3.
За окнами пели цикады. Изредка потрескивала свеча. Я взял его за запястье, перецеловал пальцы. В теплом свете свечи руки его казались особенно красивыми и маленькими.
- Я люблю тебя… - шепнул он мне на ухо.
Переплетая пальцы с его, я улыбнулся.
Он смотрел на меня как-то необычно. Будто просил чего-то. Я целовал его губы, щеки, шею, обнимал его, такого податливого, горячего, шептал его имя.
Он был каким-то особенно страстным в ту ночь.
Колыхалась полупрозрачная занавеска, поддаваясь малейшему дуновению ветерка. Ветерок приносил в комнату аромат древесных цветов, меда и чайных роз. Сладкий запах весны смешался с запахом человеческого тепла.
На тумбочке догорала свеча, в свете которой на стене отражались наши тени.
Все казалось мне тогда самым прекрасным. Мне никогда не было настолько хорошо, как в ту майскую ночь.
- Желанный… - шептал я, содрогаясь от каждого его прикосновения.
Все стихло. Он лежал на моем плече, унимая дрожь. Такой близкий, такой родной…
- Я люблю тебя, - снова повторил он, проводя ладонью по моей груди.
Я пропустил сквозь пальцы его волосы, прижал к себе.
- Мой теплый…
Итачи немного отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза.
- Назови меня ещё раз твоим, - попросил он.
Это было удивительно слышать от него. Он редко, очень редко говорил о том, что любит меня, еще реже заводил любые откровенные разговоры о наших чувствах. И никогда не просил называть его «своим».
- Мой… - проговорил я, зарываясь носом в его волосы.
Майская ночь… до последнего дня я вспоминал её, как самое сокровенное, самое прекрасное, что было у меня… было у нас…

4.
Я смеялся. Так громко, как только мог. Вспотели ладони, ноги тряслись, как у загнанной в тупик лани. Я оперся о дерево, продолжая смеяться. Вспорхнули птицы, взмывая в серое небо. Скупо заплакали тяжелые облака.
- Я знаю, как вы были дороги друг другу, - сказал Зетцу.
Я вытащил кунай и запустил в него.
- Иди к черту, - прошипел я.
Шпион послушно удалился. Я сел на землю под деревом.
Его смерть скрывали от меня две недели. Я видел тревогу в глазах Конан, я видел, что меня старались всячески избегать.
Как реагировать, я не знал. Вроде должен был плакать, а засмеялся, как не смеялся, наверное, никогда. Залился хохотом.
А потом просто не мог думать.
Две недели я выходил из пещеры, садился на камень и ждал его появления. Две недели я молился Будде за его здоровье. Я даже купил вагаси и оставил сушиться женьшень…
Две недели… а что дальше?
А мелкий дождь превращался в ливень…

5.
Я покрутил в руках палочку данго. Его любимое лакомство.
Это была звездная ночь. Среди крупных ярких звезд полная луна смотрелась особенно красиво.
Остановившись у реки, я зажег благовония, воткнул их в землю, а на постеленный рядом платочек положил данго.
- Прости, сегодня без чая. Нельзя зажигать огонь.
Самехада недовольно пошевелила чешуёй.
- Знаю, знаю, мы почти пришли… потерпи немного, ладно? – обратился я к ней. Меч успокоился.
Я искренне надеялся, что эта ночь станет для меня последней. Я хотел этого.
От биджу нас с Самехадой отделяла всего ночь. Всего несколько часов.
Сделать вид, что я сражаюсь. А потом выбрать момент и поддаться. И сдохнуть.
Лежа на спине, я рассматривал небосвод в поисках Итачи. Он там, стал звездой, я уверен, одной из самых ярких на небесах.
- А я же просил подождать меня… вечно у тебя все через задницу… - я печально усмехнулся.
В небо поднимался дым, благовония пахли можжевельником. Когда они догорели, я снова обратился к Самехаде:
- Я надеюсь, ты помнишь, что нужно делать?
Меч снова пошевелил чешуйками, но в этот раз будто пытаясь придвинуться поближе.
- Мне тоже неприятно, но так нужно…

6.
Солнце в зените сияло ярко, согревая все вокруг. Я прикрыл глаза.
Единственным моим желанием было поскорее покинуть этот гребаный мир, уже давно потерявший все краски. Из последних сил я оттолкнулся от земли, чтобы лечь на спину.
Пели птицы, шуршала зелёная листва. Тепло, хорошо…
Последний вдох. Умирать было не страшно. Почти уже бесчувственными губами я прошептал молитву Будде, проведя подушечками пальцев по влажной земле.
«Знаешь, у нас говорили, что, умирая, люди уходят на небосвод и становятся звездами», - прозвучал его голос где-то там, в уголках моей памяти.
Становилось все легче и легче. Почти не беспокоила саднящая боль в боку. Если бы были силы, я бы улыбнулся…
Последний выдох. Надеюсь, там, на необъятном небосклоне, он занял мне место рядом …