- Эй, Сакура-чан! Чего ты? - как-то совсем по-детски протянул Узумаки, видя, что девушка едва сдерживает новые слезы. - Да, ничего, Наруто! Ничего! - ее голос сорвался на крик, мгновенно погаснув в кимоно друга. - Не стоит, Сакура-чан. Не стоит плакать из-за него. Саске не заслужил твоих слез, - лицо Наруто мгновенно посерьезнело. Исчезла детскость, легкость и веселость, которые скрывали непривычную серьезность и решительность. Парень отвел девушку в самый темный угол, чтобы посторонние люди не смогли не увидеть и не подслушать их разговор. - Я плачу не из-за него! Я плачу по нему! - Сакура снова уткнулась в грудь Узумаки, руки которого совершенно рефлекторно гладили по голове, успокаивая ее. - Наруто, зачем ты это сделал? Зачем вынудил сказать это? - щеки девушки покраснели, она вспомнила слова, произнесены Саске. Оскорбительные слова, которые посторонний мужчина никогда не должен был услышать. - Сакура-чан... - он опустил голову и рукой закрыл ей рот. - Не надо. Не повторяй этого... Только скажи, он бил тебя? - лицо Узумаки было собрано и сосредоточено. Невооруженным взглядом было видно, насколько важно ему знать ответ. - Да, то есть, нет... Мы дрались... и он только во время поединка... и еще до этого, когда я сопротивлялась...- Харуно закусила губы и помотала головой. - Это не то! Он не бил меня, никогда не бил... сейчас я точно вижу это. Только если я начинала первой... Черт, какой же я была маленькой идиоткой! - девушка быстро и лихорадочно говорила, словно боясь, что нужная ей мысль вот-вот ускользнет и тогда она не сможет во всем разобраться. - Не оправдывай его. Я прекрасно знаю характер Саске... - Нет! Ни черта ты не знаешь! - Сакура в отчаянии воскликнула, отходя от друга. Она смотрела на него капельку сердито и будто укоряя в чем-то. По лицу девушка одна за другой бежали прозрачные капли, придавая ей беззащитный и болезненно-отчаянный вид. - Знаю. Это ты, Сакура-чан, не знаешь. Такое чувство, что он бережет тебя и потому не говорит правду. Но не в обычаях Учихи беречь кого-либо. - Что? Что ты такое говоришь? Наруто, теперь уже я не понимаю ничего... - протянула девушка, вытирая лицо. - Ну и не надо, ведь он твой отец. Не нужно тебе этого знать, - Узумаки весело улыбнулся, протягивая руки для повторных объятий. Харуно, мир которой стремительно перевернулся несколько раз за такой короткий промежуток времени, оторопело взглянула на парня и послушно приблизилась к нему. Наруто обнял девушку, даря несколько спокойных минут. Она закрыла глаза, пытаясь успокоиться и расслабиться, но что-то неясное, пока не оформившееся не позволяло ей этого сделать. - Может, все же скажешь, что ты имел в виду? - А? Да ничего, Сакура-чан! Моя обычная болтовня, не более того, - Наруто так убедительно изобразил равнодушие и так уверенно врал, что Харуно поверила ему, махнув рукой на подсознание, которое что-то отчаянно кричало, возражая. - Ну, Узумаки, - прищурилась она, пытаясь создать злобный взгляд. - Если узнаю, что ты соврал мне, то расскажу Хинате, почему ты опоздал на день вашей помолвки. - ЕЙ! Это удар ниже пояса! - Наруто засмеялся. Это стало привычной, можно сказать, семейной шуткой. Тогда парень просто-напросто забыл и проспал, умудрившись встать в точно ту секунду, когда уже должен был стоять у калитки, ведущей в поместье клана Хьюга... Секунды медленно бежали, растворяясь в надежных объятиях друга. Тихое дыхание еле слышно звучало в тишине, словно вокруг них действительно никого не было. Его мягкие руки с братской любовью перебирали пряди дорогих волос. Приглушенный вопрос прорезал ауру спокойствия, царящую вокруг них: - Сакура-чан... Ответь мне, только честно... Девушка замерла, предчувствуя последующий вопрос. «Лишь бы не убить его за ненужное любопытство» - Саске и, правда... изнасиловал тебя?... - Бака... - слабо улыбнулась Сакура. - Нет... Я сама согласилась. - Я рад, что мой друг не оказался таким подонком, - серьезно проговорил Узумаки. Он не слышал, как сердце девушки остановилось на миг. Не слышал ее порывистого вздоха, который прорвался сквозь плотно сжатые губы. Не почувствовал, как очередная слезинка скатилась по лицу...
- Я думала... много думала этой ночью, - девушка вернулась из своих воспоминаний. - Обычно, ночами занимаются совсем другими делами, - хмыкнул мужчина. - Ты обещаешь сказать мне правду? - она решила проигнорировать предыдущую реплику Саске. Слишком многое было поставлено на карту, не стоило отвлекаться на всякие глупости. - Нет. - Если бы мне или кому-нибудь из моих близких людей грозила опасность, ты бы сказал мне? - Нет. - А если бы в этом был замешан мой родственник, ты бы сказал мне? - Нет. - Это мой отец? - Нет. - Я знала...
Саске смотрел, как на бледно-голубом небе медленно восходит солнце. Он стоял, опираясь на высокие перила, подставляя лицо и тело промозглому ветру. На губах, казалось, уже навечно поселилась кривая улыбка, а руки были привычно сложены на груди. Короткие разговор с Сакурой закончился полчаса назад, не принеся девушке облегчения. Оно только кивнула в ответ на его слова и непривычно тихо вышла из комнаты. Не стала ничего уточнять и пояснять, не захотела узнавать все в точности - зачем? Ведь все ясно и без слов. Самый родной для нее человек, единственный близкий родственник, оставшийся после смерти матери ее предал. За бренные деньги он сначала продал ее, как скотину на ярмарке, а потом за те же самые монеты подвел под роковую черту. Опозорил ее на всю страну, во всех светских кругах выставил свою дочь шлюхой, но даже не упомянул о том, что сам продал ее честь и достоинство. А потом оклеветал Саске и его клан, мстя за оскорбление, которое вполне заслужил своим скотским поведением. Нужно было додуматься, чтобы вспомнить старые традиции, говорящие про девственность невинных девиц! Мол, Учиха нарушил древние законы и традиции, которые заповедали нам предки нынешнего императора. А дворянам только и надо было ухватиться хоть за какой-то намек, хоть за что-то совсем незначительное - лишь бы найти повод для уничтожения наследника. И теперь в высшем свете готовится убийство, которое позже объяснят как несчастный случай. Ну а если это не пройдет, то скажут, что Учиха был приговорен к смерти за нарушение священных традиций... А Сакуру отправят куда подальше, с глаз долой. Фугаку, разумеется, будет умерщвлен вместе с сыном. Знать найдет способ: отравленная пища или вода; тонкая игла, случайно задевшая главный нерв; аккуратный порез, прошедший через сонную артерию... Мало ли путей? А если захотят, то сделают так, что оба умрут, совокупляясь с какой-нибудь крестьянкой. Очень героическая смерть - не суметь прийти в себя после очередного оргазма! Саске зло оскалил зубы. Поступки, поведение, да и просто деяния Хироши требовали только одного... Его смерти.
- Ты хочешь его убить? - ее испуганный голос. Любит, по-прежнему любит этого мерзавца. Он отец - она дочь. Все предельно просто. - Да. Дело не только в моем желании. Я просто должен это сделать, - не оправдывается, но хочет, чтобы она поняла. Здесь не должно быть недосказанности. - Не надо... - умоляющий взгляд. Все впустую. Ничто уже не изменится, никто не сумеет исправить. - Пожалуйста, Саске... - Нет выхода. Смирись, девочка. Смирись и забудь, - он мягок и терпелив. Это ее отец. У него тоже есть отец и неизвестно, чтобы чувствовал он, если бы Фугаку позволил себе такое... - Я не хочу это видеть. Я останусь здесь, - отчаянно вздыхая, отворачивается. Слезы готовы сорваться с ресниц, но она сдерживается. Молодец, цветок, ты научилась. - Пусть будет так. Здесь ты вольна сама решать, - кивает, подтверждая свои слова. Горечь остро чувствуется на губах. - Тогда зачем ты хочешь научить меня драться? - вновь поворачивается, пытаясь унять дрожь в голосе. Бесполезно. Он знает, он все видит. Он чувствует. - Если я умру, то ты отомстишь за меня, а потом отправишься вослед, - тихо, но непреклонно. Словно и нет острой угрозы смерти, висящей над ними. - Хорошо. Я сделаю это, - не сопротивляется - понимает, что иного выхода нет. Кровь за кровь, боль за предательство, смерть за навет. - Ты выросла. Стала сильней, - скупое удовлетворение проделанной работой. - Да... Но, Саске... Постарайся вернуться живым... - просьба, нет мольба. И отчаянная надежда на лучшее. - Это будет только завтра. Сегодня я научу тебя драться, - обещание. Нет, не на лучшее, но на правдивое. Шорох задвигаемых створок. Тихие шаги, удаляющиеся в коридоре. Усталый вздох и зажженная сигарета. Пятая за этот день...
И сегодня, хотя нет, завтра его помыслы достигнут своего конца и мало кто скажет, что этот конец был велик и благороден, потому что у тварей не может быть такого исхода. А сегодня он будет тренироваться с невестой. Чтобы когда придет их час, она смогла поставить вескую точку в нелегкой игре, которую затеяли отец и сын. Девушка дорого продаст свою жизнь, уд в этом он уверен, и достойно отомстит за него, потому что больше не за кого ей будет мстить. А потом уйдет из жизни, следуя лучшим традициям воинского дела. Не защитивший своего господина должен умереть... Так будет лучше всего, потому что это уже не станет жизнью. А скончаться от какого-то заболевания, обслуживая в порту грязных рыбаков - явно не ее предназначение. И потому она умрет, если не справится он... Горизонт уже успел окраситься в ярко-розовые оттенки, словно предвещая скорую гибель. Красноватые разводы на голубом небе, казались, были сделаны из крови. Их крови, и крови убитых ими людей. Саске провел рукой по лицу и волосам, сгоняя усталость и напряжение. «Пожалуй, сегодня мне надо будет поспать. Иначе завтра мои глаза просто-напросто захлопнуться в самый решающий момент. А сможет ли спать после этого Сакура? После того, как мои руки станут багряными от крови ее отца? Сможет ли прикасаться ко мне, зная, что я стоял и смотрел, как последние хрипы Хироши вырываются изо рта и как медленно стекленеют рыбьи глаза? Но уже нет разницы. Она должна это сделать и она сделает это. Потому что у меня выросла сильная девочка. Но хватит об этом. Давно пора будить ее. Сегодня будет длинный день...»
Сакура села резко села на кровати. Короткий сон, сопровождаемый кошмаром, не принес никакого облегчения. Да и еще она проснулась, будто от какого-то толчка. Девушка подняла руку, вытирая холодный пот со лба. - Это какое-то наваждение, которое никогда не кончится, - отчаянно прошептала она в темноту, которую прорезали тусклые лучи восходящего солнца. В комнате стоял полумрак и впечатленной ужасным сном Сакуре начало казаться, что она сидит в густом тумане, который плавно окутывает ее своими цепкими руками. - Ты уже встала? - легкое удивление скользит в его голосе, который раздался позади нее. Харуно, ничуть не удивившись, повернула голову, встречаясь взглядом своих испуганных глаз с его - спокойными и равнодушными. - Да, - слегка взволнованно пожала плечами девушка, ожидая дальнейших действий от мужчины. Их ночной разговор казался ей сказкой и выдумкой, но поджатые губы Учихи и его требовательный взгляд говорили об обратном. «Один день. Моему отцу осталось жить один день. А если у Саске не получится, то я не надолго переживу Хироши...» - Я хочу спросить... - начала она и запнулась. Едва ли не в единственный раз Сакура опустила голову в присутствии жениха и чуть ли не умоляюще взглянула на него поверх ресниц. - Вернее, я хочу просить тебя об одолжении... Учиха молчал, хотя и догадывался, что хочет сказать ему невеста. Розовые волосы скрыли ее лицо, но даже теперь мужчина видел ее закушенную губу. «Нехватка смелости - ее главный недостаток. Ничего, впереди еще сутки...» - Ты можешь сделать так, чтобы его смерть была безболезненна? Пожалуйста... - Харуно отчаянно тряхнула волосами, поднимая печальный взгляд. - Почему ты делаешь все это? Он бил тебя, он продал тебя, он пытался убить тебя, а ты просишь о милосердии. Зачем? - он не подходил ближе, но и не вышел из комнаты - лишь пристально смотрел на девушку. - Он мой отец... - было видно, что Сакура и сама до конца не понимала своих поступков и неожиданных решений, и потому была не слишком уверена в них. - Он твой предатель, - отрезал Учиха, прекращая разговор. - Жду тебя внизу через пятнадцать минут, - только и скрипнула задвигающаяся дверь. Будто его и не было, будто не было пробуждения от внезапно нахлынувшего страха, будто не было тяжелого разговора, будто не было ее умоляющего голоса и его строгих глаз... Будто ничего этого не было. Но если не было - то почему так тяжело на душе?...
Сакура спускалась по лестнице, одергивая длинное платье для тренировки. Служанки, пришедшие в ее комнату сразу после ухода жениха, помогли Харуно умыться и принесли одежду для нее, которая состояла из тонких штанов, завязывающихся у щиколоток на тесемки и длинного, свободного платья, выполненного в стиле кимоно. Оно было черного цвета, и лишь на спине имелся рисунок в виде фамильного герба клана Учих. Девушка явно нервничала, и это выражалось во всем: сцепленные и слегка заломленные пальцы, бегающие и какие-то испуганные глаза, чуть напряженная осанка и закушенная губа. - Это, по меньшей мере, глупо! - себе под нос сказала она, предпринимая очередную бесполезную попытку успокоиться. - Я же не на эшафот иду, всего лишь тренировка! «От которой в последствии будет зависеть твоя жизнь», - внутренний голос Сакуры проснулся и сейчас решил окончательно добить свою хозяйку. - Спасибо. Ты очень мне помог, - фыркнула девушка, сминая платье. Она лишь покачала головой, когда служанка предложила ей поесть, и, быстро шагая, вышла на улицу. Хотя это и была простая городская резиденция, да к тому же не слишком любимая кланом Учиха, но даже здесь присутствовал небольшой сад и место для тренировки. Сакура поежилась, обнимая себя руками - на улице было холодно, а тучи, закрывшие солнце, лишь добавляли ощущения сырости. Саске неподвижно стоял, держа что-то на руках. Он был по пояс обнажен, даже в такую погоду мужчина не изменил своим привычкам. По мере приближения, Харуно замечала, как сетка шрамов, обхватывающая спину, все четче и четче проявлялась перед ней. Старые и не очень, маленькие и большие, короткие, словно удар катаной прошел по касательной и длинные, как будто бамбуковые палки со всей силы приложились к спине - они были ужасны, внушая своим видом трепет и жалость. Сакура сглотнула, отгоняя от себя наваждение. Нельзя было его жалеть, нельзя. Иначе слезы появлялись в глазах... Учиха обернулся - почувствовал движение позади себя. Прищурившись, он разглядывал девушку так, словно видел ее первый раз. Харуно было неудобно и неприятно, она почти физически ощущала движения его глаз. В руках жениха она увидела раскрытый боевой веер невероятной красоты. Тихий вздох удивления сорвался с ее губ, и Сакура едва различимо прошептала: - Какая красота... И действительно, веер был прекрасен. Рукоять, выполненная в форме ножа, и на самом деле являлась им. Лезвие было остро заточено - Саске продемонстрировал это, коснувшись его, и тут же на пальце выступила кровь от пореза. Металлические пластинки были похоже на произведение искусства, нежели на обыкновенные прямоугольники. Зауженные в середине, рельефные в начала и конце, они были плотно скреплены друг с другом у самого основание и на выступах по всей длине. Острие на самом конце расходилось друг от друга, создавая небольшую выемку, с хорошо заточенными окончаниями. С внешней же стороны, пластинки заканчивались звездчатыми выступами, делая тем самым не одно острие, а целых пять. На месте схода всех пластин был выжжен знак клана - двухцветный веер. Усмехаясь, Саске смотрел, как на лице невесты возникает смесь восторга и немого обожания, и тихо хмыкал себе под нос. Резким, точным движением он закрыл и открыл веер без всякого шума. - Идеальное оружие для убийства, - поясняя свои действия, произнес мужчина. Саске протянул веер девушке, и та несмело взяла его в правую руку. Он не был слишком тяжел, но весил достаточно, чтобы ее рука дрогнула под ним. - Часто используется именно женщинами, - тонкий намек, содержащийся в его словах, Сакура смогла отлично понять. - Твой клан... почему назван в честь веера? - девушка аккуратно рассматривала упомянутый предмет, прекрасно понимая, что если будет не осторожна, то запросто обрежется об его края. - Искаженно назван, - поправил ее Учиха. - Мой предок был отменным мастером, его веера славились на всю страну. Но так же он был простым человеком, не крестьянином, но и не более того. Император, узнав о таком мастере, повелел взять его к своему двору и наградить титулом. Предложил выбрать любую фамилию, какую только пожелает. Предок, боясь прогневить Богов, но, желая в своих потомков вдохнуть частичку себя, исказил утива на Учиха. - А почему... - Сакура собралась было задать очередной вопрос, но усмешка Саске прервала ее: - Собираешься отложить начало обучения как можно дальше? - Это просто любопытство, - фыркнула Харуно и отошла на два шага назад. - Отец... - тут ее голос чуть дрогнул, и она запнулась, но почти мгновенно взяла себя в руки и продолжила. - Отец учил меня обращаться с веером в детстве. Немного, правда, потому что потом разочаровался во мне. - Это неважно, - грубо прервал мужчина ее. - Если знания заложены - тело вспомнит все. А теперь бери веер и повторяй за мной... Два веера в руках Саске не были отдельными предметами боевого искусства - они являлись продолжением тела. Они продолжали движение, начатое спиной, доводя его до полного конца и совершенства. Он чувствовал веера так, словно всю жизнь дрался на них. Пластинки только и сверкали, когда руки Саске умело и с большой точностью совершали выпады, броски и прыжки. Он двигался плавно и мягко, но движения были точны и быстры, словно ветер гулял в диком поле... Учиха не думал о действиях, о предметах, его глаза, хотя и были открыты, но давали лишь зрении и не более того. Черные, сейчас они казались совершенно непроницаемыми, и Сакура мгновенно поняла, что значит слиться со своими оружием воедино. Ничего не было, никого не было - лишь он и его веера. Взмахи и рывки ног, когда оружие совершало просто невозможные движения вокруг его спины. Выпады и выбросы рук вперед, и веера - невесомые, танцующие, почти парящие - свободно гуляли в его умелых руках. Движения тела, сложные прыжки и броски, невыполнимые элементы - и все это вместе с ними. С двумя веерами, с прекрасным и оттого смертоносным оружием, одним касанием которого можно убить человека. Один взмах - он мертв. Одно движение - все кончено. Один шаг - его больше нет. Саске, пропуская веера через высоко поднятую правую ногу, остановился в решающем выпаде прямо напротив невесты. Холодная сталь пластинок почти дотронулась до горла девушки, и она до сих пор видела ослепляющий блеск - лед в его глазах отражался о зеркальную поверхность веера... С тихим хлопком они закрылись, и Учиха выпрямился, опуская напряженные руки. Харуно смотрела на него и не верила своим глазам... Его танец, его бой с невидимым противником, его поединок с собственной тенью был настолько... Настолько прекрасным, очаровывающим и завораживающим, что даже не хотелось ничего говорить - лишь бы продлить мгновение и ощущение полной нереальности происходящего. Его глаза, его губы, руки, тело - так нельзя двигаться, но он мог. Саске Учиха мог решительно все, и девушка смогла наглядно убедиться в этом... Веера порхали вокруг него, создавая плотную защиту, они кололи и резали кого-то, нападали, убивали и уничтожали... Не оставляли и шанса на победу, ведь они были вездесущи - успевали всегда и всюду. Не единой бреши или щели - идеальная оборона; - ни одной заминки и паузы - наилучшее нападение... Непобедимый воин, как ты можешь умереть? Когда за душой что-то есть, угроза смерти вновь становится физической. Потому непобедимые всегда одиноки. У них нет сердца...
- Сакура, закрой, пожалуйста, рот, - превосходство явно слышалось в его голосе. «Тогда... тогда получается, что во время нашего последнего поединка он поддавался мне. Ведь то, что он умеет на самом деле... Да я бы не продержалась и секунды против такого танца. Против такого мастерства...» - Харуно не обратила внимания на колкость его фразы и ироничный тон. Все равно... Так прекрасно... Что становилось страшно дышать. - Ты мог убить меня сейчас, - сбрасывая с себя наваждение, сказала Сакура. - Не мог. Я точно знаю, где остановлюсь, как остановлюсь и когда остановлюсь. В этом суть владения веером. А теперь бери тренировочные и пытайся повторить за мной. Хотя я сильно сомневаюсь, что у тебя это получится... - Можешь даже не сомневаться - я смогу! - уязвлено воскликнула она. - Будет больно - твоя спина еще не зажила. - Сказала же, что смогу! - сварливо проговорила девушка, двигая плечами в качестве проверки. «Я так и знал. Стоит только задеть тебя, как добродушный настрой сразу же испаряется, не оставляя и следа. Это хорошее качество, но главное не переборщить с дозировкой» - Смотри внимательно. Я не люблю повторять по десять раз...
Сакура сидела на корточках и тяжело дышала. Она хватала воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба, а по ее лицу струился пот. Пальцы и кисти покрывало множество мельчайших, слабо кровоточащих царапин - процесс обучения у Саске был отнюдь нелегким и щадящим. Сам же Учиха стоял в стороне и, испепеляя взглядом, смотрел на свою невесту. - Даже маленькие дети учатся быстрее, чем ты, - презрительно бросил он. - Я достала тебя, - через силу огрызнулась девушка, красноречиво глядя на небольшой порез, тянущийся от левого уха и до скулы. - И этим собралась меня убить? - едкая насмешка уничтожала своим сарказмом. - Отвлечь внимание, - буркнула она, понимая правоту его слов. Но понимать и принимать абсолютно разные вещи. - Очень удачный ход, - казалось, сделать свой голос еще едче невозможно, но Учиха смог это. - Вставай, - окрик ударил словно хлыст. - Мы начнем сначала...
Когда вода сталкивается с огнем, всегда побеждает только один. Когда сражаются два мастера, всегда выигрывает только один. Когда смешивают черный цвет с белым, всегда получается серый. Всегда, но не теперь. Сегодня из двух цветов получили яркую палитру. Что-то случится сегодня...
- Возможно, мне стоит взяться за палки? - спросил Учиха, обращаясь к самому себе. Харуно сидела на коленях, согнувшись вперед, и пыталась унять боль. Болело все - спина, израненная побоями, руки, исцарапанные веером, ноги, уставшие от продолжительной тренировки. - Что ты смотришь на меня, будто озлобленный волчонок? Я, правда, велю сейчас принести бамбука. - А не пошел бы ты... - глухо произнесла девушка, делая слабую попытку встать. - Это хороший способ тренировки. Ошибка - удар, еще ошибка - еще удар, и так до бесконечности... Когда в конце тренировки твоя спина похожа на кровавое месиво и тебе кажется, что страшнее быть уже не может, ты глубоко ошибаешься, потому что самое страшное начинается на следующий день. Удары палок с прежней силой сыплются на тебя, бередя успевшие поджить раны. И тогда боль тысячекратным разрядом проходит сквозь тебя, вызывая не то что стоны, а истошные вопли. И ты не смеешь даже пискнуть, потому что крик - ошибка, за которую обязательно последует наказание... - он говорил быстро и отстраненно, но Сакура понимала, что Саске описывает свои ощущения, говорит о своих эмоциях, рассказывает про свою жизнь... - Что ты хочешь от меня? - поборов себя, Харуно смогла подняться на ноги. - Борись с собой. Сражайся с собой. И никогда не смей сдаваться...
- Ты совсем не желаешь понимать! - на улице уже сгущались вечерние сумерки. Туман застилал землю, мешая движениям. Давно прошло время завтрака и обеда, приближался ужин, но их обучение едва ли сдвинулось с мертвой точки. - Ты сдохнешь завтра, - голос обжигал своей ненавистью и злостью. Каждое слово было пощечиной, каждый звук - ударом меча. Его глаза - дикие и неистовые - убивали заживо. Движения становились все жестче, а прикосновения вееров болезненней. Учиха медленно терял терпение. Еще немного и будет взрыв. - Умрешь, как последняя собака с перерезанной глоткой. А они будут бить тебя, брать и насиловать. А потом снова бить, брать и насиловать... И так пока ты не захлебнешься своей собственной кровью! - беспощадно продолжал он, нависая над сидящей девушкой. - А потом они скормят тебя свиньям и прочему скоту. Ты не будешь похоронена согласно нашим обычаям и навсегда останешься на земле, раз за разом переживая свою смерть. Твоя жизнь станет бессмысленной... Лучше зарежь себя прямо сейчас - тогда люди не будут говорить про твою грязную смерть... Принеси пользу - не позволяй легендам позорить честь моего клана. Не позволяй им описать свою кончину. Сакура, одеревеневшими губами, не могла вымолвить ни слова. Услужливое воображение четко нарисовала ей картинку, которую только что описал Саске, и она вздрогнула. Ужас, страх, отвращение - все смешалось у нее на лице, превращаясь в озлобленную гримасу, в которой сквозило голое отчаяние. А потом пришло понимание и покой. Харуно поднялась с колен и отряхнула одежду. Девушка вытерла пот со лба и кровь с рук и лица, на секунду замерла, борясь сама с собой, а потом взглянула на него. Посмотрела в черные глаза, которые поражали своей неприступностью, увидела в них свое отражение и тихо произнесла: - Еще есть время... Попробуем снова. Он кивнул, становясь в боевую стойку. Веера раскрылись с тихим шелестом... Черное стекло дрогнуло, на зеркальной поверхности появились первые трещины...
Сайт 