Потому что теперь появился человек, смерть которого не пройдет бесследно, не станет пользой для победы, а причинит лишь больший вред. Теперь появился человек, о котором ты заботишься. И поэтому враги будут умирать моментально, и у них не будет шанса на сладкую месть перед завершением своего жизненного пути.-------- - Саске-сама! - запыхавшийся голос еще совсем юного бойца раздался над ухом Учиха в тот момент, когда он остановился на пару секунд, увидев, что большая часть императорских наемников исчезла, оставив позади себя умирающих товарищей. «Крысы!», - подумал он, презрительно ухмыляясь и сплевывая на землю кровь, сочащуюся из разбитых губ. - Саске-сама! - он был больше похож на мальчика, чем на опытного воина, но катана в его руке была кроваво-красной, а лоб пересекал длинный и свежий порез. - Они ушли... вырвались через заслон и направились в сторону главных домов поместья. Мы не смогли их удержать... Видя, как наливаются яростью глаза Учиха, как хрустят его пальцы в суставах от излишне крепкой хватки, как гримаса злости искажает его лицо, мальчишка понял, что случилось нечто очень важное, почти непоправимое... Что они должны были умереть, но не пустить солдат к дому главы клана. К дому, в котором сейчас находилась невеста Саске, запертая им же там. - Слабость карается смертью, - отрывисто бросил мужчина, поворачиваясь к юноше лицом. Его глаза были красными, с маленькими, едва видимыми черными зрачками - Учиха был действительно зол. И крайне рассержен. - Саске-сама... - юноша сделал шаг назад, не отдавая отчета своему действию. Глаза хозяина завораживали, притягивали в себе, от них нельзя было отвести взгляда. - Мы не предполагали, что их будет так много. У нас не хватило сил, чтобы задержать солдат... - он закрыл глаза и упал на колени, не желая видеть, как поднялась вверх рука с зажатой катаной в кулаке, и приготовился к смерти, зная, что полагается за нарушение приказа... Но холодную тишину наступающего утра, окутанную серым туманом, разрезал хриплый от переживаний, явно девичий голос, больше похожий на крик умирающей птицы: - Саске! - рука Учиха дрогнула, меч изменил свое направление, едва коснувшись головы солдата и срезав с нее маленькую светлую прядь. Мужчина повернул голову в сторону сада и увидел, что к ним стремительно приближается его невеста, крепко сжимая в руках боевую пару вееров. *Недавнее прошлое*
- Держи, - Сакура с трудом подняла голову, так и не сумев изменить своей коленопреклонной позы. Из уголка ее губ сочилась кровь, а прозрачные капли пота ползли по вискам. - Теперь они твои, - девушка удивленно посмотрела на Саске, протягивающего ей два боевых веера, которыми он всего четверть часа назад нещадно учил ее драться. Учиха был задумчив и выглядел усталым, но в его глазах, впервые за все время, Сакура ясно увидела одобрение. И, кажется, некоторую степень удовлетворения действиями девушки. Она робко протянула руку вперед, до конца еще не веря Саске, и приготовилась к насмешке или издевке, часто слетавших с его губ в последнее время, но их не последовало. Тонкие пальцы Сакуры с содранной до мяса кожи сомкнулись на рукоятях, своей ладонью она на миг накрыла руку Учиха, чувствуя холод его кожи. Девушка дернулась, словно ее ударило током, а Саске привычно хмыкнул, но руку убирать не поспешил. - С чего такая доброта ко мне? - ее голос прозвучал неожиданно тихо, словно она боялась своих слов. - Это не доброта, Сакура. Не строй иллюзий. Тебе нужно чем-то сражаться, и это - единственные веера, которые я могу предложить тебе, - мужчина пожал плечами, неотрывно смотря на тонкую пластинку металла, на которой сейчас лежали их руки. Она была похожа на мост, соединяющий два дальних берега, на тонкий и очень хрупкий мост - алая лента шелка, по которой предстояло пройти не порвать ее двум взрослым людям. Он моргнул, и наваждение исчезло. Учиха резко убрал руку, немного раздраженно подумав, что нужно более полно контролировать свои действия. - Спасибо, - Сакура наклонила голову в знак признательности и поморщилась: грубая ткань кимоно, разрезанная на плечах выпадами Саске, сползла вниз на несколько сантиметров, обнажая следы побоев и сдирая с них свежую корку. - Не думал, что когда-нибудь ты склонишь передо мной голову, девочка, - усмешка, звучащая в словах мужчина, была слишком ощущаемой, и Сакура быстро подняла голову, поправляя свою одежду одной рукой. Гримаса, возникшая на ее лице, не укрылась от внимательного взгляда Учиха, но он промолчал, не желая вновь поднимать эту тему. - Это не покорность, Саске, - тщательно копируя интонации недавнего ответа жениха, произнесла Сакура, - не строй иллюзий. Это лишь моя благодарность, - мужчина хмыкнул, оценив жест девушки, и сказал. - Тогда, быть может, ты поднимешься с колен и перестанешь напоминать мне рабыню, наказанную за провинность? Учиха видел, как скривилось ее лицо от боли, когда Сакура начала медленно, постепенно и крайне осторожно вставать. Ее колени едва сгибались, а ноги не гнулись, спина и руки отказывались подчиняться, но она смогла выпрямиться и поднять голову так высоко, как то было возможно. - И даже в таком положении ты намного ниже меня, - Саске усмехнулся и вытянул руку, отбрасывая с плеч девушки волосы ей за спину. Когда Сакура почувствовала прикосновения Учиха, то на секунду забыла, что они жива и что для жизни необходим кислород. Дыхание сбилось, а ее тело само по себе потянулось навстречу рукам жениха, прикосновения которых остро напоминали тщательно завуалированную ласку. - Иди в свою комнату. Я чувствую, что сегодня нас ждет тяжелый рассвет. - Я хочу быть с тобой, - тихо прошептала девушка, с трудом удержавшись, чтобы не прикусить нижнюю губу. - Это невозможно, Сакура, - очень серьезно сказал Саске - ни капли презрения, ни тени насмешки. - Ты - девушка, и сегодня я буду о тебе заботиться...
*Конец прошлого* - Что ты здесь забыла? - холодный голос, словно ушат ледяной воды. Ни доброты, ни понимания, ни заботы. Только отчужденность, злость и раздражение. Зря бежала сюда, зря спешила к нему, зря надеялась на что-то. Вновь обуза. Она не услышала вздоха облегчения, который сорвался с его губ помимо воли; не заметила, как на пару секунд потеплели его глаза, когда она встала рядом с ним... Слишком волновалась она за него и за себя, слишком отчаянно сжимала в ладонях рукояти вееров, чтобы думать о вещах, не касающихся их далеко не радужного положения в данный момент. Ведь еще будет время... после того, как они выживут. Если выживут. Но это будет уже после... Шанс был упущен. - Я приказал тебе остаться в доме, - Саске ни чем не выдал своего состояния, напротив, в его словах открыто звучала злость. Сакура на секунду зажмурилась, испугавшись. Она видела, как мужчина едва не убил своего солдата, который, очевидно, посмел нарушить его приказ. Так чем она лучше?.. - Я не твоя служанка, чтобы подчиняться приказам! - она гордо вскинула голову, смело глядя в его глаза. И поспешно отвела взгляд: глаза Саске источали убийственный, ранящий душу холод. Девушке внезапно стало страшно - быть может, живо только тело Учиха, а его душа навечно мертва, черным грузом отягощая грудь. - Ты моя жена, - раздельно, почти по слогам, с нажимом на каждое - особенно на последнее слово - медленно произнес Саске, нависая над Сакурой. Она вздрогнула: он помнил, он не забыл. Почему-то внизу живота что-то ухнуло, а потом по телу разлилось живительное тепло. - Что может быть хуже! - дерзко ответила она. - Только смерть, - сказал Учиха и быстрым рывком руки увлек Сакуру за спину: солдаты, не найдя свою цель в главном доме, возвращались обратно. - Пусти меня! - прошипела неугомонная девушка, пытаясь выбраться из-за широкой спины Саске, которая почти полностью скрывала ее. Мужчина никак не отреагировал на эти слова, а ее движения и жалкие попытки вырваться и вовсе не тревожили его. Он знал, что хватка - железная, а рука - крепкая. Учиха не позволит дотронуться кому-либо до этой несносной девчонки, раньше, чем падет он сам. А силы, чтобы перерезать ее горло и не дать солдатам схватить ее живой, у него найдутся всегда. Но Сакура, очевидно, сама смогла мгновенно понять и осознать ситуацию, в которой она оказалась, и потому прекратила свои движения, только мешавшие сейчас, и тихо сказала в самое ухо Учиха: - Отпусти меня. Я не стану мешать... Он недоверчиво хмыкнул, а потом расслабил руку, позволяя девушке сделать шаг назад и немного в сторону, чтобы стать справа от мужа. Чтобы быть его правой рукой. Солдаты медленно приближались, никуда не торопясь. Их больше двух десятков, а врагов всего трое: воин-недоросток, женщина, посмевшая оскорбить священное оружие и прикоснуться к нему грязными руками, и наследник - а теперь уже и глава - клана Учиха. Он, конечно же, являлся их главной проблемой, но его можно было просто расстрелять, воспользовавшись ядовитым сенбоном. - Уходи отсюда, - сквозь зубы прошипел Саске, видя, что наемники императора пытаются взять их в кольцо. - Уходи с ним, - он кивнул в сторону юноши, который уже успел подняться и встать по левую сторону от своего господина, - уходи и живи... Сакура промолчала, лишь крепче сжала зубы: им не помогут, они все умрут сегодня, но она - не подведет, не опозорит, не обесчестит - докажет, что не зря он тренировал ее. Лишь только хватило смелости полоснуть веером по своему же горлу, лишь только хватило смелости убить себя самой, а не стать потехой для них, лишь бы только хватило времени… - Я стою за тобой, - просто ответила Сакура, разжимая пальцы, сведенные судорогой. - Упрямая... - пробормотал Учиха, повернувшись на секунду назад, - и очень глупая. Девушка фыркнула бы, если посмела. Глаза Саске были непроницаемыми, черными и мертвыми - он уже приговорил себя и всех врагов к смерти, и сейчас он будет здесь мстить за отца, но она - жена, надежда на продолжение рода - мешала ему. Она не должна погибнуть - обязана выжить. Сакура внезапно опустила голову, скрывая набежавшие вдруг слезы. Ей жутко не хотелось умирать. И не потому, что сильно хотелось жить, а потому, что совсем недавно в их отношениях с Саске появился слабый проблеск, тусклый лучик надежды... А теперь все было кончено. Возможно, когда-нибудь она заслужила бы его одобрение, или он подарил бы ей мягкий взгляд. Может, Учиха даже признал, что девушка дорога ему, что она стала хорошей женой для него, что перестала являть собой низшее, недостойное создание... Наверное, он привязался бы к их детям, воспитал себе достойную замену - вырастил настоящего наследника. А еще, совершенно точно, у них была бы маленькая красавица-дочь - так удивительно похожая и на своего отца, и на мать. Саске баловал бы ее и любил, потому что так чаще всего и бывает: все мужчины хотят сыновей, но балуют и любят больше всего дочерей... Сакура была полностью уверена, что Учиха не стал бы таким отцом, каким был ее родитель. Справедливый, суровый, порой жесткий, жестокий и неулыбчивый, но не презирающий собственное дитя, не игнорирующий его.
Он бы никогда не стал ненавидеть своего ребенка, будь она хоть тысячу раз девочкой. Потому что у Саске было бы время понять, что не все женщины являются шлюхами и тряпками, что есть среди них и такие, которые достойны своего места по правую руку от мужа, которые достойны быть с таким человеком, как он... Но теперь этому уже никогда не бывать. Через несколько минут они умрут, их головы покатятся по земле, влажной от людской крови, а их тела выбросят за ворота, или - того хуже - станут глумиться над ними. А наемники становились с каждой секундой все ближе и ближе, а по их лицам расползались не предвещающие ничего хорошего улыбки. Саске повернулся назад, бросил оценивающий взгляд на Сакуру, а потом обратился к солдату, который неподвижно стоял, крепко обхватывая рукоять катаны двумя руками. «Еще совсем молодой и неопытный», - неожиданно для себя подумал Учиха, и решение мгновенно созрело в его голове. - Уводи ее, - Учиха кивнул в сторону девушки, сейчас удивленно слушавшей его речи, - и уходи сам. - Но, Саске-сама, - робко начал юноша, - я могу понадобиться вам здесь... - Уводи ее, - медленно повторил мужчина, и было видно, сколько сил он тратит на подавление своих истинных желаний, - и не смей возвращаться сам! - его голос стал чуть громче обычного, что могло свидетельствовать о крайней степени раздражения. - Я никуда не пойду, Саске! - почти выкрикнула Сакура, затравленно смотря по сторонам. Она быстро переводила взгляд с мужчины на юношу, и в ее глазах читался страх. Не перед битвой, не перед двумя десятками врагов и даже не перед смертью. Она боялась остаться одна. Она боялась быть на расстоянии от него. - Я тебя и не спрашиваю, - раздраженно сказал Учиха, но тон его голоса по-прежнему оставался пронизывающе-холодным. - Уходите! - он повернул голову в сторону наемников - расстояние между ними стремительно сокращалось. Юноша приблизился к раздраженной не на шутку Сакуре, но та, словно кошка фыркнула и предостерегающе зашипела, выставляя вперед руки с раскрытыми веерами. Солдат остановился и сглотнул: было видно, что девушка крайне зла и будет бороться до самого конца потому, что в ее глазах отчетливо виднелась отчаянная решимость быть вместе с Саске, даже если потом ей придется умереть. Учиха, которому порядком надоело сдерживать рвущуюся наружу злость, сделал быстрый шаг назад и оказался перед лицом Сакуры. Он встряхнул ее за плечи, заставляя поднять голову и посмотреть ему в глаза. - Я предупреждал тебя, что не стоит ко мне привязываться, - тихо начал он, когда, наконец, поймал затравленный взгляд девушки, - говорил, что это лишь навредит тебе, - его руки поползли по слегка обнаженным плечам верх, лаская уверенными движениями. Сакура удивленно посмотрела на него, не смея верить своим же собственным ощущениям. Саске, который был всегда холоден и жесток к ней, сейчас нежно гладил ее шею. Это было невероятно, почти немыслимо и невообразимо приятно. - Ты заставляешь меня обманывать тебя, Сакура. Ты принуждаешь меня к этому. Больше ты не сможешь управлять мной, - Учиха коротко усмехнулся, и девушка решительно прервала его: - Я сама могу решать, что мне делать или не делать! - она видела, видела по его глазам, напряженному лицу и собранным жестам, что он все давно решил, что ее слова вряд ли повлияют на ход дальнейших событий. - Ты моя жена, Сакура, - рука Саске остановила свое движение, - и потому ты будешь подчиняться... - указательный палец быстро нажал на точку на шее, и девушка с тихим стоном отчаяния почувствовала, как подкашиваются ее ноги. - Уходите, - спокойно повторил Учиха, передавая бесчувственно тело Сакуры юноше. Тот бережно взял ее, прижимая к своей груди, и быстро развернулся, направляясь прочь. Последним, что Сакура смогла увидеть остатками своего сознания, которые медленно обволакивал густой и липкий туман, были пальца Саске, нарочито медленными движениями развязывающие ремешки кимоно. Он собирался мстить... А она должна выжить.
Сайт 