам, по контуру губ и сжала его руку.
Дзюго уснул, уверенный в том, что когда проснется, его будет ждать теплый обед, он съест его наполовину, а Анита похлопает его по впалому животу и заставит съесть еще.
А-н-и-т-а.
- Как самочувствие, Наруто?
- Вы выпустите меня домой?
- Сначала скажи, как ты себя чувствуешь.
- Отлично. Отпустите?
- Наруто, твоя тетя очень волнуется за тебя.
- Вы отпустите меня домой?
- Что же ты…Что за важные дела тебя там ждут?
- Мне очень нужно домой, чтобы прийти в норму. Я не хочу быть в больнице.
- Ты словно маленький ребенок. Мы оба с тобой понимаем, что ты еще не выздоровел окончательно.
- Неделя, доктор. Я здесь уже неделю! Сколько можно?
- Лежи, Наруто. Тебе нельзя вставать.
- Черт!
- Спокойно, положи голову на подушку. Аккуратно. Тебя не тошнит? Вот так, молодец. Сейчас я позову сестру, и она даст тебе обезболивающее. Наруто, послушай меня.
Наруто, тяжело дыша, откинулся на подушку и с силой сжал зубы. Голова раскалывалась на две части, но он уже привык к этому. Во всяком случае его перестало тошнить.
- Ты должен думать о чем-то приятном, чтобы поскорее выздороветь.
Сестра пришла буквально через пару секунд, дала ему таблетки и заботливо поправила сбившееся одеяло. Как только она ушла, Наруто закрыл глаза и медленно выдохнул.
Ему нужно убираться отсюда.
Неделю назад он очнулся в больнице под капельницей. Рядом на стуле сидела Тсунаде, она с силой сжимала его ладонь и неустанно смотрела на приборы, которые показывали его состояние. Выглядела она разбитой и уставшей, и Наруто навсегда запомнил тот ее взгляд, который он увидел в тот момент, когда очнулся.
Узумаки помнил все вплоть до того момента, когда Саске уехал на машине, а потом… уже как-то неотчетливо, какими-то картинками. Он помнил чьи-то стоны, рев, и везде было больно. Оказывается, после драки с «Акацки» он отключился. Его заметили прохожие, позвонили в скорую, и вот он здесь уже неделю. У него сотрясение мозга, куча синяков, перелом двух пальцев на правой руке, повреждение почек, у него вообще болит все тело. Но он ни за что не хочет больше оставаться в больнице.
Ему не давала покоя ситуация с «Акацки». Он думал о том, что, возможно, все действительно серьезно и Дейдара хочет убить его за «грешки отца». Это даже звучало абсурдно. Убить? В жизни Узумаки никогда не было таких ситуаций, это что-то из ряда вон выходящее. Наруто столько раз порывался спросить у Тсунаде, может, она что-то знает… Но каждый раз, когда он открывал рот, ему на глаза попадался уставший и замученный взгляд опекунши, и он молчал. Не хватало еще, чтобы она беспокоилась из-за этого. Узумаки точно решил, что сразу после выписки пойдет к Какаши, попробует разузнать об отце Дейдары. В конце концов, это серьезно, и, черт побери, несправедливо.
Узумаки вообще запутался. С одной стороны ему хотелось верить в то, что отец убивал тех, кто действительно были преступниками. Но даже если так… Даже если так, имел ли он на это право? И что, если отец этого сумасшедшего Дейдары нормальный, добропорядочный человек? Что тогда Наруто будет думать о своем отце?
Узумаки много раз отгонял от себя эти мысли. Его отец ушел из этой организации, он был хорошим человеком, который просто не мог больше убивать, ведь так? Чертовски сложно.
Невыносимо было думать об этом.
Какаши приходил, но старательно избегал этой темы. Наруто допытывался, он спрашивал, пару раз кричал, и тогда Хатаке как вбил в него слова:
- Когда ты выйдешь отсюда, мы обо всем поговорим, обещаю. А сейчас лежи и лечись, ты в безопасности и Тсунаде тоже!
И Наруто замолчал. Узумаки искренне верил, что Какаши поможет ему со всем разобраться. И только эта вера спасала его от самых ужасных предположений.
Узумаки допускал такой вариант, что придется заново осваивать кендо. Если его жизни действительно что-то угрожает, то он обязан будет защитить себя и, возможно, не только себя.
Узумаки всей душой желал, чтобы это «возможно» не стало чем-то большим.
Саске не приходил всю неделю, а Наруто, словно идиот, каждый раз задерживал дыхание, когда двери палаты открывались.
Каждый раз он ждал Саске.
И он бы, несомненно, простил ему все, надавал бы по роже и простил. Но Учиха... Тот его взгляд, холодный, надменный, как будто Узумаки в действительности никогда его не интересовал. Как будто это была просто игра, а Наруто был пешкой.
Но ведь это не может быть игрой.
- Ни хрена не так, – вслух прошептал Наруто.
Так невозможно сыграть. Его Саске не придуманный, он - настоящий, он живет у Наруто в сердце, в душе, в мыслях. Он существует, и он ему нужен.
Всю эту неделю Наруто прокручивал в голове события последних трех месяцев, трех самых классных месяцев в его жизни. Каждую минуту Наруто силился найти в Саске актера, найти недочеты, плохую игру. И не мог.
В конце концов, если Саске играл, то Наруто либо чокнутый, либо влюбленная наивная девочка.
В чем тогда проблема? Что с ним случилось? Узумаки ужасно хотел знать ответы на все вопросы, ужасно хотел вытрясти из Учихи всю дурь, лишь бы он был рядом.
- Эй, чувак? – голос Кибы заставил Наруто вздрогнуть. – Ты не спишь?
Он с трудом открыл глаза и посмотрел на друга.
- Как он там?
Инудзука вздохнул и подошел к Наруто, садясь на край кровати. Он привычным жестом потер лоб, хмурясь.
- Может… слушай, может забудешь об этом? Ну, хотя бы на несколько минут.
- Киба.
- Мы с ребятами беспокоимся за тебя, Гаара уже с ума сходит. Ну не вышло у вас…
- Киба.
- На этом же жизнь не кончается, верно? Сейчас главное поправиться…
- Киба!
- Он был сегодня. Вчера, позавчера, он ходит и делает вид, что все нормально. Все как всегда. Я не хочу понимать, почему ты каждый раз спрашиваешь об этом.
Узумаки зажмурился и застонал, низко, хрипло, больно.
- Ты в норме? – Инудзука приблизился к нему. Наруто чуть не взвыл. – Узумаки! Нахрена так пугать?! – Киба положил руку ему на лоб и закричал: - Эй! Врача, черт!
- В норме, Киба, – Узумаки перевел дыхание и сбросил с себя теплую ладонь. – Я. В. Норме, – отчеканил он.
- Уверен?
- Да.
- Черт, чувак. Ты пугаешь, – Инудзука облегченно выдохнул. – Я принес тебе сок. Они - черти, блин, все забирают. В больницу нельзя то, в больницу нельзя се…
Наруто вполуха слушал ворчание друга. В груди было тяжело. Тяжело и больно. Уже который раз Киба приходит и говорит, что с Саске все в порядке, что он по-прежнему ходит на лекции, отвечает, когда надо, всегда готовый. Никто не замечает в нем грусти, раскаянья – с одной стороны Наруто понимает, что никто из них не знает Учиху так, как знает он и никто не сможет увидеть в нем какие-либо эмоции, но с другой… с другой стороны хочется верить, что Саске раскаивается. Что он спрашивает про больницу, про Наруто…
- Эй, ты где витаешь? – Наруто поднял уставшие глаза на друга. - Сегодня такой прикол был в… Ладно, я понял. Помолчим.
Глаза Кибы были полны переживания, он прекрасно понимал, что не сможет ничем помочь Узумаки. И Наруто тоже это понимал. Но в присутствии Кибы он чувствовал себя лучше, правда, лучше.
Инудзука, узнав, что случилось, порывался набить «гребанному мудаку» морду, но Наруто в резком тоне запретил бить Саске и вообще как-то на него воздействовать. Тогда Киба начал материться, посылать его, вообще он жутко психовал, но Узумаки остался непреклонен.
- Если тронешь его хоть пальцем - поставишь точку в нашей дружбе, – и Киба заткнулся. Он скрипел зубами, но старался не произносить ругательства в адрес Учихи.
- Я делаю это только потому, что верю в тебя и в то, что ты делаешь, – сжимая кулаки и сдерживая себя, говорил Киба. – И если ты решил разобраться с ним сам, то валяй, пожалуйста. Но если он, мудак, не окажется запутавшимся влюбленным в тебя педиком, и снова сделает тебе больно – не жди от меня понимания, Узумаки!
Узумаки на это молчал, потому что не знал, что у Учихи на уме. Он был неимоверно благодарен Кибе, благодарен за его выдержку и понимание. И если за Инудзуку не надо было беспокоиться, то за Гаару…
- Может ты поспишь, чувак? – Киба грустно взглянул на друга. – Я посижу здесь сколько надо.
Узумаки кивнул. Ему действительно надо поспать, он чувствовал себя ужасно усталым. Он медленно закрыл глаза, и последнее, что увидел перед тем как закрыть глаза, легкую грустную полуулыбку Кибы.
- Гаара, ты будешь есть?
- Нет, мам.
- Сынок, ты что, питаешься кислородом? Когда ты в последний раз ел?
- Не сейчас, мам.
Сабаку быстро накинул на себя куртку и выбежал из дома до того момента, как мать успела ему что-то сказать.
Сейчас ему нужно было к Наруто, а затем у него еще много дел. Много дел, связанных с Наруто.
- Слушай, ты скоро, чувак? Он просто спит, я думал…
- Я сейчас буду. Ты собирайся, я с ним посижу.
- Ты уверен? Я, типа, сказал, что посижу сколько потребуе…
- Киба, я же сказал. Скоро буду, давай.
- Ладно, ладно.
Гаара положил телефон в карман и сел на автобус. Четыре остановки, потом налево, чуть пройти и повернуть за углом – он выучил маршрут до больницы наизусть, он помнил его как свои пять пальцев и мог с закрытыми глазами добраться туда.
Все там… все случилось так быстро.
Неделю назад он приехал в эту больницу в первый раз – Наруто лежал весь окровавленный, с закрытыми глазами, будто мертвый. Гаара запомнил эту картину на всю жизнь. Наверное, он не забудет ее даже после того, как отомстит. А мстить он собирался. И плевать, что один. Плевать, что Киба отказался ему помогать.
Только они вдвоем знали о этом, якобы, споре. Наруто не стал посвящать их в подробности, сказал только, что его хотят убить «Акацки» из-за отца. Гаара лично собирался выяснить, зачем и как. А Киба, видимо, будет, как сторожевая собака, охранять его.
Чертов Учиха. Гаара с самого начала знал, что все не так. Он, черт побери, знал это с того самого момента, когда увидел лицо их сверхкрасавчика. Благо, он не учился в университете Наруто, так бы уже давно придушил Саске собственными руками, если бы увидел. Наруто строго-настрого запретил что-либо делать с Учихой, пригрозил дружбой, но Гааре было все равно. Он решил для себя две вещи: он непременно отомстит Саске и завоюет Наруто.
И если в первой вещи Гаара был уверен на сто процентов, то во втором случае все будет зависеть от Наруто. Но больше Гаара не собирается оставлять его с такими, как Учиха, он не собирается делить его с кем-либо. Все, теперь настала очередь Сабаку позаботиться об Узумаки.
В палате у Наруто было все так же свежо и уютно, Тсунаде позаботилась обо всех условиях: на тумбочке всегда стояли свежие хризантемы, палата была просторная, в углу находился круглый стол, два стула, на одном из которых сейчас сидел Киба, и небольшой ковер. Можно было принять это за комнату, не будь здесь дурацких приборов и капельниц.
Инудзука повернул к Гааре голову и кивнул в знак приветствия. Сабаку пожал ему руку.
- Давно спит?
- Часа два. Чувак, он опять спрашивал про этого мудака.
- Он всегда про него спрашивает, – кивнул Гаара, нахмурившись. Он взглянул на бледное лицо любимого и присел к нему на краешек кровати. Он бы сейчас поцеловал его в сухие обветренные губы, да только Киба рядом. Сабаку с горечью посмотрел на измученного Наруто и подумал, что хочет убить Саске.
Видимо, он сказал это вслух, потому что через секунду он услышал обеспокоенный голос Кибы:
- Что?
- Я хочу убить Учиху Саске.
- Ты че, сдурел?
- А тебе никогда не хотелось? – Гаара легким движением убрал прядки волос со лба Наруто.
- Блядь, что за мысли? Ну да, у меня тоже кулаки чешутся, но…?
- Почему бы тебе не сделать это? Ты же ближе с этим Учихой.
- Я уже сказал тебе все, что об этом думаю.
- Ну да. Ты веришь Наруто, да? – саркастично усмехнулся Сабаку.
- Да, верю, – голос Кибы звучал твердо и уверенно. - И если ты его настоящий друг, ты тоже должен верить. По идее. А я от тебя только и слышу, как сильно ты ненавидишь Учиху, хочешь размазать по стенке, а теперь еще и убить.
- Ты не понимаешь.
Киба резко встал со стула и подошел к кровати Наруто.
- Я не понимаю?
- Не топай так, разбудишь, – вполне спокойно заметил Гаара.
- Блядь, что с тобой, чувак? – Инудзука схватил его за шкирку и уволок в коридор. Гаара не сопротивлялся, хотя ясно видел, как в карих глазах кипит гнев, и ощущал, как трясутся руки парня, что удерживали его, он прекрасно осознавал, что с Кибой они будут ругаться еще очень долго, до тех пор, пока Гаара не осуществит свою месть. А может быть еще и после.
Киба резко прижал его к стене и навалился сверху, шипя прямо в лицо:
– Ты говоришь, что я не понимаю? Он лежит там уж неделю, каждый раз я прихожу, говорю ему про гребанного Учиху и вижу, как его хватает очередной приступ головной боли, потому что пара мудаков со старшего курса хотели его убить, но у них не получилось, хотя они подарили ему сотрясение мозга на прощанье. Я, блядь, каждый ебанный день смотрю в его глаза, и, с-сука, знал бы ты, как мне больно, потому что я ничем не могу ему помочь, кроме как соглашаться с ним во всем и доверять ему! Потому что, блядь, он недавно стал гребанным геем из-за Учихи, он доверил себя этому мудаку, который использовал его, а Наруто теперь угрожает мне нашей дружбой, если я хоть пальцем трону Учиху! И я не понимаю?! Ты хочешь сказать, что я не понимаю?!
Инудзука встряхнул Гаару.
- Он дорог мне так же, как и тебе. Поэтому я считаю, что ты, блядь, должен пришить свою задницу к его постели и довериться ему, наконец! Если он говорит, что хочет разобраться сам, пусть разбирается сам! Но не тебе решать, будет ли симпатичная задница Учиха ходить на нашей земле или нет! Так что перестань гнать всю эту пургу про «убью» и «заплатит». Я про «Акацки» тоже говорю. Если мы будем нужны ему, мы рядом. И только когда он позовет нас, тогда только мы придем. Потому что, блядь, сейчас так надо!
- Ты действительно не понимаешь? – Гаара вопросительно приподнял бровь, глядя на запыхавшегося Кибу.
- Ты издеваешься.
- Нет, идиот. Наруто не хочет, чтобы мы как-то лезли во все это только потому, что это опасно. «Акацки» - это…
- Я и не говорил, что собираюсь оставить его с этими «Акацки»! Я буду рядом с ним всегда, если понадобится, но буду только охранять его. Мы ничего не можем сделать, Гаара, потому что мы ни черта не знаем! Я задницей чую, что если ты начнешь приводить свой план мести в действие, то тебя быстренько пришпорят! Надо быть пока рядом с Наруто, потом он сам нам все расскажет. Ну а если не захочет втягивать нас в это из-за нашей безопасности, заставим рассказать. Но с Учихой пусть разбирается сам, раз он так хочет.
Гаара опустил взгляд. Чертов Киба неправ. Нет, нет и нет.
- Только не говори, что ты не отступишься.
- Я хочу стереть Учиху с лица земли, Киба.
- Что? Почему ты? Что…черт, Гаара, не знай я тебя и вашей с Наруто дружбы, я решил бы, что ты втюрил… Ох, черт.
Гаара резко оттолкнул от себя Кибу, спрятав взгляд: он молился только о том, чтобы тот не догадался. Черт, как же так? Что же он не подумал, нес всякую чушь… Столько лет, что же…
- Давно?
- О чем ты? – Гаара нервно потер шею рукой.
- Черт, чувак, я тебя не узнаю. Давно?
Гаара резко выдохнул. Сердце в груди билось так, что, казалось, слышит вся больница. «Черт», - подумал Гаара и закрыл рукой глаза.
- Все то время, что я его знаю.
- Охренеть.
Гаара буквально увидел, как Киба сползает по стене с выпученными глазами.
- Он… это… охренеть. Он не знает?
- Нет, конечно нет.
- Ты… столько лет? Боже…
- Уходи, Киба. Я побуду с ним.
- Нет, я не…
- Все нормально. Я сам, просто уходи.
А дальше Гаара слышал только звук удаляющихся шагов.
Сабаку с трудом разлепил веки и прислонился к стене. Киба первый, кто узнал его тайну, первый за столько лет...
Глубже, прими глубже, парень.
Черт, что с ними со всеми не так? Они что, разом разучились делать минет? Или в этом городе не осталось никого, кого можно было хорошо отыметь в рот?
Что за хрень везде творится?
- Ммм – невнятно простонал парень, и Саске был уверен, что это был стон удовольствия. Только вот сам Учиха практически никакого удовольствия не получал. Волосы на голове у того парня были совсем короткие, за них невозможно было схватится, рот, казалось, был слишком маленьким. О чем он думал, когда выбирал его?
Саске последний раз толкнулся в горячий рот и излился в него.
Никакого удовлетворения.
Незнакомец заботливо засунул его член в штаны и поднялся на ноги, прижимаясь к Учихи вплотную.
- Ну, где продолжим? У тебя или у меня?
Учиха фыркнул и с пренебрежением оттолкнул парня от себя.
- Сначала научись работать ртом.
Он не стал смотреть в удивленное лицо парня, а просто вышел из этого ужаса в клуб. Карин и Суйгетсу сидели прямо напротив него.
- Ну, и как он? – заинтересованно спросил Суйгетсу.
- Хн.
- Слушай у тебя на всех парней одно только «хн». А этот блондинчик, с которым ты встречался, тоже был «хн»?
Учиха смерил парня уничтожающим взглядом, но ничего не ответил. О Наруто сейчас ему хотелось думать меньше всего.
Но, вот же черт, только о нем напомнили, и Саске не может не думать.
Раздраженно фыркнув, Учиха поднялся из-за столика и пошел искать себе жертву на ночь. Как назло, в клубе были сплошные уроды. Саске удивленно приподнял бровь, заметив у стойки довольно симпатичного блондина, правда, выглядел он немного пидарастично.
Нет, черт, секс на сегодня отменяется.
Учиха вышел прочь из клуба, сейчас его опять все раздражало. Что за неделя? Все катится к чертям.
Верно, неделя. Прошла уже одна неделя.
Кто-то кричал. Или что это такое?
Саске не было до этого дела. Он быстро доставал свои ключи из машины, в ушах звенело, кажется, он оглох на мгновение. Сев в машину, Саске, даже не пристегнувшись, как можно быстрее уехал со стоянки.
Быстро, очень быстро.
Сердце колотилось как сумасшедшее, перед глазами плыло, а гул в ушах не унимался.
Что такое, что происходит.
Саске не хотел думать, все, чего он хотел, – это гнать, гнать на высокой скорости, с силой нажимая на педаль. Так легче?
Легче. Когда руки сдавливают руль, когда все напряжение выходит - легче.
Он проехал, наверное, полгорода, прежде чем вернуться домой. В машине все прошло: сердце вернулось к нормальному ритму, пелена перед глазами пропала, и он, кажется, услышал звук мотора.
Руки ослабили хватку руля, и Саске успокоился.
Хотя чего, собственно, он волновался?
Все же нормально.
Учиха ехал в лифте, и его взгляд был устремлен в одну точку, он смотрел в зеркало и не видел собственного отражения. Он даже не сразу сообразил, когда двери лифта распахнулись на его этаже.
В квартире Саске спокойно попил свой любимый чай с травами, посмотрел новости и отправился в душ.
Нет, мыслей не было. То есть совсем.
Стоя под горячими струями воды, которые наводили только спокойствие, Учиха не мог ни о чем думать. Или не хотел. Он просто закрывал глаза, подставляясь под воду, и не думал ни о чем.
В доме было тихо и спокойно – Итачи наверняка в университете, учится. Так даже лучше. Итачи слишком часто промывал ему мозги, а теперь пусть знает, что Саске сделал все как надо.
Учиха лег на кровать – отчего-то она казалась ему слишком большой сейчас – и закрыл глаза, положив руки на грудь. Тишина ему почему-то не нравилась, на секунду в голове появилась мысль о том, чтобы включить телевизор, но Саске решил просто поспать.
И да, он даже не сообразил, что уехал посреди учебного дня и пропустит как минимум две лекции.
Но сейчас он об этом не думал. Он ни о чем не думал.
Просто закрыл глаза и уснул.
Один.
Учиха с наслаждением вдыхал запах ночи. Он приехал домой всего полчаса назад, тут было тихо, Итачи уже спал, а сам Саске сидел на подоконнике с открытым окном и смотрел на небо. Было немного холодно, ветер проникал в комнату, но Саске, в принципе, было все равно.
Прислонившись лбом ко второму окну, он слушал ненавистную уже тишину и смотрел в пустоту.
Кажется, Саске было грустно.
|
Сайт 