31 декабря.
Перед тем, как задохнуться в сплошном потоке песка, один человек – кто-то его обозвал так чудно – психиатр! — мне сказал, чтобы я вел дневник. Типа это помогает избавляться от негативных эмоций. Ну… попробую. С нового года, так сказать …

1 января.
14.20

Я ненавижу зиму. Зимой очень холодно, холоднее, чем ночью, и всегда хочется спать. И пох что во всей деревне отмечают Новый год, меня это не касается. Меня вообще ничто в этой деревне не касается. И правильно делает… пусть хоть кто-нибудь посмеет ко мне прикоснуться… Сабаку Кью! Грррр!

15.00

Б**я. Я сломал стол. Опять. Дневник уцелел… Что ж, буду писать на полу.
Чего-то мне лень писать. Хочу спать. Пойду на крышу.

2 января.

Ненавижу зиму. Болит голова. Частично от недосыпа, частично оттого, что я просидел на крыше поздним вечером несколько часов и весь замерз. Хотя, какие несколько часов? Это я раньше несколько часов сидел. А вот в этот раз я едва выдержал минут двадцать. Невыносимо мне было смотреть на веселые лица людей, гуляющих по деревне. Как они радуются. Празднуют. Подарки друг другу дарят. А вот мне никто ничего не подарил. А, вру. Отец подарил нам по связке сюрикенов. Нам, то есть мне, Канкуро и Темари. Он нам всегда все одинаковое дарит, типа чтобы никому обидно не было. Я ему хотел сказать – засунь эти сюрикены себе в… глотку, и подавись ими, но удержался. Нет, ну нах они мне нужны, сюрикены эти? Да и Темари они без надобности. Мы отдали их Канкуро. У него в комнате такой бардак, что десять-двадцать лишних сюрикенов погоды не сделают. Авось изобретет он какую-нибудь марионетку страшную, и напихает туда эти сюрикены. И кучу врагов победит, и прославится… Если, конечно, я не убью его раньше. А я убью. Он меня не поблагодарил за сюрикены. Темари, впрочем, тоже… ну и плевать мне на нее, главное, что он МЕНЯ не поблагодарил.

3 января.
11.21
Обидно. Канкуро подбежал ко мне и извинился, что не сказал мне спасибо за сюрикены. Теперь у меня нет повода убить его. Хотя, с каких это пор мне нужен повод?!
15. 55
Выходил на улицу. Больше не пойду. Вообще никогда. Ну, по крайней мере, на этой неделе… потому что:
а) холодно!
б) на улице снова куча народу, все радуются, веселятся и гуляют. Гадость какая… а особенно противно мне было смотреть, как при виде меня улыбки сползают с их лиц и они медленно-медленно отходят к стеночкам, чтобы пропустить меня. Не дай бог, чтобы не коснуться случайно, не встретиться взглядом, не привлечь мое внимание. А кому какое дело, что все лица в такие моменты сливаются в одно размытое пятно от боли и отвращения. Не хочется ни на кого смотреть, а убью кого-нибудь так, наугад, кто под ноги попадется или вякнет что-то.
Тупо прошел по улице пару раз, попугал народ и, окончательно замерзнув, вернулся домой.

4 января.
16.00
Скучно. Хоть вой. И спать хочется. Я четыре дня не спал. Вообще. Может миссию дадут, а? ну хотя бы малюсенькую… а то я… а то я съем кого-нибудь!

16.45

Во время метания по комнате опрокинул какой-то ящик, как оказалось, со старыми вещами. Там, в числе прочего, было два плюшевых медведя. Я молча и в шоке созерцал их минут двадцать. А потом я понял – это подарок судьбы! Бва-ха-ха… оказывается, я еще не всех разодрал. Ну так это поправимо.
Сначала я накинулся на одного медведя. Он ростом примерно в локоть. Был. Сначала я оторвал ему лапу. Потом другую. Медвежонок молча и даже как-то с мольбой взирал на меня своими глазками-бусинками. Это меня подстегнуло… и я оторвал ему ухо! Правое! Оооо… мне давно не было так хорошо!!! И чтобы не стало хуже, я поспешно продолжил отрывать медведю лапы. Четвертовав таким образом несчастную игрушку, которая, возможно, была когда-то давно, в детстве, моим единственным собеседником (прости, мама), выслушивала мои жалобы и впитывала мои горючие детские слезы, я взял кунай и вспорол медвежонку брюхо. Правильно. Никто не должен становится свидетелем моих слез, а если станет… ну, я думаю, не надо объяснять, что с ним будет! Медвежонок вопиял. Я запустил руку в его живот и вытащил наружу вату. Фу, как неинтересно. Всего лишь вата… хотя, чего я ожидал… Чтобы не испортить себе настроение, я медленно оторвал ему второе ухо. Медвежонок смотрел на меня с отчаянием. В его глазах была такая мука, что я чуть не воспарил от радости. Сука, сдохни! Сабаку Кью!
Сидя на полу среди разбросанных вещей, ошметков ткани, ниток, ваты, я понял, что лишил жизни невинного медвежонка. Хотя, игрушки все равно неживые… или нет? Я вспомнил его глаза. Они так блестели при свете лампы, они умоляли, в них было столько боли… В общем, я убил его. Он мертв, а я жив. Я жив! Бва-ха-хааа!!!
Я повернулся ко второму медвежонку. У него в глазах был неподдельный ужас. Еще бы… на его глазах произошла редчайшая по своей жестокости расправа над его собратом. Но его я приберегу на потом… ведь сегодня я уже развеял скуку и доказал себе ценность своего существования. Я собрался убрать медведя в ящик, подальше с глаз моих, как вдруг у меня в животе оглушительно забурчало. Ну, даже монстрам надо питаться. Одной ватой сыт не будешь.
18. 00
Покушал. Убрал в комнате. Прочитал ту ересь, которую написал. Понял следующее:
а) я окончательный псих.
б) то, что я пишу, здорово смахивает на бред. А если я брежу, это значит одно – мне надо поспать.

6 января.

Вчера я не написал, потому что был не в состоянии. Я проспал днем где-то около 4-х часов, а потом отец испугался, что я совсем свихнусь, и разбудил меня, пока я не порвал цепи. Это очень унизительно – спать так вот, в цепях, в печатях, под надзором лучших ниндзя деревни, чтоб если что…. Хотя, если что, они все равно со мной не справятся. Если я сам с собой иногда не справляюсь, что же могут они? Так что… весь день у меня болела голова, потом я снова бездумно шлялся по улицам и пугал народ. Но сегодня я уже в порядке и даже соизволил потренироваться. А так в общем-то ничего интересного не происходит.

7 января.

Ураааа! Нам дали миссию. Я так обрадовался, когда мне дали свиток с заданием, но моя радость слегка омрачилась, так как преступника следовало не убить, а всего лишь задержать и привезти в деревню. На справедливый суд Казекаге, мать его так-перетак… если у нас Казекаге – справедливый, то я – очаровательная куноичи. Брюнетка. С одним глазом красным, а вторым – синим. Ну ладно, в случае чего, у меня есть еще один медведь. Пойду собираться. Медведя с собой не возьму, а то неправильно поймут.

8 января (3 часа ночи)

Ночь. Холодно. Темари и Канкуро дрыхнут, а я на посту. Это обычное положение вещей. До деревни, которая нам нужна, мы доберемся только завтра днем, а пока я могу спокойно написать в дневнике. Вышли мы почти с утра, и драпали без передыху почти что весь день. Привал делали только два раза. У Темари там чего-то случилось, я так и не понял, а Канкуро только хмыкнул и глаза закатил. Типа ох уж эти девчонки! Но я знаю, он боится один со мной оставаться, и Темари тоже, потому что знают, что я могу их убить, или еще хуже – очень сильно покалечить, так что остаток жизни они проведут в инвалидном кресле.
Смотрю на фотографию чувака, которого надо поймать. Ну и хмырь. Даже спать расхотелось! Надо повесить ее над кроватью, рядом с рисунком Шукаку, чтоб спать не хотелось. А то как представлю, что мне приснится ТАКОЕ, так лучше бы я и вовсе на свет не рождался. Реки крови и трупы все же как-то роднее, да и к морде тануки я как-то уже привык.

10 января.

Вчера я не написал, потому что времени не было. Мы ловили того урода. А потом, когда поймали, надо было его стеречь, но это только сначала… потому что когда Канкуро рассердил меня тем, что все пытался заглянуть мне через плечо и посмотреть, что я там все-таки делаю – а меня это очень сильно нервирует, я бы даже сказал, злит – я на него сорвался. Да и голова болела немилосердно. Прорычал, чтобы он не совал нос не в свои дела, а потом попытался достать его песком, но промахнулся и раздавил кого-то. Или что-то. Кажется, это была птичка. Когда пленник увидел выражение моего лица и ошметки, падающие на землю, он позеленел и потерял сознание. Кажется, до него дошел весь смысл фразы, сказанной ему за пару часов до этого, когда он попытался бежать: «Не дергайся, сбежишь – я тебя достану». Остаток пути его на себе тащил Канкуро. Он пытался робко возражать, но я быстро убедил его, что это он виноват в сложившейся ситуации. Или я не прав?! Впрочем, они редко со мной спорят. И правильно делают. Конечности-то вещь все-таки нужная.

11 января.

Мы привели этого лоха ушастого в деревню. Казекаге думал-думал, и решил направить его на исправительные работы в течение двух недель (маловато будет), а меня контролировать, чтобы я без дела не болтался. И вот я думаю – какой хитрый у нас Казекаге, вот как придумал – смертников эксплуатировать! Дешево и сердито. И у кого, спрашивается, научился?

12 января.

Мне интересно, исправительные работы – это для него или для меня, а? ну не знаю… этот лох меня бесит. Да, у него есть имя, но я его сразу забыл – буду я себе голову всякой гадостью забивать, вот еще. Поэтому я к нему обращаюсь – эй, ты! А тут буду называть просто – лохом. Так вот, после общения с ним я понял, насколько крепкие нервы у Темари и Канкуро. Как они меня терпят… не зеленеют, в обморок не падают… а этот… может, он к жаре не привык? Вряд ли, он же из Суны, а сбежал, потому что налоги не платил. Хотя опять же, в пьяной драке двоих прирезал – ну это в другой деревне, и вообще весь из себя крутой такой. Сначала, как Темари увидел, попытался ущипнуть ее за зад, и получил такой пинок под дых, что не мог разогнуться полчаса. Разозлился, конечно, бежать пытался, ну и я ему сказал, что достану… И Канкуро еще ему свою марионетку показал. Он успокоился, а после того, как я поссорился с братом (тьфу!) и убил птичку, он вообще грохнулся в обморок. Но я это уже писал, кажется. Начинаю повторяться. И мысли путаются. Поспать бы надо.

14 января.

Как всегда, после сна я целый день неадекватный. Поэтому вчера и не написал. Голова раскалывалась, обезболивающие не помогают – на меня вообще не действуют почти никакие лекарства – а тут еще и за лохом смотреть надо! Эх, убил бы я его, размазал бы по песочку его мозги, переломал бы все косточки, растянул его кишки на расстоянии полета куная. Так нет! Пусть трудится на благо деревни, так его перетак, бесплатно. Отработает свои две недели, и я его прикончу. Меня бесит его затравленный взгляд, нездоровый цвет лица, дрожащие руки и заискивающий тон голоса. Одно слово – лох.
Достал медведя. Долго ходил вокруг него кругами – разодрать, не разодрать? Вроде настроение – отвратительное, а вдруг потом хуже будет? Хорошо, что никто не видел меня – это было смешно – я, ходящий кругами вокруг плюшевого мишки, глядящий на него плотоядными глазами…. Только что слюни не капали… ладно. В конце концов, справившись с искушением, я пинком отправил его под кровать. Не забыть бы потом, что он там. А то как всегда – потеряю что-нибудь, разозлюсь, разворочу все что есть, а потом окажется, что эта потерянная вещь лежит на самом видном месте или вовсе находится у меня в руках. После такого я понимаю, что настолько рассеянное внимание не есть хорошо, и иду спать. Почти весь следующий день после сна внимание у меня отсутствует абсолютно. Вот так.

15 января.

Скучно. Весь день следил за лохом. Всю ночь перед этим сидел на крыше, закутавшись в теплый плед. Пугал влюбленные парочки. Вот сейчас напишу еще что-нибудь и снова попрусь на крышу. Задолбался я чего-то. Тошно мне.

17 января.
19.33
Не писал вчера, потому что было впадлу. Лоху чуть позвоночник не сломал. А так, он легким обмороком отделался. Но я его быстро в чувство привел. В общем, скучно было вчера. А сегодня колбасит меня чего-то, прямо неспокойно как-то на душе.
20. 05
Метался я долго по комнате, и до меня дошло-таки, что меня гложет. Нет, не убийство невинной птички, не очередное покушение – чего это я историю месячной давности вспомнил… просто у меня день рождения послезавтра… о, свой день рождения ждут все, независимо от возраста, статуса и так далее. Вот старики, наверное, ждут его со смешанным чувством удивления– вот, я столько прожил много, ого! – и недовольства – какой я старый уже… а дети ждут с нетерпением, а почему? Потому что подарки им дарят, в гости приходят, ну в общем – праздник. А я? А я и сам не знаю. Вроде жду, так же как и все, авось кто подарок подарит, поздравит хотя бы… с надеждой вроде как. И в то же время я проклинаю этот день, потому что когда я родился, умерла моя мать. Ну и что с того, что она меня не любила? Могла бы хотя бы видимость создать. Хотя нет, не надо. Это было бы лицемерием, а я не люблю лицемеров. Они вопят слишком сильно иногда. А я не люблю громких звуков, от них голова болит. А когда у меня болит голова, я очень злой делаюсь.
23. 30
От волнения мне даже спать не хочется. Почти. Руки трясутся. Надо срочно кого-нибудь убить….

18 января.

Я тренировался. Почти весь день. Со мной такого не бывает. Я в общем-то ленивый немного…. Но мне нужно было отвлечься. Я даже придумал новую технику и немного изменил ландшафтик… это мой подарок самому себе и всей деревне. Вот какой я добрый, только не ценит этого никто почему-то. И про лоха я не забыл, кстати. Сказав ему, что если он будет отлынивать от работы, я его съем (он поверил!!! Гыы), я оставил с ним клона, а сам пошел тренироваться. Отвлекся я, да, но вот уже вечер, темно и тренироваться не очень охота, а день рождения уже завтра, и предчувствие у меня странное.