- Одевайся и проваливай!
Щеки девушки пылали. Не от злости или смущения. Они горели от его ударов. Ей было противно. Несмотря на род ее деятельности, никто еще никогда так ее не унижал.
Горячие слезы рвались наружу, но она сдерживалась. Из последних сил.
- Проваливай отсюда. Разве семпай неясно выразился? – лицо блондина искажала ярость. Да, он только что остановил своего друга. Но он застал их в слишком пикантный момент. Даже несмотря на то, что она простая шлюха, он ревновал своего семпая. Уж слишком сильно Акасуна хотел ее. И это было заметно.
Схватив свои вещи в охапку, Сакура выскочила в коридор, мало заботясь о том, что на ней нет ничего, кроме юбки и лифчика…

Холодный ветер пронизывал насквозь. Свинцовые тучи угрожающе нависли над городом. Мелкая морось нагоняла тоску и уныние.
Октябрь вовсю вытеснял теплый и солнечный сентябрь, превращая обычно шумный мегаполис в унылую тень самого себя. Редко кто отваживался выходить на улицу в такую погоду. В такое время. Время, когда уютнее всего дома в чьих-то теплых объятьях. Время, когда разум сковывает ледяная ненависть. Время, когда вечно пасмурное небо скрывает восходы и закаты солнца. Время без времени.
Когда ночи становятся ненамного теплее дней. Когда яркие афиши меркнут, а и без того тусклый свет фонарей рассеивается во влажном тумане. Когда промозглый ветер швыряет под ноги прохожим опавшие листья, выстуживая последнее тепло из-под кофт и осенних курток, задирает юбки и играет с волосами…
Чертыхнувшись, Сакура в очередной раз заправила короткие розовые пряди волос за ухо, одновременно поправляя юбку, едва прикрывающую ягодицы. Уже в который раз за этот вечер. Сетчатые чулки ничуть не грели, а от этих сапог на шпильке ныли все мышцы ног.
Да и клиентов сегодня еще не было.
Она еще раз вздохнула и поплотнее запахнула кофту, стараясь хоть чуть-чуть согреться. Хотя кому какое дело до простой проститутки?
Тихо фыркнув, девушка, покачивая бедрами, неспешно пошла дальше, не обращая внимания на взгляды проходящих мимо людей.
Она давно уже не обращала на них внимания.
С тех самых пор, как в автокатастрофе погибли ее родители.
Тогда она этого хотела.
Почему все так получилось? За что мне это?! Что я не так сделала?!
Черт. Только не плакать. Не сейчас.
Какого именно я должна стоять здесь? Где я успела отхватить столько счастья, что сейчас жизнь меня так избивает?!
Да хватит на меня пялиться, уроды! Неужто шлюхи никогда не видели! Тихо, Сакура, тихо. Быть может, и не видели. Это не повод трепать себе нервы…
На грани.
Как же я хочу, чтобы все это поскорее закончилось…
Неужели я не заслуживаю хотя бы чуть-чуть счастья?..
Сейчас она хочет повернуть время вспять, ожидая окончания этой черной полосы ее жизни.
В какой-то момент ее размышлений рядом остановилась дорогая серебристая иномарка.
- Сколько за ночь?

- Кого мы ищем? – говорящий откинулся на спинку пассажирского сиденья серебристого «Бэнтли» и расстегнул воротник своей рубашки. Чуть детское лицо, невероятно чистые голубые глаза, платинового цвета волосы, собранные на затылке в высокий хвост, челка, зачесанная на левую сторону, хрупкое и даже в какой-то степени миниатюрное телосложение – все это делало его гораздо моложе для посторонних людей. По крайней мере, пока что еще никто не смог назвать точный возраст молодого и невероятно талантливого скульптора. Сейчас взгляд мужчины бесцельно блуждал по мелькающим за окном унылым пейзажам, пятнам каких-то рекламных щитов, неразличимых в этом тумане, однотипным домам и машинам, проносящимся мимо них по встречной.
- Разве это не очевидно? Мы ищем ночную бабочку.
Скучающий Дейдара перевел взгляд на своего собеседника. На того, кого называл семпаем. Того, кого он считал достойным соперником в искусстве и лучшим любовником в постели.
Акасуна но Сасори. Его внешность была безупречна с точки зрения скульптора. Прекрасное тонко очерченное лицо, больше походящее на фарфоровую маску. Тонкие длинные пальцы даже на вид такие чувственные. Его хрупкое тело, напоминающее тело дорогой изысканной куклы. Кроваво-красные волосы, непослушными чуть вьющимися прядками обрамляющие это прекрасное лицо, прекрасную маску работы неизвестного, но неимоверно талантливого мастера. И эти пронзительные вишнево-карие глаза, окруженные такими густыми ресницами… Весь его облик отдавал изысканной высокомерностью. Застывшей во времени, неживой изысканной высокомерностью. Он был так похож на свои прекрасные работы, принесшие ему славу и уважение. И поэтому его многие боялись. Безукоризненная холодность.
- Зачем тебе… кхем… шлюха, семпай? – на лице Дейдары застыло в какой-то степени детское изумление. Эта его непостоянность в свое время и привлекла Сасори, работами которого восхищались. Его боготворили, как лучшего производителя кукол. Но в его работах всегда чего-то не хватало. После того, как он побывал на выставке Дейдары, он понял, чего именно не было в его куклах. В них не было жизни. Не было отражений прожитого в глазах – того, что отличает живое существо от мертвого. Он не мог передать этого, в отличие от своего соперника, каждая новая работа которого являлась застывшим во времени мимолетным мгновением. Его скульптуры завораживали. Если уделом Сасори была вечная, замороженная красота, то Дейдара властвовал над скоротечным. Бесконечность и мимолетность…
- Пока что спутница на этот торжественный ужин есть только у тебя. Не понимаю, как тебе удалось ее уговорить… - уголки его кукольно красивых губ изогнулись, показывая все то недовольство, что испытывал этот мужчина.
- Еще бы она не согласилась! – скульптор самодовольно усмехнулся и вновь отвернулся к окну. – А что ты думаешь по поводу вон той розововолосой? – Дейдара ткнул пальцем в стекло, указывая на неспешно идущую по тротуару девушку. Сапоги на приличной шпильке были чуть выше колена, ее короткую юбку периодически задирал ветер, а то, что кофта ее совсем не согревала, было видно невооруженным глазом. Поначалу Сасори даже не взглянул в ее сторону. Но буквально через секунду впился в фигурку идущей по улице шлюшки жадным взглядом. Да, по ней сразу был виден род ее деятельности, и все же…
И все же она еще не была окончательно испорчена своей профессией: лицо при правильном подборе макияжа можно будет назвать даже красивым, уложить волосы, подобрать платье… Из нее могла бы получиться красивая кукла. Не самая лучшая в его коллекции, но, отнюдь, и не самая худшая…
- Останови! – в голосе кукольника первый раз на памяти Дейдары появилось какое-то отражение интереса. Водитель затормозил моментально. Акасуна лишь кивнул своему собеседнику. Скульптор в ответ понятливо хмыкнул.
Тонированное стекло медленно опустилось, являя миру ухмыляющееся лицо блондина:
- Сколько за ночь?

В цене сошлись быстро. Еще быстрее девушке объяснили ее роль: она должна была просто сопровождать Сасори на приеме. Не более того. Не высовываться, не привлекать к себе излишнего внимания.
С внешностью Харуно разбирались гораздо дольше, но хороший визажист, парикмахер и стилист устранили проблему. Черное облегающее платье до пола полностью закрывало грудь и плечи девушки до линии ключицы, оставляя открытой всю спину. Слишком короткие для подходящей к платью прически волосы уложили таким образом, чтобы создать на голове Сакуры ощущение творческого беспорядка, когда каждая мелочь, как бы неподходяще она на первый взгляд ни выглядела, вливается в общую палитру, дополняя и обогащая ее. И черные тени на веках, которые так выгодно оттеняли ее светло-зеленые глаза.
Теперь она выглядела дорого. Очень дорого. И стоя около главного входа самой респектабельной гостиницы города невольно нервничала. Несмотря на то положение, в котором она сейчас оказалась по воле Судьбы, раньше ей часто приходилось бывать на подобных встречах, так как родители были довольно уважаемыми, пусть и не очень популярными художниками. Хотя, вряд ли ее кто-нибудь узнает. В конце концов, много воды утекло с тех пор.
- Веди себя тихо. Если устанешь, можешь подняться в пентхауз, который мы сняли на эту ночь. Главное, не привлекай к себе излишнего внимания.
У него даже голос был обжигающе-холодным. Как будто рядом с Сакурой стояла ожившая кукла, а не живой человек.
Она зябко поежилась от подобных мыслей и хотела было ответить, но в этот момент к Дейдаре подошла аккуратная блондинка в темно-синем платье до колена, которой мужчина тут же галантно предложил руку. Пожалуй, эта девушка действительно идеально подходила взбалмошному скульптору, с которым Сакура успела чуть лучше познакомиться за то время, что ее приводили в порядок.
Из размышлений Харуно вывело ощущение чьего-то взгляда на себе. Девушка моргнула, прогоняя ненужные мысли, и осторожно пробежалась глазами по окружавшим ее людям, пытаясь найти того, кто ее столь наглым образом рассматривает.
Долго искать не пришлось.
Сасори даже не пытался скрыть своего интереса, самым наглым образом рассматривая не только ее тело, но и ее лицо. Казалось, что его глаза как губка впитывают все то, что увидели, оставляя эту информацию навсегда сохраненной в его памяти.
Хрупкая. Она такая хрупкая.
Почти что идеальная живая кукла.
Я хочу сделать ее своей. Хочу добавить ее в свою коллекцию.
Она совершенна в своем несовершенстве.
Черт, что я несу?
Плевать.
Мне нужна эта девушка.
Она станет идеальной куклой. Куклой, при взгляде на которую все будут застывать в изумлении, пораженные ее красотой.
Ты станешь моей музой, девочка…
Ты вернула мне мое вдохновение.
Я хочу сделать тебя своей.
Я сделаю тебя своей.
Никто больше не имеет права быть с тобой, моя кукла…
Он даже не отвел взгляда, когда понял, что Харуно заметила его повышенное внимание к своей персоне. Кукольник лишь улыбнулся самым краешком своих идеальных губ. Хотя его глаза оставались все такими же холодными.
Девушка еще раз вздрогнула и только в этот момент заметила, что все ждут только ее. Взяв своего нанимателя под руку, она слегка приподняла подол платья и они, наконец, вошли внутрь.
Сказать, что гостиница поражала своей роскошью, значит не сказать ничего. Слишком дорого все выглядело. Слишком богатые люди здесь собирались. Слишком внимательным был персонал. Слишком страшно было чего-то коснуться. Слишком много этих «слишком», из-за чего Сакура чувствовала себя не в своей тарелке. Вновь вернулось пропавшее было ощущение той пропасти, что разделяла ее и двух молодых мужчин. А ведь когда-то все это ее не удивляло… Слишком низко ей пришлось пасть, чтобы выжить.
Сасори и Дейдара уверенно шли в обеденный зал, ведя девушек за собой. Видимо, именно там и должен был состояться тот прием, из-за которого двум уникумам понадобилась простая шлюха. Девушка лишь горько усмехнулась своим мыслям. Хотя, надо признать, пока что они были с ней довольно вежливы. По крайней мере Дейдара. Ибо Сасори вообще предпочитал отмалчиваться, периодически лишь кивая, когда хотел выразить свое согласие с мнением блондина.
Когда они вошли в зал, Сакура еле сдержалась от того, чтобы постыдно не сбежать, наплевав на заказ и кругленькую сумму, которую ей обещали отдать сразу после приема. Нет, в зале были простые люди. Но настолько высокомерные и эгоистичные, привыкшие к роскоши и всеобщему преклонению перед ними, что девушке стало противно. Все меньше и меньше она хотела находиться в этом помещении вместе со всеми этими… существами. Но самое интересное заключалось в том, что ее клиенты здесь оказались чуть ли не самыми молодыми по возрасту. И все же стоило им только войти внутрь, как их окружила толпа желающих поближе познакомиться с гениями мира искусства. А вот к этому Сакура была непривычна. От постыдного бегства ее остановило прикосновение ледяных пальцев кукольника к ее коже. Оно отрезвило. Сакура лишь едва заметно кивнула, показывая, что с ней все в порядке, и натянула на лицо привычную вежливую улыбку, которую так любили ее клиенты.
Теперь осталось только выдержать весь этот ад…

- Сакура-сан, Вы не проголодались? – как всегда холодный голос, абсолютно не выражающий эмоций. Но в этот раз она была рада услышать его. Он фактически разрешал ей отойти от него. Девушка с благодарностью кивнула, отпустила руку Сасори и пошла к столам, где-то в глубине наслаждаясь тем, что перед ней толпа слегка расступается, ведь она все же пассия гения…
- Уже убегаешь, красавица?
- Нет, просто собралась перекусить, Дейдара-сан, - девушка улыбнулась мужчине. Каким-то абсолютно непонятным образом этот наглый и хамоватый скульптор ей сразу понравился. Наверное потому, что он был живым, в отличие от того же кукольно красивого Сасори.
- Оставила семпая на растерзание коллегам? – его ухмылка была настолько наглой, а взгляд настолько хитрым, что Сакура рассмеялась. Совсем тихо, ибо она сама уже давно не слышала собственного смеха, но все же рассмеялась. Да, рядом с этим человеком даже она чувствовала себя живой и нужной, неудивительно, что они с Акасуна но Сасори смогли подружиться.
- Он сам выбрал именно этот метод казни, - девушка усмехнулась и подхватила с одного из блюд кусочек яблока.
Они еще долго стояли и разговаривали, периодически подшучивая друг над другом и над семпаем. Пожалуй, впервые за довольно продолжительное время ей было так спокойно, легко, хорошо. Настолько приятно.
В какой-то момент она даже забыла о том, что этот человек всего лишь ее клиент, а она всего лишь довольно дешевая проститутка, которая волею Судьбы оказалась сегодня здесь.
Пожалуй, эта забывчивость стала самой страшной ее ошибкой.
- Хочешь печеньку? – Дейдара взял из вазы небольшое хлебобулочное изделие и сейчас аккуратно держал его двумя пальцами, хитро поглядывая на стоящую рядом Сакуру. Девушка лишь улыбнулась и кивнула в ответ, хотя и ожидала какого-то подвоха.
Уже откровенно ухмыльнувшись, скульптор зажал печенюшку губами, приглашающе поглядывая на Харуно. Про себя вздохнув, девушка сделала шаг вперед и надкусила печенье. А дальше она ожидала чего-то подобного. Просто никогда не предполагала, что у человека, работающего с холодной глиной и гипсом могут быть такие теплые и нежные руки, такие мягкие губы. Она никогда не думала, что объятия какого-то малознакомого мужчины доставят ей столько удовольствия…
- Ты можешь подняться наверх, Сакура. Твое присутствие здесь больше необязательно. Достаточно будет и того, что ты до утра не покинешь пределов гостиницы, - абсолютный контроль над эмоциями. Только в глазах застывшее пламя ледяной ярости. Трепещущие крылья носа и тонко поджатые губы. Даже в гневе безупречен.
Девушка мгновенно отстранилась и, коротко кивнув, быстро пошла к выходу из зала.
- Ты ревнуешь?
Вопрос повис в воздухе, так и оставшись без ответа.

Все так странно. Будто бы не со мной. Будто бы так не должно было случиться.
Почему мне было так приятно, когда он меня целовал? Он ведь просто клиент, не более.
Почему мне казалось, что в голосе Сасори была отчетливо слышна ревность? Я ведь никому ничего не должна. Он заплатит мне за ночь, и мы разбежимся. Слишком разные наши миры.
Почему я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась? Я же давно уже привыкла к своей работе.
Почему так холодно?

В номере было темно, но ей не хотелось включать свет.
С тихим шорохом соскользнуло на пол такое дорогое платье. Девушка хмыкнула и прошла в ванную. Еще до начала приема Сасори сказал, что все ее вещи будут лежать там.
Застегнула лифчик.
Пожалуй, она действительно может одеть свои вещи, ведь там она больше не нужна.
Подхватив юбку и кофту, она прошла в огромнейшие апартаменты, боясь даже представить, сколько стоило снять этот номер пусть и на одну ночь.
Она как раз застегивала юбку, когда…
С тихим щелчком открылась дверь.
Сакура вздрогнула и одела кофту прямо поверх лифчика, наплевав на топ, который она запихнула в сумку.
В номер вошел Сасори. Она поняла это сразу, несмотря на выключенный свет и невозможность рассмотреть лицо вошедшего.
Слишком грациозные движения. Слишком кукольные. В какой-то момент девушка даже засомневалась, человек ли он. Живой ли он человек.
- Зачем ты это сделала? – он подошел к ней настолько близко, что его ледяное дыхание обжигало ее кожу. Несмотря на всю свою хрупкость, он был выше Сакуры даже с учетом того, что она стояла на каблуках. И в этот момент ей стало страшно. Она действительно испугалась этого подобия человека.
- Что?
- Зачем поцеловала его? – в его голосе был слышен перестук льдинок. Ярость, непонимание, ревность… Его фарфоровые маски спадали одна за другой, с почти что слышимым звоном разлетаясь на тысячи осколков.
- Я…
- Ты сегодня только мне принадлежишь.
- Но…
Эти холодные тонкие пальцы на удивление сильно сжали ее запястья. Там будут синяки. Ледяные, но необычайно мягкие губы обожгли ее шею поцелуем. Девушка попыталась было вырваться, но он не собирался ее никуда отпускать.
- Ты только моя кукла, - тихий шепот казался раскатом грома.
Недолго думая, Сакура резко ударила коленом под дых в попытке вырваться.
И он действительно отпустил ее, согнувшись пополам от боли, хватая ртом воздух, пытаясь вдохнуть. К такому он был не готов.
Харуно подбежала к двери, вот только та была закрыта.
Девушка судорожно начала рыться в сумочке в поисках ключа, понимая, что не успевает.
- Ах ты дрянь!.. - его голос теперь больше всего напоминал змеиное шипение. Он схватил ее за плечо и резко развернул лицом к себе, второй рукой отвешивая ей пощечину. Голова девушки от удара безвольно мотнулась в сторону, а из-под зажмуренных век по щеке стекла слеза. – Забыла, кто и за что тебе платит?! – еще одна обжигающая пощечина.
Он резко прижал ее спиной к стене, выбивая из легких девушки воздух, заставляя ее тело изогнуться дугой, срывая с губ болезненный стон.
Его тонкие пальцы изучающее пробежались по ее фигуре. Звук расстегиваемой молнии, упавшая на пол кофта.
- Ты прелестна…
Обжигающе ледяные прикосновения. И ее зажмуренные от осознания собственного унижения глаза…
Порванная юбка, тихий испуганный всхлип. Его сбившееся дыхание. И желание овладеть. Доказать ей, что сегодня она только его кукла.
Еще одна попытка вырваться с ее стороны. Но теперь он успевает на секунду раньше, предупреждая удар и сжимая ее кулак в ледяных стальных тисках. Судорожный выдох, закушенная губа, чтобы не закричать. Капля крови, медленно скользящая по ее подбородку.
- Я хочу тебя… - уже не задумываясь о последствиях. Звон слетевших масок.
Холодный пол обжигает ее спину. Она все еще пытается вырваться, но он почти не обращает внимания на ее попытки. Сакура уже проиграла, и она это понимает. Ей остается лишь закрыть глаза, чтобы не видеть его лица. Чтобы не помнить лица человека, который настолько ее унизил…
И тихий звук открывающейся двери.
- Семпай?
На пороге застыл изумленный Дейдара.
Сакура не хотела открывать глаза. Она не могла позволить себе увидеть изумленное и скорее всего полное презрения лицо того, кто стал ей другом, кому она начала доверять. И все же ей пришлось это сделать.
И она остолбенела, встретившись с Дейдарой взглядами. Еще никогда на нее не смотрели с такой ненавистью.
- Одевайся и проваливай! – хриплый голос Акасуны. Пожалуй, даже Дейдара еще никогда не видел его настолько… возбужденным?
Щеки девушки пылали. Не от злости или смущения. Они горели от его ударов. Ей было противно. Несмотря на род ее деятельности, никто еще никогда так ее не унижал.
Горячие слезы рвались наружу, но она сдерживалась. Из последних сил.
- Проваливай отсюда. Разве семпай неясно выразился? – лицо блондина искажала ярость. Да, он только что остановил своего друга. Но он застал их в слишком пикантный момент. Даже несмотря на то, что она простая шлюха, он ревновал своего семпая. Уж слишком сильно Акасуна хотел ее. И это было заметно.
Схватив свои вещи в охапку, Сакура выскочила в коридор, мало заботясь о том, что на ней нет ничего, кроме юбки и лифчика…

Почему так больно?!

- Зачем ты это сделал, семпай? – в голосе скульптора сквозила детская обида, наполненная совсем недетской ревностью.
- Ты ведь тоже понял, насколько она красива… - кукольник все еще сверлил взглядом захлопнувшуюся за девушкой дверь. – Я хочу создать такую куклу…
- Да, я понял… Вот только все же зачем? – дыхание Дейдары согревало своим теплом вечно холодную кожу семпая.
- В любви нет пунктуации, Дейдара…
- Посмотри мне в глаза, семпай…
Сасори развернулся, вглядываясь в глаза своего собеседника. Даже несмотря на то, что темнота скрадывала цвета, делая мир черно-белым, кукольнику все равно казалось, что он смотрит в бездонное безоблачное небо.
- Зачем она тебе, когда у тебя есть я, семпай?
Холод и тепло. Бесконечность и мимолетность. Такие теплые и мягкие губы Дейдары, его дыхание, несущее жизнь. Его тонкие сильные пальцы, привыкшие разминать глину, а сейчас столь умело ласкающие тело Сасори.
Вишнево-карие глаза сами собой закрылись.
Действительно, зачем ему эта девушка? Ведь в его коллекции уже есть эта самая удивительная кукла, способная поймать любое мгновение и запечатлеть его в камне.
Зачем мне кто-то, когда у меня есть ты?..
Но все же…

Чем я заслужила подобное отношение?! Только тем, что я шлюха?!
Девушка выбежала на улицу, застегивая легкую кофточку трясущимися руками и стараясь как можно быстрее оставить позади себя эту чертову гостиницу.
Порыв холодного ветра слегка остудил горящие от стыда и обиды щеки.
И еще сильнее перемешал и без того спутавшиеся мысли девушки.
Обида.
Злость.
Презрение.
Ярость.
Страх.
Смирение. Она ничего не могла сделать, если бы не пришедший в тот момент Дейдара.
Унижение.
За что мне это?! Какие еще грехи я не искупила, раз даже не могу почувствовать себя девушкой в этой чертовой жизни?!
Почему я не могу быть просто счастливой рядом с любящим меня человеком?!
Почему я не могу просто быть собой?!
Ледяной ветер снова ударил девушке в лицо, срывая с ее щеки кристально-чистую каплю отчаяния…

Следующий день был на удивление теплым и солнечным, несмотря на октябрь месяц за окном. На небе не было ни облачка, а этот нереальный голубой цвет поражал своей глубиной и насыщенностью. Люди, обрадовавшись такой погоде, поснимали куртки и снова одели легкие кофты.
В мастерской повсюду лежали детали кукол: руки, ноги, туловища. Все это выглядело довольно зловеще. Оптимизма картине не придавал даже солнечный свет, проникающий внутрь комнаты через многочисленные окна. И в центре всего этого хаоса находился хрупкий юноша лет девятнадцати на вид, мастеривший очередную куклу и так похожий на свои уже готовые творения. Казалось, что он ожившая марионетка, не более. И только взглянув в его глаза можно было понять, что он действительно человек…
Тишину в помещении резко нарушил звонок мобильного телефона.
Чуть скривившись, Сасори отложил уже почти готовую куклу, над которой работал с самого утра, и поднял трубку:
- Да?
- Семпай, та шлюха, которую мы вчера нашли… Помните ее?
- Да.
- Семпай, она спрыгнула с крыши сегодня утром. Насмерть.
Какое-то время Акасуна молчал.
- Сука.
От удара о стену с оглушительным в этой мертвой тишине звоном фарфоровая заготовка последней куклы великого Акасуна но Сасори разлетелась миллиардом крохотных осколков. Она могла бы стать самым прекрасным его произведением. Самой прекрасной его куклой. Даже несмотря на чуть большеватый лоб...

- Сука.
После чего в трубке Дейдары были слышны лишь короткие гудки.
Ты даже скорее всего не представляешь, насколько сильно благодарен.
Без тебя сейчас не было бы нас, ведь семпай уже почти месяц со мной не разговаривал. И я не знал, что с ним. Но ты вернула мне его. Спасибо тебе за это.
Ты вернула мне желание творить, Сакура. Я ведь все не понимал, чего мне не хватает для новой работы… Ты дала мне это мгновение. Спасибо тебе за это.
Ты ведь думала, что я тебя не узнал тогда.
Но я прекрасно помню твоих родителей и их работы. Печально, что они погибли в той аварии… Надеюсь, ты встретишься с ними там, Харуно Сакура, да. Да. Я желаю тебе встречи с ними.
Спасибо тебе, Сакура.
Я хочу действительно отблагодарить тебя, пусть уже и слишком поздно.
Я хочу, чтобы тебя помнили…
Скульптор взглянул на такое это голубое холодное небо и тепло улыбнулся своим мыслям…

Ровно через год Сасори и Дейдара создали свой величайший шедевр.
Они изобразили девушку, стоящую на самом краю крыши и делающую шаг в пропасть. Ее волосы и одежду развевал невидимый ветер, руки были раскинуты в стороны, как будто она пыталась удержать равновесие, занесенная над пропастью нога... Казалось, она вот-вот шагнет в никуда. Чуть большеватый лоб, прикрытые веки, короткие пряди волос, частично закрывающие лицо. И слеза, скользящая по щеке.
Было такое ощущение, что она сейчас откроет глаза, грустно улыбнется и сорвется в пропасть. Либо взмоет ввысь.
Эта скульптура была живой.
«Страсть, истекающая слезами» - кратко гласила табличка под ней.