Сасори проснулся рано утром от телефонного звонка. Жужжание вибрирующего телефона вывело его из состояния блаженной дремы, он потянулся к тумбочке и нащупал подпрыгивающий сотовый.
- Да… - сонным голосом поздоровался он с трубкой.
- Сасори! – абсолютно бодрый голос Сэма заставил проснуться. Да уж, тренер обладал одной интересной особенностью – сколько бы ни пил, на утро всегда чувствовал себя великолепно.
- Чего надо? Сплю я.
- Боюсь, что уже не спишь. У меня для тебя новость. Ты сидишь?
- Я лежу! – огрызнулся Акасуна.
- Это еще лучше. А теперь держись. Учиха Мадара больше не сможет участвовать в гонках. Врачи запретили. Что-то там у него смертельно опасное нашли…
Телефон выскользнул из ладони, Сасори едва смог спасти его от падения.
- Что?! Ты серьезно?! Откуда знаешь?
- Медсестрички в больнице проболтались одна другой, вот и разлетелись слухи быстрее ветра…
Сасори молчал. У него засосало под ложечкой. Как неприятно… Он же не виноват в этом, да? Не виноват же? А тренер между тем продолжал.
- Теперь ты – номер один. Хоть и новенький, но после победы над Мадарой тебя будут воспринимать всерьез! Ты хоть представляешь, какие это перспективы? Какие перед нами открываются горизонты, Сасори…
Акасуна по прежнему молчал. Странное чувство вины не давало покоя.
- Сасори, мы улетаем ночью, не забыл? Будем тренироваться еще усиленнее и очень скоро сможем запросто утереть нос всем остальным. Ты меня слышишь?
- Да… - очнулся Акасуна. – Да, я понял. Улетаем ночью.
Сэм подозрительно хмыкнул и отключился.
А Сасори уставился невидящим взглядом в одну точку. Из соседней комнаты вышла заспанная Марта и села на кровать рядом с братом.
- Привет… Ты чего шумишь?
Сасори потер переносицу. И все-таки он чувствовал себя виноватым.
- Привет. Сэм звонил. Мадара больше не может ездить, какая-то травма…
Глаза сестры расширились.
- Господи… Все так серьезно?
- Да понятия не имею. Кроме факта я ничего не узнал.
- Слушай, тебе надо к нему сходить.
Сасори отвлекся от разглядывания рисунка на одеяле.
- Что? Сходить? К Мадаре?
- Ну да, - с невозмутимым видом кивнула девочка. – Во-первых, действительно некрасиво как-то получается, во-вторых, таким образом ты поднимешь свой авторитет в глазах общественности!
Акасуна искоса посмотрел на сестру.
- И где только таких слов-то нахваталась? Надо запретить тебе общаться с Сэмом.
Марта вскочила с кровати и показала брату язык.
- Не дождешься! А сейчас вставай, умывайся и вали в больницу. В аква-парк потом поедем!
- О черт, еще же аква-парк… - простонал Акасуна.
- Ну, ты сам виноват! – сложив руки на груди, хмыкнула сестра. – Я тебя за язык не тянула! А теперь не отвертишься!
Сасори встал, накинул халат и вышел на балкон. Утреннее солнце еще не успело превратить Сан-Франциско из ласково-теплого рая в палящий ад, поэтому стоя под его лучами и вдыхая оставшиеся поздние капельки тумана, Акасуна наблюдал за едва заметной радугой сбоку и начинал успокаиваться. Теперь уже и он видел реальную необходимость пойти и навестить Учиху Мадару. Солнце на миг ослепило глаза. Сасори прищурился. «Нужно собираться, а то ни в какой аква-парк не успеем. Марта еще должна выспаться перед самолетом». Он потянулся и нырнул обратно в комнату.

***
Продавщица в цветочном магазине надолго запомнила этот день. Когда дверь открылась и, как в сказке, в солнечных лучах в проходе появился невероятной красоты парень с красными волосами и бархатными глубокими карими глазами. Он принес с собой запах утреннего кофе и корицы, хвойного леса и свежести… Продавщица выронила из рук пульверизатор. А незнакомец подошел к прилавку, нежно улыбнулся, склонил голову и произнес:
- Доброе утро, юная леди. Не могли бы вы помочь мне с выбором? – Ино Яманака нервно поправила длинную золотистую челку, сглотнула и попыталась отвлечься от потрясающего тембра его голоса на сам вопрос.
- Д-да, конечно… Что вас интересует?..
Он усмехнулся, чуть прикрыв глаза, и от этой усмешки у Ино подогнулись ноги.
- Я иду к другу в больницу, мне нужен какой-нибудь подходящий к случаю букет цветов. Не сильно пестрый, можно даже однотонный, красивый и сдержанный.
Девушка суетливо кивнула и постаралась сосредоточиться на просьбе.
- А какие ваш друг любит цветы?
- Честно – понятия не имею, - развел руками красноволосый парень.
- А… Ну, тогда хотя бы какой у него любимый цвет?
Сасори, а это, конечно, был именно он, задумался. Любимый цвет Мадары? Да откуда же ему знать? Вообще единственный цвет, который с ним у Акасуны ассоциировался – это красный.
- Красный, пожалуй, - неуверенно протянул он.
- Красный? Может, тогда возьмете розы? – она показала рукой на вазу. – Хотя… Подождите! – Ино, внезапно что-то придумав, убежала внутрь магазина, оставив Сасори одного. Но уже через несколько секунд вернулась, держа в руках целый букет изысканных ярко-алых остролистных лилий.
- Подойдет?
Сасори посмотрел на девушку с уважением. Да уж, подойдет как нельзя лучше. Этой симпатичной блондиночке удалось очень точно угадать характер и суть Мадары. Ничего более подходящего, чем красная лилия найти уже нельзя было. Даже видя его только на фотографиях и мельком один раз в жизни, Сасори не сомневался в правильности выбора подарка.
- Спасибо огромное, вы настоящий профессионал! – он подмигнул девушке. – Я беру эти цветы.
- Вам спасибо, что выбрали наш магазин… - пролепетала девушка.

***
Капитан рычит проклятья: "Тысяча чертей!"
И зубами отрывает голову с плечей
Голова упала в небо, небо в голову дало,
И пошло, пошло, пошло, пошло.

Светлые коридоры больницы встретили его специфическим, хоть и несильным запахом лекарств, суетливой беготней персонала и самым разнообразным народом, пришедшим сюда только с одной целью – просить помощи у сведущих людей. Да уж, болезнь, как и смерть, приравнивает всех – богатых, бедных, худых, толстых, умных, глупых… Все мы люди.
Узнав номер палаты Учихи Мадары, Сасори, слегка волнуясь, направлялся туда. И он, естественно, понимал, что за случай на треке Мадара едва ли будет очень рад его видеть… А вот и нужная комната. Сасори сделал глубокий вдох, как перед погружением в воду, и шагнул внутрь.
Мадара поднял пустой взгляд от книги. И ему показалось, что его ударило током. В палату, держа в руках букет алых лилий, шагнул Акасуна Сасори. Человек, которого увидеть здесь он думал и хотел меньше всего, но который занял его мысли абсолютно и полностью и не торопился их покидать.
- Доброе утро. Можно? – слегка извиняющимся тоном спросил Акасуна.
Мадара, не в силах вымолвить ни слова, только кивнул.
Сасори прошел в палату, аккуратно положил цветы на тумбочку рядом с кроватью и сел на стул.
- Мадара, я слышал о гонках…
Лицо Учихи стало восковым. Он дрожащей рукой отложил книгу.
Сасори помялся, не зная, как сказать.
- Слушай, я, конечно, понимаю, ты сейчас винишь во всем меня… Но это гонки. Всегда может случиться что-то непредвиденное.
Мадара смотрел перед собой в одну точку и никак не реагировал.
- Мне очень жаль, что все так вышло, правда. Надеюсь, ты скоро выздоровеешь, - он поднялся. – Цветы тебе. Мне показалось, ты любишь красный цвет. А я пойду, пожалуй…
Он уже развернулся к двери, когда Мадара, словно очнувшись, посмотрел на него дикими глазами и совершенно не своим, чужим, глухим голосом спросил:
- Акасуна Сасори… За что?..
Сасори оглянулся, посмотрел на Учиху и испугался. Совершенно безумный взгляд, искаженное яростью, горем и отчаянием лицо, дрожащие скрюченные ладони…
- Мадара, я…
- Заткнись, мразь… - тихо выдохнул Учиха. – Ты лишил меня всего. Это ты, ты, ты виноват! – он уже почти кричал. – Ты и твоя гребаная Феррари! Откуда ты взялся?! Почему я?! За что?!
Сасори попятился. Мадара явно был не в себе. «Надо позвать медсестру…» - пронеслась мысль.
- Мадара… - Сасори старался говорить спокойно и ровно, но голос все равно предательски подрагивал. – Мадара, успокойся… Все будет хорошо… Ты вылечишься…
- Да ни хера я не вылечусь!!! – заорал Учиха, глядя на Акасуну совершенно безумными глазами. – Все, понимаешь, все?!
«Нет, не понимаю» - так и хотелось сказать Сасори, но он с трудом удержал эту рвущуюся с языка фразу.
Мадара скорчился на кровати, подтянув колени к груди и закрыв лицо руками. А Акасуна с ужасом осознал, что Учиха плачет. Не так, как плачут от обиды или боли, а так, как кричат от безысходности и абсолютного, полного отчаяния. Плечи и спина Мадары вздрагивали, и Акасуна совсем не был уверен, что у него текут слезы. Потому что когда есть слезы – есть и облегчение. А Мадара выглядел… нет, не жалким. Просто очень несчастным. Очень сильный человек, которого сломали обстоятельства.
Сасори вздохнул.
- Прости меня еще раз, Мадара. Я не виноват, просто так вышло.
Учиха ничего не отвечал. Он просто сидел, скрючившись, и не поднимал головы. Акасуна вышел из палаты и тихонько притворил за собой дверь. Его ждали аква-парк с сестрой, ночной самолет и тренировки для звания лучшего гонщика мира. Мадару Учиху не ждало уже ничего.
Он не знал, сколько просидел в таком положении. Просто вдруг осознал, что находится в палате один, а ненавистный Акасуна уже давно ушел, оставив после себя ядовитую тоску и тонкий, чуть сладковатый, изысканный аромат лилий. Мадара, медленно повернув голову, бешеным взглядом посмотрел на цветы.
- Красные, значит, да? – с ненавистью выдохнул он сквозь зубы. – А вот так вот тебе! – резко подорвавшись, он схватил рассыпающийся букет и швырнул его через всю палату. Одна из лилий упала в ногах его кровати, остальные легли траурно алеющей дорожкой в углу у шкафа. Мадара, с каким то удивлением и непониманием пару минут смотрел на оказавшийся рядом цветок. Потом, словно очнувшись, он медленно нагнулся, поднял его и поднес к лицу. Вдохнул аромат, подрагивающими пальцами погладил алые лепестки… И с силой сжал бутон, сминая великолепную природную красоту. Красные глаза полыхнули над сжатым кулаком. На лице появился звериный оскал.
В дверь заглянула девушка в белом халате. Она испуганно смотрела на учиненный разгром и не решалась ничего сказать. Но вот у Мадары были свои планы на этот счет. Мгновенно из пугающего типа психопатической наружности он превратился в любезного молодого человека с изысканными манерами и очаровательной улыбкой.
- Сестра, я прощу прощения за причиненные неудобства… Я немного переволновался из-за пережитого потрясения. Не могли бы вы мне сказать, когда я смогу выйти из больницы? – Учиха слегка склонил голову на бок, взмахнул ресницами и плавно повел изящной узкой кистью.
Девушка покраснела и отвела взгляд. Потрясающий образ полуобнаженного аристократичного Мадары подействовал на нее совершенно гипнотически. Пролепетав что-то отдаленно напоминающее «Да-да, сейчас…» она выскочила из палаты и, нервно вздохнув, расплылась в улыбке. Весь день после этого она чуть не летала по больнице. А Учиха узнал, что домой он может возвращаться уже завтра утром. Услышав такую приятную новость, Мадара усмехнулся. «Подождем…»

***
- Господин Учиха, как вы прокомментируете свое последнее выступление?
- Вы будете и дальше участвовать в гонках?
- Стоит ли команде Порше искать замену?
Вышедшего из здания больницы Мадару тут же окружили и чуть не начали рвать на части голодные до такого рода сенсаций репортеры. Они вставали перед ним стеной, не давали пройти, тыкали в лицо микрофонами и камерами…Не справлялись даже тренер и помощник, которые руками пытались защитить себя и уже бывшего гонщика от нахальной журналистской братии. Мадара вздохнул. Делать было нечего, нужно хоть что-то им сказать, иначе эти акулы пера даже из молчания его сделают свои выводы и раздуют потрясающее нечто, а Учиха очень не любил, когда его имя мешали с грязью. Он остановился, перед ним тут же ощерилась микрофонная бомба замедленного действия.
- Итак, господа, у меня совсем мало времени, поэтому я готов ответить всего на три вопроса. Поэтому будьте так любезны, если хотите услышать конструктивные и удовлетворяющие вас ответы, формулировать вопрос корректно, - он благожелательно улыбнулся. А журналисты почему-то поежились.
- Мадара, скажите, вы будете в дальнейшем выступать на треке в качестве гонщика?
- В ближайшее время состоится пресс-конференция, на которой я объявлю о своих дальнейших планах, - Учихе было тяжело сдерживать себя. Разговоры о треке были слишком болезненны.
- Чем вы объясните поражение в последней гонке? – вопрос был задан симпатичной девушкой в строгом костюме и аккуратных квадратных очках, так что Мадара даже пожалел, что на миг представил, как это милое личико сминается в кровавую кашу под ударами тяжелой бейсбольной биты.
- Все мы люди, - очаровательно улыбнулся он и развел руками. – У меня был достойный соперник.
- Тогда что бы вы хотели сказать лично ему? Возможно, вы бы хотели встретиться с ним на корте еще раз или пожелать удачи… - девушке потрясающе везло, ни один другой репортер не привлек такого внимания Мадары, как эта темноволосая дамочка. Сказать Акасуне? Мир подернулся красным, но в итоге это списали на дефекты камер.
- Победителю последнего заезда, Акасуне Сасори, я бы хотел сказать, что мне действительно очень понравилось с ним соревноваться – он достойный соперник, сильный гонщик, тем более из нового состава. Надеюсь, когда-нибудь мы вновь встретимся с ним на треке и тогда – пусть победит сильнейший. А пока, я хочу пожелать ему удачи и успехов в тренировках, - виски начало ломить от фальшивой улыбки и сдерживания эмоций.
- Так, господа, Учиха Мадара ответил на три вопроса, как и обещал, а теперь позвольте нам пройти! – тренер, слишком хорошо знающий своего подопечного, посмотрел на него с тревогой и начал проталкиваться через толпу вперед к микроавтобусу. Мадара, которого он тащил за руку, нырнул за ним, последним залез помощник и дверь закрылась. На протяжении всей дороги никто не издал ни звука. А уже дома, точнее, в гостиничном номере Мадары и Саске, старший Учиха сидел, упершись локтями в колени и вцепившись в волосы, слушал успокаивающий голос племянника и пытался найти хоть одно опровержение тому, что жизнь не кончена и еще есть к чему стремиться.
- …вот я поэтому и говорю – поехали отдохнем. Марокко, Эмираты, Сейшелы – выбор большой, а…
- Они заставили меня пожелать ему удачи, - страшный, мертвый и глухой голос дяди заставил Саске отвлечься от размышлений о предстоящем отдыхе.
- Что?
- Они заставили пожелать ему удачи, Саске… Я пожелал удачи этому гребаному ублюдку, да чтоб он сдох!!! – прикроватная тумбочка отлетела в дальний угол. Мадару трясло мелкой дрожью, глаза налились красным, вид его был совершенно безумен. Саске взирал на все это со смесью ужаса и отвращения. Истерики Мадары были ему не впервой, но сейчас дело принимало действительно серьезный оборот. – Они нашли нового героя, понимаешь? То есть, уже заранее отправили меня на свалку… Они же все знают, эти шакалы-журналисты, понимают, что именно я скажу на конференции… Они просто хотят моей реакции, твари!!! – удар кулаком в стену.
Саске тяжело вздохнул, подошел, сел рядом на пол и стал осматривать ушибленную руку дяди. Тот наблюдал за этим с совершенно безразличным лицом, его племянник даже не был уверен, что Мадара его сейчас видит. Кисть начала быстро синеть и опухать. Саске поморщился. Не перелом, конечно, ушиб, но тоже приятного мало. Он покосился на дядю. А тот по-прежнему сидел, глядя куда-то в пространство и едва ли вообще что-то чувствуя. Саске подошел к телефону и набрал номер рецепшена.
- Будьте добры, принесите лед в номер двенадцать четырнадцать, - он положил трубку. – Когда у тебя пресс-конференция? – посмотрел на скорчившуюся фигуру дяди.
- Через два дня, в пятницу, - был безразличный ответ.
- Мадара, я позвоню Йозефу, он закажет билеты. Мы с тобой едем отдыхать.
- Как скажешь, Саске.
- Ты наберешься сил и успокоишься.
- Да, ты прав.
- Все спокойно обдумаешь.
- Это действительно необходимо.
- Мы вместе решим, как жить дальше, домой я не поеду.
- Это хорошо, спасибо, Саске.
- Вместе мы справимся.
- Это точно.
- И ты забудешь про Акасуну Сасори.
Молчание.

***
Сидней, личный тренировочный автотрек Сэма Дэниелса

Корвет уходит в небеса.
Здесь так волшебно и опасно.
Во сне, но из другого сна,
Во сне у сумасшедшей сказки.

Акасуна, чуть прищурившись и легко улыбаясь, оглядывал залитую солнцем трассу, на которой он учился водить гоночные автомобили и где, кажется, так давно, пережил свои первые победу и поражение.
- Все возвращается, да, Сасори? – хлопнув рукой по капоту хищной Хонды, хохотнул тренер. Акасуна улыбнулся в ответ.
- И ты.
Сэм усмехнулся, подошел и встал рядом.
- И я. Давно я не был на родине.
Ветер шевелил метелочки травы, забирался под воротник куртки… Солнце светило ярко, но тепла особого не давало. Одна-единственная трибуна безмолвствовала, она ждала зрителей, которых на ней никогда не бывало много.
- Знаешь, Акасуна… - протянул Сэм.
- Ммм? – вопросительный взгляд.
Сэм почесал в затылке и усмехнулся еще раз. Синие глаза его мечтательно блеснули. А глянувшему на него Сасори показалось даже, что тренер помолодел лет на десять.
- Мне бы очень хотелось, чтобы когда-нибудь это автотрек, хоть он и маленький, был полностью заполнен зрителями. И чтобы они ревели от восторга, приветствуя выступающих на нем гонщиков…
Акасуна улыбнулся.
- Это хорошее желание. Я тебе обещаю, мы его осуществим, вместе.
- Спасибо, Сасори… Жаль, что твои родители тебя сейчас не видят, они бы тобой гордились…
Гонщик пожал плечами.
- Кажется, я даже начинаю забывать, как они выглядели… А Марта так вообще их помнить не может.
- Ненавижу тех, кто выпускает самолеты без тщательной проверки, - процедил сквозь зубы Сэм.
Сасори только плотнее сжал губы. Из-за авиакатастрофы оставшись в пять лет один, без родителей, с совсем крохотной еще сестрой и бабушкой, он уже привык к подобным разговорам. Привык сжимать зубы и несмотря ни на что идти вперед и добиваться своих целей. И теперь, шагнув на новую ступень, собирался еще быстрее преодолеть и ее. Гран-при чемпионата мира было бы вполне подходящей наградой для его самомнения.
- Кстати! – встрепенулся Акасуна. – А где Марта?
Сэм подмигнул заботливому брату.
- Убежала на свидание. Ты же знаешь, какая она у тебя красивая!
- Знаю уж! Но не рано ли ей по свиданиям бегать? – сварливо поинтересовался Сасори.
- Ой, да прекрати ты! Вот не завидуй лучше, а прокатись, вспомни трассу!
Сасори, совсем как сестра, показал тренеру язык, ухмыльнулся и нырнул в машину, а через несколько секунд уже летел по треку, вдыхая прохладный, пахнущий морем воздух зимней Австралии.

***
- Сасори, Сасори! Ты должен это видеть! – Марта кричала из окна и размахивала руками так, что казалось, хотела взмыть в небо и улететь. Ее брат, занятый общением с греющейся на солнце кошкой, удивленно поднял сначала глаза, а потом поспешил наверх сам.
Быстро взбежав на второй этаж, он успел увидеть только конец новостей.
- …Акасуне Сасори я бы хотел выразить свое восхищение его мастерством вождения уже в таком молодом возрасте и пожелать удачи в дальнейших выступлениях. Я рад, что последняя моя гонка была именно такой, с достойным соперником. Мне тяжело говорить слова прощания, я буду очень скучать по автотреку… Возможно когда-нибудь я и сяду снова за руль в качестве пилота, но не сейчас, пока я намереваюсь просто поехать отдохнуть, привести мысли в порядок и поправить здоровье. Так что – прощай, трек, удачи, номер пять, Акасуна Сасори, и спасибо всем тем, кто за меня болел на протяжении всей моей карьеры.
Щелкнул пульт, телевизор выключился. Сасори опустился на стул.
- Ну, это же должно было случиться, да? – осторожно начала Марта.
- Да, да… - неопределенно пожал плечами брат. А перед глазами все еще стоял Мадара, сжавший руку на микрофоне так, что побелели костяшки. И вдруг стало очень неуютно. – Марта…
- Что?
Да кто бы знал еще, что именно…
- Нет, ничего…

***
Неаполь, через неделю после пресс-конференции

Легкий морской бриз ласкал узкую улочку с мощеной камнем дорогой. Солнце отражалось от белых стен домов, создавая подобие уходящего вниз яркого коридора. За заборами буйно зеленели акации, громко перекликались неугомонные темпераментные жители… Италия во всем ее величии.
Мадара мягко ступал по истертым камням. Солнце хоть и палило, но время сиесты уже закончилось, так что Учиха даже не стал собирать свои длинные непослушные черные волосы в высокий хвост, как делал это обычно. Тем более, в широких бежевых брюках и свободной светлой рубашке было не жарко, а шнуровка на груди, открывающая небольшой участок светлой кожи, смотрелась куда более эротично, чем любой, даже самый обтягивающий костюм. Окружающие девушки бросали на прекрасного незнакомца жаркие взгляды, тут же вспыхивали и отводили глаза, а он шел, не обращая ни на кого внимания и слегка улыбаясь своим мыслям.
« - Мадара, ну почему Неаполь? Почему не далекие острова, не горы… почему Европа?! – Саске искренне недоумевал, когда дядя определился с местом поездки и рассказал ему.
- Там очень красиво. И море есть, и пляжи… Чем тебе не угодила Италия?
- Да мне, в общем-то, все равно, - развел руками племянник. – Просто странно».
Такой разговор состоялся больше недели назад. Сейчас, вспомнив его, Мадара тонко усмехнулся. Конечно, в силу возраста, Саске еще не знал о некоторых полезных связях семьи Учиха, а посвящать ребенка в такие тонкости самолично он был не намерен. Ведь, если подумать, с чем ассоциируется Италия после сапога, пасты и Адриано Челентано? Правильно, с мафией. Хотя, увидев этих людей на улице, никто бы даже и в жизни никогда не сказал, что эти учтивые и серьезные люди на самом деле холодные и расчетливые убийцы и мошенники. Мадара шел сейчас как раз к подобному человеку.
Спустившись вниз по улице, он свернул влево, прошел еще несколько метров, пока не оказался около совершенно не отличающегося от других белого каменного забора. Оглядевшись вокруг и не заметив ничего подозрительного, Мадара нажал на звонок. Через секунду появилось ощущение, что за ним наблюдают. А еще спустя несколько мгновений дверь открыл седовласый сухонький старичок, в полтора раза ниже Учихи ростом.
- Мадара! – внезапно громко и пронзительно завопил дедуля и стиснул черноволосого в объятиях, мало чем уступающим железным тискам.
- А… Кха… Я тоже рад вас видеть, Дон Петруччо, - просипел несчастный парень, а старичок только расхохотался и втянул его в свои владения. Двери медленно, с тихим щелчком, захлопнулись, а взору Мадары предстал небольшой, но ухоженный садик, полный ярких цветов, аккуратно подстриженной травы и ощущения уюта. В этих цветах утопал бело-голубой двухэтажный дом, выглядевший в подобном антураже немного игрушечным, и беседка, оборудованная столиком, плетеными креслами и увитая диким плющом. Не сад, а мечта любого, кто хочет отдохнуть, успокоить нервы, да и просто пожить для себя в тишине и покое.
Хозяин с гостем прошли в беседку.
- Хочешь чаю? У меня есть великолепный липовый отвар, могу угостить, это просто божественно! А еще полезно. Но вы же, молодые, за своим здоровьем не следите совсем… Да, и не смей со мной спорить, я сам был молодым, я знаю! Эх, юность, юность… Красивые женщины, кабаки, адреналин в крови… - дедуля, погрузившись в воспоминания, даже прикрыл глаза, и любой, кто знал его плохо или не знал совсем, мог бы подумать, что он не замечает ничего вокруг… Но Дон Петруччо не был бы Доном Петруччо, если бы хоть один из его ближайшего окружения мог бы сказать о нем что-то подобное.
Мадара хмыкнул. Старика всегда было не переубедить.
- Ну что ж, давайте свой липовый чай! – старичок хитро приоткрыл один глаз, хихикнул, достал из кармана непонятное электронное устройство и нажал пару кнопок. Учиха наблюдал за этим с легким удивлением и уважением. Петруччо всегда был мастером на подобные эффектные выходки.
- Ты расскажи, как там семья? Как Фугаку, Микото? Как маленький Саске? Сколько ему уже, двенадцать?
Мадара улыбнулся.
- Дон Петруччо, Саске уже четырнадцать… Вы не были у нас немного дольше, чем вам кажется. У Фугаку все хорошо, насколько это вообще можно сказать про политика, Микото, хоть и выглядит при нем серой мышью, на самом деле является серым кардиналом. Больше половины принятых Фугаку законов – с ее подачи.
Старик радостно захлопал в ладоши.
- Умница, девочка! Я всегда знал, что это ей, а не Фугаку надо было в политику идти! И чего ей так приспичила эта медицина?..
- Ну, - развел руками Мадара. – Она талантливый медик. К тому же детей любит. Кстати, о детях… - он подозрительно посмотрел на старичка, а тот, как-то внезапно изменившись, твердо взглянул на него уже поблекшими, но не потерявшими силу черными глазами.
- Жив он и здоров. В том, что вы там в семье что-то не поделили, я не виноват, а парня надо было спасать.
- Да уж, я помню этот скандал… - содрогнулся Мадара. – А потом «учеба в Италии». Итачи всегда умел настоять на своем. Как он?
- Нормально. Скучает по всем, особенно по Саске, но дела, которые я ему доверяю, всегда выполняет на высшем уровне. А доверяю я ему многое.
Принесли чай. Грузная чернокожая женщина удивительно ловко и быстро разлила напиток по чашкам, практически перебрасывая чайник с кипятком из одной руки в другую.
- Но ты ведь не за этим пришел… - прихлебывая кипяток, глянул старик на Мадару поверх чашки. – Я слышал про гонки. Мне очень жаль. Я знаю, насколько для тебя это было важно. Но я был уверен, что ты справишься сам. Неужели сил семьи Учиха не хватает на закрытие путей всего лишь одному гонщику?
Мадара хмыкнул.
- Дон Петруччо… Я хочу не просто закрыть ему карьеру. Он сломал жизнь мне, я хочу сломать жизнь ему.
- Ты перегибаешь палку, тебе не кажется? – поцокал старик.
- Нет! – рявкнул Учиха. Глаза медленно краснели. – Эта мразь ответит за свои действия… Он приходил ко мне в больницу, представляете?! Акасуна Сасори ПРИХОДИЛ КО МНЕ В БОЛЬНИЦУ!!! Да как у него вообще совести хватило?! – Мадара тяжело дышал, вцепившись в кружку, не замечая того, что кипяток обжигал руку. Голова начинала болеть.
- А ну, тихо! – прикрикнул Дон и хлопнул по столу ладонью. – Нечего мне здесь истерики устраивать. Я не для того переехал в это тихое местечко, чтобы выслушивать вопли таких нервных типов, как ты!
Учиха от таких слов как очнулся.
- Простите, Дон Петруччо. Просто я до сих пор не могу спокойно об этом говорить.
- Я тебя понимаю. Но скажи мне, Мадара, ты уверен в своем решении? Ты точно, абсолютно и полностью возьмешь на себя ответственность за чужую сломанную жизнь, которую не ты дал, на которую ты не имеешь никакого права? Ответь мне, Мадара. Хватит ли у тебя сил потом смотреть в зеркало?
Парень криво усмехнулся.
- А вы сами, Дон? Разве вы не берете на себя ответственность за чужие жизни? За сломанные или прерванные чужие жизни?
- Беру. Это мой крест и я готов нести его до конца. Я никого не обвиняю, я всего лишь делаю свою работу. И, знаешь, ни один простой человек еще не пострадал от моей руки. Только такие же, как и я. А они знали, на что шли.
- Я хочу этого. По другому я просто не смогу жить спокойно. Если он будет продолжать безнаказанно ходить по земле, выступать на гонках, завоевывать награды – я буду умирать.
Дон встал. Чашечка с чаем в его руке чуть подрагивала. Старый мафиози видел немного дальше, чем дышащий местью Мадара. И он понимал, чем грозит выполнение просьбы неугомонного Учихи. Дон Петруччо был умен и всегда принимал оптимальные решения. Сейчас же выход он видел только один.
- Мадара, - негромко позвал он, глядя куда-то вдаль. – Я выполню твою просьбу. Но я стар, - он повернулся к Учихе.
- Я понял, - опустив глаза и стиснув зубы, ответил тот.

Период в три часа после этого разговора

- Я научу тебя всему, что знаю сам.
Топ-топ-топ прозвучали быстрые шаги по дорожке…
- Я передам тебе империю, которую создал за эти сорок с лишним лет.
Вшшшур зашуршали шины у забора…
- Я мог бы выбрать для этой цели Итачи, но парень слишком добр, на самом-то деле, чтобы хладнокровно отдавать приказы.
Щелк-щелк закрылись двери…
- На моем веку хватит приключений, на твоем они только начинаются.
Кх-хм легкое покашливание в кулак…
- И неизвестно еще, кто тут кого во что втягивает.
Турум-турум раздались шаги нескольких человек по асфальту…
- Я надеюсь, ты распорядишься этим с умом.
Тишина. Шшш-топ развернулся к остальным один из человек.
- Привет, бандерлоги. Акасуна Сасори. Найдите.
Хи-хи истеричный смешок и щелчок затвора…
Полетели.

Корвет уходит в небеса.
Здесь так волшебно и опасно.
Во сне, но из другого сна,
Во сне у сумасшедшей сказки.