Потому что теперь появился человек, смерть которого не пройдет бесследно, не станет пользой для победы, а причинит лишь больший вред. Теперь появился человек, о котором ты заботишься. И поэтому враги будут умирать моментально, и у них не будет шанса на сладкую месть перед завершением своего жизненного пути.-------- - Саске-сама! - запыхавшийся голос еще совсем юного бОн держался из последних сил, уже не отдавая отчета своим действиям. Его тело – натренированное, закаленное в боях, полностью израненное – двигалось само по себе; от невероятной боли и усталости разум перестал его контролировать, перед глазами Саске стояла мутная пелена, а из груди вырывалось сухое, свистящее дыхание с хриплыми выдохами. Из многочисленных ран сочилась кровь, пот бежал по всему телу, но Учиха продолжал сражаться, вновь и вновь занося катану для смертельно удара. Он не думал ни о чем – просто не мог; уже не чувствовал боли – он давно прошел свой собственный порог; он знал, что скоро умрет, потому что довел себя до высшего предела, после которого нет пути назад, нет шанса вернуться обратно. Он умирал, медленно и мучительно, но продолжал нести смерть все вокруг. Саске смеялся в лицо наемникам, когда шел на них; смеялся, когда они в страхе метались около него; смеялся, когда видел летящие сенбоны, с концов которых капал яд; смеялся, когда падал на землю и вновь поднимался; смеялся, когда почти не мог дышать. Его смех был хриплым и сухим, с кровью, которую он сплевывал на землю при каждом выдохе, а улыбка – настоящим оскалом бешеного зверя, который умирал, но не сдавался. Наемники окружили Учиха плотным кольцо, стремясь взять его измором, и каждый шаг приносил ему новую рану и новое мучение. Но он продолжал двигаться и сражаться, видя в глазах солдат ужас и страх. Саске слышал, как где-то рядом борются его оставшиеся воины, и знал, что Сакура – его Сакура – уже далеко отсюда, и теперь его противники не смогут догнать ее. Ноги Учиха подкосились, и он упал на колени, чувствуя, что это конец. Крепко держа катану, он взглянул на небо и увидел яркое солнце, глубоко – в последний раз – вдохнул и упал навзничь, закрыв глаза. И страшный звук его падения ударом рассек стоявшую тишину. С его плотно сжатых губ, окрашенных кровью в алый цвет, не сорвался ни один стон; и на лице не дрогнул ни один мускул. Так умирают воины.
- Не-е-е-ет! – леденящий душу крик в одно мгновение разнесся по поместью клана, и уже через секунду на том месте, где недавно сражался с врагами поверженный Саске, появился светловолосый мужчина, ведущий за собой небольшой отряд солдат. Не видя ничего перед собой, не слыша предостережения своих воинов, он бросился прямо в гущу императорских наемников, туда, где находился его друг. Наруто прорвался сквозь кольцо врагов к Саске и упал рядом с ним на колени, не обращая внимания на врагов, что окружали их. - Узумаки-сама! – где-то вдалеке раздался крик его верного помощника и соратника, а совсем рядом с ним вновь началась битва, и катаны находились в опасной близости от его незащищенной спины, но для Наруто сейчас не существовало ничего, кроме бескровного лица друга, которое он держал в своих руках; его иссеченного мечами тела и сердца, что едва слышно билось в нем. - Саске... - потрясенно сказал Узумаки, чувствуя, как в горле появился неприятный комок, - что же ты наделал, друг?.. Наруто вздрогнул и зажмурился, ударил кулаком по земле и сжал зубы, стараясь не закричать от осознания собственного бессилия. - Не смей умирать, Саске! Ты слышишь?! Не смей! – Наруто чуть стиснул плечи Учиха и потряс его, но тут же отпустил, видя, как безвольно мотается его голова, как изо рта вырываются хрипы – словно в его груди образовалась большая дыра, и воздух проходит прямо через нее. – Ты что, ты что?.. Куда это ты собрался? Тебе еще рано... у тебя теперь Сакура есть, и скоро будет большой и уютный дом, и ты перестанешь быть таким замкнутым и ехидным человеком, и обязательно поправишься, и будешь учить своих детей воинскому искусству... – Наруто крепко сжимал в объятиях тело Саске и сидел на коленях, качая его и уговаривая не умирать. По его лицо текли соленые капли – то ли слезы, то ли пот – но он не замечал их; вокруг продолжалась битва, но перед его глазами было лишь бледное лицо Учиха с плотно сжатыми, побелевшими губами. - Ты не должен погибнуть сейчас, ты не имеешь на это права! Что тогда с Сакурой будет, ты подумал? А с отцом твоим?.. – Наруто разорвал свою одежду и сейчас пытался с помощью повязок остановить кровь, обильно идущую из ран Саске. Но это было почти бесполезно; повреждений было так много, что понадобилась бы не одно кимоно Узумаки, чтобы перевязать их все. Внезапно Учиха попытался привстать, он схватил Наруто за руку, судорожно сжимая пальцы, и прохрипел что-то, не имея сил сказать вслух. - Эй, Саске! Не смей этого делать! – не контролируя себя, истошно закричал Узумаки, когда друг обмяк в его руках и перестал дышать. – Са-а-а-аске-е! Я не позволю тебе умереть сейчас! – он затряс его, начал бить по щекам, пытался поднять и поставить на ноги, привести в чувства и оживить, но... - Бака! Какого черта ты ввязался во все это один? Почему не подождал нас? Зачем ты умер, дьявол тебя побери?! – Узумаки совсем не по-мужски всхлипнул и размазал слезы по щекам.
Неджи опустился на землю, тяжело дыша и вытирая со лба пот. Все, наконец, закончилось, и наемники были полностью уничтожены. Они не стали брать пленников и добили раненных, чтобы зачинщики бунта и предатели в следующий раз хорошо подумали, прежде чем послали бы убийц к кому-либо из их союза. То, что осталось от убитых солдат, они пошлют изменникам, чтобы те знали, что скоро свершится суд и над ними. Скоро... «Лучше бы Учиха выжил. Вместо этого суда», - подумал Неджи, своими мыслями показывая то, что он никогда не сможет показать словами и действиями.. Он неожиданно легко поднялся, когда увидел впереди силуэт бегущего к нему солдата. Им оказался Яшамару – самый преданный и верный слуга Саске. Он буквально задыхался от быстро бега и выглядел очень взволнованным и растрепанным – таким, каким никогда не посмел бы выглядеть в обычное время. - Учиха-сама... – задыхаясь, выпалил он, упираясь руками в колени и пытаясь перевести дух. – Он... очнулся! Лицо Неджи не поменяло выражения, и не один мускул не дернулся на нем, но голос предательски дрогнул, когда он приказал: - Веди к нему. Они быстро дошли до центра поместья, где Саске дрался в последний – как он думал – раз, и Хьюга увидел склонившегося над другом Наруто, и руку Учиха, царапавшую песок – его перевязывали и прижигали раны, чтобы в них не началось заражение. Неджи поморщился и покачал головой: или воины Саске сошли с ума и решили убить своего господина, с таким зверством относясь к его самочувствию, или это их хозяин повредился рассудком от ран и решил доставить себе еще больше боли. Хотя больше, казалось, было уже нельзя. - Я говорил ему, - вздохнул Наруто и запустил ладонь в волосы. – Но разве он когда-нибудь слушался меня? - Лучше бы слушался, - криво улыбнулся Неджи, глядя, как по лицу Саске проходит судорога. – Но так и нужно: он не может показывать слабость в своем поместье и перед своими людьми. - Я все слышу, - Учиха попытался сесть, но был остановлен Яшамару, которому надоело смотреть, как его господин напрасно мучает себя. – И уже не умру. - А мы так хотели! – попытался пошутить Наруто, но его руки еще дрожали, и пальцы были крепко сжаты в кулаки. – В следующий раз, Саске, ты будешь вытаскивать меня или Неджи с того света. А после я посмотрю, как тебе захочется веселиться! – Узумаки был сильно зол, гнев буквально переполнял его, и лишь ценой невероятных усилий он смог сдержаться и не высказать другу прямо сейчас все, что он думает о его поведении, действиях и ужасном характере. - Спасибо вам, - без усмешки сказал Саске и закрыл глаза. Он вздохнул, и на лицах у всех троих появились слабые улыбки.
- Саске?! – Сакура бежала к нему, отчаянно путаясь в подоле длинного кимоно, бежала изо всех сил, не слыша позади себя ничего и не обращая внимания на предостерегающие слова Неджи и на громкие крики Наруто. Она бежала, крепко сжав кулачки и комкая в сильном захвате роскошный шелк одежды, волосы мешали ей, цепляясь за листву, а тонкие ветви стегали лицо. Это было странное ощущения повтора, ведь всего двумя часами раньше Сакура уже проделывала все это. Она так же неслась вперед, не разбирая дороги, так же морщилась, когда ветки оставляли царапины на ее лице и так же пыталась не заплакать, то и дело зажмуривая глаза. Но тогда она готовилась умереть, а сейчас страстно хотела жить. Сакура вскрикнула, когда увидела Саске, и, вырвавшись из несильного захвата какого-то солдата, бросилась прямо к нему, падая рядом на колени. Учиха лежал на трех плащах, и почти все его тело покрывали некогда белоснежные повязки, сейчас пропитавшиеся кровью. Он не стонал и никак не показывал боли, но иногда морщился, и тогда его глаза закрывались, а на скулах начинали ходить желваки, и все лицо как будто каменело. - Саске... – достигнув цели, Сакура растеряла всю храбрость. Она нерешительно замерла на коленях перед мужем и не осмеливалась дотронуться до него, протянуть руку и прикоснуться к нему. Учиха молчал, и у него были почти белые губы и закрытые глаза. Длинная и очень тонкая рубленая рана пересекала лицо, проходя от левого виска через нос и к правой щеке. - Такое поведение непозволительно для моей жены, - кое-как выдавил из себя Саске, открывая глаза. Сакура вздрогнула и сжалась, опуская взгляд вниз. Ее колени были содраны до крови, а богатое и роскошное кимоно порвано и испачкано в земле. Розовые волосы спутались и падали ей на плечи, спину, лезли в лицо, закрывая многочисленные мелкие царапины, что были на нем. - Мне все равно... – тихо пробормотала Сакура и замерла, когда дрожащая рука Саске потянулась к ее лицу и заправила за ухо растрепанную прядку волос. – Потом... если хочешь, я напомню тебе, и ты... - Я не забуду, - Учиха ухмыльнулся, но тут же поморщился. - Тебе очень больно? – еще тише произнесла Сакура, осторожно касаясь его плеча. Саске хотел было усмехнуться, но, помня о предыдущей вспышке боли, не стал этого делать. - Позаботься лучше о себе, - резко сказал он, и она с удивлением заметила, как сузились глаза Учиха, как заходили у него желваки. – Ты сражалась, - это был не вопрос, и Сакура усилием воли заставила себя не вздрогнуть от его тона и не отшатнуться. - Да, - ей хотелось дерзить и показывать свою гордость и независимость от мужа, но они слишком многое прошли вместе, слишком многое пережили, слишком сильно изменились за прошедший месяц, чтобы она могла себе это позволить. И потому, подавив в себе глупый и ненужный сейчас порыв девчачьего высокомерия, Сакура прикрыла глаза и наклонила голову. Саске молчал, и эта тишина тягостным коконом обволакивала их обоих, опутывала, словно рыбацкая сеть, и не позволяла расслабиться. Ни на секунду. - Ты глупая женщина... – на мгновение Сакуре показалось, что рядом с ней зашипела змея, но когда она распахнула глаза и уже приготовилась вскрикнуть от испуга, то поняла, что эти слова произнес ее муж. – Ты могла умереть... Учиха буквально прожигал ее взглядом, в его глазах хорошо виднелись гнев и ярость, которые он и не собирался подавлять. - Я приказал тебе не выходить из дома, - медленно, тяжело роняя каждое слово, произнес Саске, и от его тона, Сакура поняла, что ничем хорошим этот разговор не закончится. – Ты ослушалась меня в первый раз и решила, что ты лучше меня знаешь, как нужно действовать в условиях боя, когда твой дом окружает множество сильных противников. Ты прибежала ко мне, глупо надеясь, что сможешь хоть чем-то помочь. Ты подставила нас всех, подвергла угрозе свою жизнь, мою честь и достоинство нашего клана. Ты была такой дурой, что даже не подумала, каким образом тебя буду использовать солдаты после того, как меня убьют, - Сакура сглотнула неприятный комок, который стоял в ее горле с самой первой секунды этой обвинительной речи, и склонила голову, надеясь за завесой волос спрятаться от испепеляющего взгляда Саске. То, что Учиха не смог сказать ей на рассвете, он решил рассказать сейчас, не обращая внимания на чувства и эмоции жены. Потому что он помнил страх и ужас, когда увидел ее рядом с собой во время схватки, помнил непозволительные мысли о ней, помнил желание защитить и уберечь, помнил запах ее волос и вкус поцелуев. Он все помнил, и не собирался мириться с этим просто так. - Ты ослушалась меня и после, когда сбежала от своего охранника и вернулась в поместье, решив, что способна и достойна сражаться наравне с мужчинами, - Саске тяжело дышал; эта длинная речь отняла у него много сил, но он упорно продолжал говорить, и голова Сакуры опускалась все ниже и ниже. - Ты вела себя своевольно, дерзко и слишком свободно, когда была моей невестой. Твое поведение лишь ухудшилось, когда ты стала моей женой. Я многое прощал тебе: непокорство, надменность, излишнюю уверенность в своих силах, но прямое непослушание, наплевательское отношение к моим приказам, я прощать не намерен, - Саске замолчал на секунду, а Сакуре подумала, что худшего унижения она никогда еще не испытывала. Обида, разочарование, собственные нелепые поступки – все это давило на нее сейчас, уничтожало изнутри, медленно обнажая и вытаскивая на поверхность ее глупость и эгоизм. - Яшамару! – Саске был ранен и слаб, но его голос звучал громко и уверенно, мигом разносясь по всей округе. Уже через несколько секунд перед ним на одно колено опустился немолодой светловолосый мужчина с окровавленной повязкой на руке. - Да, мой господин. Учиха на мгновение прикрыл глаза, борясь с желанием помассировать переносицу – он был просто не в состоянии на такой жест сейчас – а потом неожиданно тихо приказал: - Уведи мою жену в главный дом и проследи, чтобы она оставалась в моей комнате все время. Если понадобиться – запри, и никого к ней не пускай. - Хорошо, Учиха-сама, - Яшамару кивнул и отошел на почтительное расстояние. - Саске! – Сакура не находила слов, чтобы выразить охватившие ее чувства. – Я... я просто хотела... – она посмотрела на мужа, надеясь, что он поймет ее эмоции и переживания. Но наткнулась на холодный, бескомпромиссный взгляд его глаз и махнула рукой, понимая, что ничего не сможет доказать ему словами. - Я разочарован в тебе, Сакура. Пока она шла – поникшие плеши и опущенная голова; растрепанные ветром волосы и сцепленные в замок пальцы – то не оборачивалась и старалась не дрожать от озноба, вдруг охватившего тело. Но когда они почти зашли за угол, Сакура позволила себе повернуть голову и встретиться взглядом с мужем: в ее глазах были слезы, а в его – смертельная усталость и боль.
Стараясь двигаться как можно тише, она закрыла двери и на цыпочках прошла в комнату. В дальнем углу на футоне лежал Саске, и на него через распахнутое настежь окно падал тусклый свет растущей луны. В комнате было очень темно и тихо, и слышалось только дыхание спящего Учиха, и Сакура остановилась, не решаясь идти дальше. Ей было страшно: уже в который раз она нарушала прямой приказ мужа, и если раньше последствия ее неповиновения были незначительными и простыми, то сегодня она едва не убила себя и сильно подставила Саске. А теперь вдобавок ко всему она выбралась из комнаты без его ведома и зачем-то пришла сюда. Пришла, чтобы извиниться и поговорить, но на это нужно было набраться смелости и храбрости, а не стоять посреди помещения, замерев от нерешительности и страха. Сакура закусила губы и сделала осторожный шаг вперед – не хватало еще споткнуться и упасть прямо сейчас, разбудив весь дом и выдав тем самым свое присутствие здесь. Она вздохнула и вздрогнула, когда ночную тишину буквально разрезал хриплый, не слишком довольный голос мужа: - Может быть, ты прекратишь сопеть и скажешь уже, зачем пришла? – она скорее чувствовала, чем увидела, как поморщился Саске, как он нахмурился и, прилагая колоссальные усилия, смог сесть, а затем и встать. - Т-ты не спишь? – Сакура сделала шаг назад, больше всего на свете желая развернуться и убежать из этой комнаты. То, чего она больше всего опасалась, свершилось, и сейчас ей необходимо было как можно скорее придумать себе стоящее оправдание. Ведь сказать ему правду было очень и очень тяжело. Гораздо проще было стоять напротив вражеского наемника и сражаться с ним на смерть, чем говорить с Учиха. - Твои шаги и мертвого разбудят, - Саске усмехнулся и, взяв что-то с низкого столика, вышел на веранду. Он чувствовал спиной, как нерешительно смотрела на него жена, как крепко сжимала кулаки, как дрожали ее руки и губы. Сакура задрожала от холода, но пошла следом, понимая, что не громкие шаги были причиной его пробуждения, а боль от полученных ран. Она остановилась в дверях, не решаясь спросить о том, что так сильно ее волновало – его самочувствие, не решаясь попросить прощения. «Он убьет меня, если я скажу это», - обречено подумала она и глубоко вздохнула, поднося замерзшие ладони ко рту и грея их дыханием. - Сакура, - Саске сказал это так, что она вздрогнула и обняла себя за плечи, кожей чувствуя исходящее от него недовольство. – Почему ты находишься не в моей комнате? Несмотря на ночной холод и сильный ветер, на Учиха были лишь длинные штаны, а грудь, плечи и спину покрывал ровный слой бинтов, и кое-где на них уже появилась кровь. Сакура закрыла глаза, сдерживая слезы: она не могла представить себе даже сотую той боли, что чувствовал Саске. Но он ходил, вел себя, двигался как обычно, и она вновь ощутила себя маленькой девочкой рядом с ним, которая никогда не будет по-настоящему достойной его, по-настоящему нужной. - Я... я захотела пить, - сказала она первое, что пришло в голову, и тут же прикусила язык, понимая, как глупо звучали ее слова, каким жалким было оправдание. - Никогда не думал, что вода находится именно в этой комнате, - Саске обернулся и насмешливо посмотрел на Сакуру, чиркнув спичкой. - Тебе нельзя сейчас курить! – она подошла к нему вплотную и попыталась накрыть ладонью его руку с сигаретой, но Учиха резко отдернул ее и выругался сквозь крепко сжатые зубы. - А ты должна мне подчиняться, - он нахмурился, чувствуя, как по шее ползет липкий холодный пот и как дрожат его руки, и посмотрел на Сакуру, стоявшую совсем рядом – так, что было можно увидеть каждую царапину на ее лице. – Я запретил тебе выходить из комнаты, я приказал сидеть там и ждать меня. Почему ты вновь решила, что можешь вести себя так, как нравится именно тебе? – Учиха развернулся, отбрасывая в сторону недокуренную сигарету, и сжал плечи жены, слегка встряхивая ее и заставляя поднять голову. Глаза Саске были черными от боли, и под ними залегли глубокие, темные тени. А когда он повернул голову, и свет луны упал на нее, Сакуре показалось, что на его висках засеребрилась первая седина. Она с трудом подавила желание поднять руку и дотронуться до его волос, провести ладонью по покрытому шрамами лицу. - Я пришла извиниться, Саске, - после некоторого молчания просто сказала она и попыталась улыбнуться. – Прости меня, я была неправа, когда вмешалась в вашу битву... - Это так мило с твоей стороны, дорогая, - на губах Учиха блуждала привычная усмешка, но Сакура помнила, каково ему сейчас на самом деле. Она дала себе слово, что больше никогда в жизни внешнее состояние мужа ее не обманет. Ведь она почти научилась смотреть в его душу. В сердце, покрытое железной броней сарказма и язвительности, закованное в доспехи иронии и злости; в ледяное, замерзшее сердце, которое, казалось, было почти невозможно растопить. - Мне не нужны твои извинения, Сакура, - Саске пальцами дотронулся до ее подбородка и приподнял его, заставляя ее смотреть себе в глаза. – Мне нужно, чтобы ты понимала, что можно делать, а что – нельзя. Мой клан – не семья твоего отца; здесь все сложнее и опаснее. Я дам тебе свитки с историей, быть может, ты поймешь, о чем я говорю, когда прочитаешь, как на протяжении столетий отцы убивали детей, а братья – братьев. - Саске! Я же понимаю, просто хочу... – она отстранилась, шагнула назад и посмотрела на мужа, не находя слов, но желая, чтобы он все увидел и понял по ее взгляду. - Забудь про свое «хочу», Сакура, - Учиха говорил негромко и спокойно, и по его голосу казалось, что за прошедшие два дня он повзрослел на добрый десяток лет. – Ты теперь моя жена, значит, часть клана. И должна соответствовать своему положению в обществе. Пока был жив отец, - он запнулся на секунду и подавил внезапную дрожь, - а я был лишь наследником, ты могла позволить себе заниматься глупостями. Сегодня я стал главой клана, а это многое меняет в моей и твоей жизни. Поэтому я требую от тебя безоговорочного подчинения в тех вопросах, в которых я разбираюсь намного лучше тебя, - Учиха замолчал, предоставляя Сакуре возможность осмыслить сказанное им только что. Она молчала, только внимательно смотрела на него и не осмеливалась перебивать. - Ты можешь спорить и пререкаться со мной здесь, в поместье, где живут только верные нам люди. Но не смей делать этого в обществе. Не заставляй меня вновь разочаровываться в тебе, - взгляд Саске был суровым и твердым, губы превратились в узкую полоску, а руки были скрещены на груди. Он не улыбался и не хмурился, но пристально смотрел на жену, и в глубине его глаз можно было разглядеть некое уважение. - Я... я все понимаю, - нерешительно начала Сакура и судорожно обняла свои плечи, выдав этим жестом внутреннее волнение и беспокойство. – И больше не подведу тебя... правда не подведу, - она робко улыбнулась и сама посмотрела в глаза Учиха, словно хотела найти в них поддержку и защиту. – Только теперь я должна называть тебя на «Вы» и говорить «Саске-сан»? – Учиха чуть не фыркнул от такого вопроса, но потом заметил лукавую улыбку жены и смешинки, прыгающие в ее глазах, и попытался нахмуриться, но уголки его губ против воли поползли вверх. - Я предпочитаю слышать «Саске-сама», - он подошел к ней, обхватывая руками плечи и шепча эти слова в ее шею. Она задрожала, но не от холода и ветра, и прерывисто вздохнула, когда дыхание мужа коснулось ее ключицы. - Это звучит слишком самонадеянно, - прерывистым голосом прошептала Сакура, не имея сил сказать это громко и вслух. Она обвила руками шею Саске и, помня об его ранах, осторожно запуталась пальцами в черных волосах. - Разве ты его не привыкла к этому, девочка? – Учиха отстранился и накрыл холодными, обстрекавшимися губами ее теплые, податливые губы, срывая с них тихий стон. У их поцелуя был горький вкус полыни и невыплаканных слез, и он чувствовал в нем все обещания своей жены. - Уже поздно, Сакура, тебе давно пора, - Саске выпрямился и насмешливо взглянул на жену, которая могла поклясться, что ее муж с огромным трудом удерживает себя от улыбки. Она расстроено и немного обижено посмотрела на него, а потом сладкое наслаждение исчезло из ее сознания, и Сакура вспомнила, что случилось с ними всеми и с самим Саске, и опустила голову, мысленно ругая себя за черствость и эгоизм. Учиха творил с ней немыслимые вещи; одними прикосновениями заставлял забывать обо всем на свете, редкими ласками дарил такое наслаждение, которое она не променяла бы ни на что. Сакура сделала над собой усилие и шагнула назад, разрывая их объятия и несмело улыбаясь мужу. Конечно, она хотела бы вечно стоять вот так рядом с ним, прижимаясь к широкой груди, но боялась, что Учиха, не привыкший к такому поведению и считающий его недостойным, рассердится и уйдет сам. - Кто перевязывает тебя, Саске? – неожиданно для себя и мужа спросила Сакура, внимательно смотря на битны и повязки, на которых уже появились красные пятна. - Яшамару, - он пожал плечами и с легкой иронией посмотрел на жену. – Ты пытаешься заговорить меня, девочка? Ничего не выйдет, отправляйся спать. Утро принесет с собой много трудностей. Сакура кивнула, мгновенно погрустнев, и негромко сказала: - Спокойной ночи... Саске-сан? – она чуть улыбнулась, из-под опущенных ресниц смотря на Учиха и ожидая его реакции на ее шутливое обращение. - Называя меня так однажды, будь готова повторять это каждый день, - он серьезно посмотрел на нее и легко подтолкнул в спину. – Иди, девочка. Когда Сакура вошла в дом и вернулась в комнату, где спал Саске, она обернулась на мгновения и увидела, как в ночной темноте погас огонек спички, и в небо улетел серый дымок от крепких сигарет Учиха. Он неподвижно стоял, опираясь локтями о перила, и невидящим ничего взглядом смотрел вперед. «Саске-сан», - повторила она про себя его имя, словно пробуя на вкус и кончиком языка ощущая каждую букву. «Саске-сан». И Сакура подумала, что в таком обращении нет ничего презрительного или унижающего ее. Ведь не один Учиха повзрослел за прошедшее время.ойца раздался над ухом Учиха в тот момент, когда он остановился на пару секунд, увидев, что большая часть императорских наемников исчезла, оставив позади себя умирающих товарищей. «Крысы!», - подумал он, презрительно ухмыляясь и сплевывая на землю кровь, сочащуюся из разбитых губ. - Саске-сама! - он был больше похож на мальчика, чем на опытного воина, но катана в его руке была кроваво-красной, а лоб пересекал длинный и свежий порез. - Они ушли... вырвались через заслон и направились в сторону главных домов поместья. Мы не смогли их удержать... Видя, как наливаются яростью глаза Учиха, как хрустят его пальцы в суставах от излишне крепкой хватки, как гримаса злости искажает его лицо, мальчишка понял, что случилось нечто очень важное, почти непоправимое... Что они должны были умереть, но не пустить солдат к дому главы клана. К дому, в котором сейчас находилась невеста Саске, запертая им же там. - Слабость карается смертью, - отрывисто бросил мужчина, поворачиваясь к юноше лицом. Его глаза были красными, с маленькими, едва видимыми черными зрачками - Учиха был действительно зол. И крайне рассержен. - Саске-сама... - юноша сделал шаг назад, не отдавая отчета своему действию. Глаза хозяина завораживали, притягивали в себе, от них нельзя было отвести взгляда. - Мы не предполагали, что их будет так много. У нас не хватило сил, чтобы задержать солдат... - он закрыл глаза и упал на колени, не желая видеть, как поднялась вверх рука с зажатой катаной в кулаке, и приготовился к смерти, зная, что полагается за нарушение приказа... Но холодную тишину наступающего утра, окутанную серым туманом, разрезал хриплый от переживаний, явно девичий голос, больше похожий на крик умирающей птицы: - Саске! - рука Учиха дрогнула, меч изменил свое направление, едва коснувшись головы солдата и срезав с нее маленькую светлую прядь. Мужчина повернул голову в сторону сада и увидел, что к ним стремительно приближается его невеста, крепко сжимая в руках боевую пару вееров. *Недавнее прошлое*
- Держи, - Сакура с трудом подняла голову, так и не сумев изменить своей коленопреклонной позы. Из уголка ее губ сочилась кровь, а прозрачные капли пота ползли по вискам. - Теперь они твои, - девушка удивленно посмотрела на Саске, протягивающего ей два боевых веера, которыми он всего четверть часа назад нещадно учил ее драться. Учиха был задумчив и выглядел усталым, но в его глазах, впервые за все время, Сакура ясно увидела одобрение. И, кажется, некоторую степень удовлетворения действиями девушки. Она робко протянула руку вперед, до конца еще не веря Саске, и приготовилась к насмешке или издевке, часто слетавших с его губ в последнее время, но их не последовало. Тонкие пальцы Сакуры с содранной до мяса кожи сомкнулись на рукоятях, своей ладонью она на миг накрыла руку Учиха, чувствуя холод его кожи. Девушка дернулась, словно ее ударило током, а Саске привычно хмыкнул, но руку убирать не поспешил. - С чего такая доброта ко мне? - ее голос прозвучал неожиданно тихо, словно она боялась своих слов. - Это не доброта, Сакура. Не строй иллюзий. Тебе нужно чем-то сражаться, и это - единственные веера, которые я могу предложить тебе, - мужчина пожал плечами, неотрывно смотря на тонкую пластинку металла, на которой сейчас лежали их руки. Она была похожа на мост, соединяющий два дальних берега, на тонкий и очень хрупкий мост - алая лента шелка, по которой предстояло пройти не порвать ее двум взрослым людям. Он моргнул, и наваждение исчезло. Учиха резко убрал руку, немного раздраженно подумав, что нужно более полно контролировать свои действия. - Спасибо, - Сакура наклонила голову в знак признательности и поморщилась: грубая ткань кимоно, разрезанная на плечах выпадами Саске, сползла вниз на несколько сантиметров, обнажая следы побоев и сдирая с них свежую корку. - Не думал, что когда-нибудь ты склонишь передо мной голову, девочка, - усмешка, звучащая в словах мужчина, была слишком ощущаемой, и Сакура быстро подняла голову, поправляя свою одежду одной рукой. Гримаса, возникшая на ее лице, не укрылась от внимательного взгляда Учиха, но он промолчал, не желая вновь поднимать эту тему. - Это не покорность, Саске, - тщательно копируя интонации недавнего ответа жениха, произнесла Сакура, - не строй иллюзий. Это лишь моя благодарность, - мужчина хмыкнул, оценив жест девушки, и сказал. - Тогда, быть может, ты поднимешься с колен и перестанешь напоминать мне рабыню, наказанную за провинность? Учиха видел, как скривилось ее лицо от боли, когда Сакура начала медленно, постепенно и крайне осторожно вставать. Ее колени едва сгибались, а ноги не гнулись, спина и руки отказывались подчиняться, но она смогла выпрямиться и поднять голову так высоко, как то было возможно. - И даже в таком положении ты намного ниже меня, - Саске усмехнулся и вытянул руку, отбрасывая с плеч девушки волосы ей за спину. Когда Сакура почувствовала прикосновения Учиха, то на секунду забыла, что они жива и что для жизни необходим кислород. Дыхание сбилось, а ее тело само по себе потянулось навстречу рукам жениха, прикосновения которых остро напоминали тщательно завуалированную ласку. - Иди в свою комнату. Я чувствую, что сегодня нас ждет тяжелый рассвет. - Я хочу быть с тобой, - тихо прошептала девушка, с трудом удержавшись, чтобы не прикусить нижнюю губу. - Это невозможно, Сакура, - очень серьезно сказал Саске - ни капли презрения, ни тени насмешки. - Ты - девушка, и сегодня я буду о тебе заботиться...
*Конец прошлого* - Что ты здесь забыла? - холодный голос, словно ушат ледяной воды. Ни доброты, ни понимания, ни заботы. Только отчужденность, злость и раздражение. Зря бежала сюда, зря спешила к нему, зря надеялась на что-то. Вновь обуза. Она не услышала вздоха облегчения, который сорвался с его губ помимо воли; не заметила, как на пару секунд потеплели его глаза, когда она встала рядом с ним... Слишком волновалась она за него и за себя, слишком отчаянно сжимала в ладонях рукояти вееров, чтобы думать о вещах, не касающихся их далеко не радужного положения в данный момент. Ведь еще будет время... после того, как они выживут. Если выживут. Но это будет уже после... Шанс был упущен. - Я приказал тебе остаться в доме, - Саске ни чем не выдал своего состояния, напротив, в его словах открыто звучала злость. Сакура на секунду зажмурилась, испугавшись. Она видела, как мужчина едва не убил своего солдата, который, очевидно, посмел нарушить его приказ. Так чем она лучше?.. - Я не твоя служанка, чтобы подчиняться приказам! - она гордо вскинула голову, смело глядя в его глаза. И поспешно отвела взгляд: глаза Саске источали убийственный, ранящий душу холод. Девушке внезапно стало страшно - быть может, живо только тело Учиха, а его душа навечно мертва, черным грузом отягощая грудь. - Ты моя жена, - раздельно, почти по слогам, с нажимом на каждое - особенно на последнее слово - медленно произнес Саске, нависая над Сакурой. Она вздрогнула: он помнил, он не забыл. Почему-то внизу живота что-то ухнуло, а потом по телу разлилось живительное тепло. - Что может быть хуже! - дерзко ответила она. - Только смерть, - сказал Учиха и быстрым рывком руки увлек Сакуру за спину: солдаты, не найдя свою цель в главном доме, возвращались обратно. - Пусти меня! - прошипела неугомонная девушка, пытаясь выбраться из-за широкой спины Саске, которая почти полностью скрывала ее. Мужчина никак не отреагировал на эти слова, а ее движения и жалкие попытки вырваться и вовсе не тревожили его. Он знал, что хватка - железная, а рука - крепкая. Учиха не позволит дотронуться кому-либо до этой несносной девчонки, раньше, чем падет он сам. А силы, чтобы перерезать ее горло и не дать солдатам схватить ее живой, у него найдутся всегда. Но Сакура, очевидно, сама смогла мгновенно понять и осознать ситуацию, в которой она оказалась, и потому прекратила свои движения, только мешавшие сейчас, и тихо сказала в самое ухо Учиха: - Отпусти меня. Я не стану мешать... Он недоверчиво хмыкнул, а потом расслабил руку, позволяя девушке сделать шаг назад и немного в сторону, чтобы стать справа от мужа. Чтобы быть его правой рукой. Солдаты медленно приближались, никуда не торопясь. Их больше двух десятков, а врагов всего трое: воин-недоросток, женщина, посмевшая оскорбить священное оружие и прикоснуться к нему грязными руками, и наследник - а теперь уже и глава - клана Учиха. Он, конечно же, являлся их главной проблемой, но его можно было просто расстрелять, воспользовавшись ядовитым сенбоном. - Уходи отсюда, - сквозь зубы прошипел Саске, видя, что наемники императора пытаются взять их в кольцо. - Уходи с ним, - он кивнул в сторону юноши, который уже успел подняться и встать по левую сторону от своего господина, - уходи и живи... Сакура промолчала, лишь крепче сжала зубы: им не помогут, они все умрут сегодня, но она - не подведет, не опозорит, не обесчестит - докажет, что не зря он тренировал ее. Лишь только хватило смелости полоснуть веером по своему же горлу, лишь только хватило смелости убить себя самой, а не стать потехой для них, лишь бы только хватило времени… - Я стою за тобой, - просто ответила Сакура, разжимая пальцы, сведенные судорогой. - Упрямая... - пробормотал Учиха, повернувшись на секунду назад, - и очень глупая. Девушка фыркнула бы, если посмела. Глаза Саске были непроницаемыми, черными и мертвыми - он уже приговорил себя и всех врагов к смерти, и сейчас он будет здесь мстить за отца, но она - жена, надежда на продолжение рода - мешала ему. Она не должна погибнуть - обязана выжить. Сакура внезапно опустила голову, скрывая набежавшие вдруг слезы. Ей жутко не хотелось умирать. И не потому, что сильно хотелось жить, а потому, что совсем недавно в их отношениях с Саске появился слабый проблеск, тусклый лучик надежды... А теперь все было кончено. Возможно, когда-нибудь она заслужила бы его одобрение, или он подарил бы ей мягкий взгляд. Может, Учиха даже признал, что девушка дорога ему, что она стала хорошей женой для него, что перестала являть собой низшее, недостойное создание... Наверное, он привязался бы к их детям, воспитал себе достойную замену - вырастил настоящего наследника. А еще, совершенно точно, у них была бы маленькая красавица-дочь - так удивительно похожая и на своего отца, и на мать. Саске баловал бы ее и любил, потому что так чаще всего и бывает: все мужчины хотят сыновей, но балуют и любят больше всего дочерей... Сакура была полностью уверена, что Учиха не стал бы таким отцом, каким был ее родитель. Справедливый, суровый, порой жесткий, жестокий и неулыбчивый, но не презирающий собственное дитя, не игнорирующий его.
Он бы никогда не стал ненавидеть своего ребенка, будь она хоть тысячу раз девочкой. Потому что у Саске было бы время понять, что не все женщины являются шлюхами и тряпками, что есть среди них и такие, которые достойны своего места по правую руку от мужа, которые достойны быть с таким человеком, как он... Но теперь этому уже никогда не бывать. Через несколько минут они умрут, их головы покатятся по земле, влажной от людской крови, а их тела выбросят за ворота, или - того хуже - станут глумиться над ними. А наемники становились с каждой секундой все ближе и ближе, а по их лицам расползались не предвещающие ничего хорошего улыбки. Саске повернулся назад, бросил оценивающий взгляд на Сакуру, а потом обратился к солдату, который неподвижно стоял, крепко обхватывая рукоять катаны двумя руками. «Еще совсем молодой и неопытный», - неожиданно для себя подумал Учиха, и решение мгновенно созрело в его голове. - Уводи ее, - Учиха кивнул в сторону девушки, сейчас удивленно слушавшей его речи, - и уходи сам. - Но, Саске-сама, - робко начал юноша, - я могу понадобиться вам здесь... - Уводи ее, - медленно повторил мужчина, и было видно, сколько сил он тратит на подавление своих истинных желаний, - и не смей возвращаться сам! - его голос стал чуть громче обычного, что могло свидетельствовать о крайней степени раздражения. - Я никуда не пойду, Саске! - почти выкрикнула Сакура, затравленно смотря по сторонам. Она быстро переводила взгляд с мужчины на юношу, и в ее глазах читался страх. Не перед битвой, не перед двумя десятками врагов и даже не перед смертью. Она боялась остаться одна. Она боялась быть на расстоянии от него. - Я тебя и не спрашиваю, - раздраженно сказал Учиха, но тон его голоса по-прежнему оставался пронизывающе-холодным. - Уходите! - он повернул голову в сторону наемников - расстояние между ними стремительно сокращалось. Юноша приблизился к раздраженной не на шутку Сакуре, но та, словно кошка фыркнула и предостерегающе зашипела, выставляя вперед руки с раскрытыми веерами. Солдат остановился и сглотнул: было видно, что девушка крайне зла и будет бороться до самого конца потому, что в ее глазах отчетливо виднелась отчаянная решимость быть вместе с Саске, даже если потом ей придется умереть. Учиха, которому порядком надоело сдерживать рвущуюся наружу злость, сделал быстрый шаг назад и оказался перед лицом Сакуры. Он встряхнул ее за плечи, заставляя поднять голову и посмотреть ему в глаза. - Я предупреждал тебя, что не стоит ко мне привязываться, - тихо начал он, когда, наконец, поймал затравленный взгляд девушки, - говорил, что это лишь навредит тебе, - его руки поползли по слегка обнаженным плечам верх, лаская уверенными движениями. Сакура удивленно посмотрела на него, не смея верить своим же собственным ощущениям. Саске, который был всегда холоден и жесток к ней, сейчас нежно гладил ее шею. Это было невероятно, почти немыслимо и невообразимо приятно. - Ты заставляешь меня обманывать тебя, Сакура. Ты принуждаешь меня к этому. Больше ты не сможешь управлять мной, - Учиха коротко усмехнулся, и девушка решительно прервала его: - Я сама могу решать, что мне делать или не делать! - она видела, видела по его глазам, напряженному лицу и собранным жестам, что он все давно решил, что ее слова вряд ли повлияют на ход дальнейших событий. - Ты моя жена, Сакура, - рука Саске остановила свое движение, - и потому ты будешь подчиняться... - указательный палец быстро нажал на точку на шее, и девушка с тихим стоном отчаяния почувствовала, как подкашиваются ее ноги. - Уходите, - спокойно повторил Учиха, передавая бесчувственно тело Сакуры юноше. Тот бережно взял ее, прижимая к своей груди, и быстро развернулся, направляясь прочь. Последним, что Сакура смогла увидеть остатками своего сознания, которые медленно обволакивал густой и липкий туман, были пальца Саске, нарочито медленными движениями развязывающие ремешки кимоно. Он собирался мстить... А она должна выжить.
Сайт 