| [B]Итак, эта история началась с темноты, двух обнявшихся фигур и ощущения чего-то страшного, что произошло...
Тёмный лес. Поздний вечер. Поляна. Медленно догорающий костёр. Раскиданные вокруг никому не принадлежащие вещи: кунаи, одежда, походные рюкзаки, фарфоровые маски животных.... Следы крови, клочья волос и то, на что страшно смотреть.
Тихо-тихо. Всего лишь еле слышный ветерок, не пробежит рядом зверь, не пролетит птица, не пройдёт человек.
девушка, спящая на руках парня у границы круга света. Сидя у него на коленях, она склонила голову к его плечу. А он тихо гладит её по голове, прижимая к себе одной рукой и глядя в огонь.
«Ты помнишь день, когда всё изменилось?»
***
— Сакура-чан!
— ...
— Ну, Сакура-чаан!
— Ну, Сакура-чааан!
— Боже... Ну, чего тебе, Наруто?
— Сакура-чан, тебе бабуля Цунаде больше всех про миссию рассказала! Почему мы ею занимаемся?
— Что тебя не устраивает? В отдалённой деревне пропадают люди. Чем не работа для шиноби?
— Ну, подумаешь, — Наруто закинул руки за голову, — у них же есть сыщики
— Эй, может, тебе лучше не заморачиваться? — Киба, спрыгнув рядом, хлопнул Узумаки по плечу.
— Но ведь есть ещё кое-что...так, Сакура-сан? — тихий голос Хинаты можно было бы вообще не расслышать, если бы он не прозвучал вдруг так серьёзно.
— Есть, — Сакура нахмурилась, — один из людей пропал прямо с похорон, кладбища деревни разрыты!
***
Ищешь что-то своими губами у моих. Нет, прости, малыш, я ещё не умер. Разочарованно выдыхаешь, но тут же прижимаешься к моей груди. У тебя такое безмятежное лицо сейчас. Возможно, ты понимаешь, что я единственный, кто ещё помнит тебя...
***
Солнце будто накрыли тёмной тряпкой. Ощущение уюта и спокойствия, внушенное днём, который, казалось, был рождён из одних только тёплых лучей, стёрлось, прохладной изморозью, пробежавшейся по спинам шиноби.
Наруто резко остановился:
— Как... разрыты? — голос прерывается, и внутри сжимается что-то.
— Варварски раскопаны — могилы разорены. И тела... тел нет.
Киба как-то разом спал с лица, Хината потупила взгляд, Сакура закрыла глаза, пытаясь справиться с собой. Лишь Неджи сохранил самообладание — хотя бы внешнее.
— Знаю, звучит ужасно, но факт остаётся фактом.
— Возможно, это какие-то чудовищные животные совершают набеги?
— Нет, Хината! Следы, понимаешь, следы! — Девушка закусила губу, — Человеческие следы были обнаружены следопытами там.
— Фанатики? — Серьёзный взгляд фиалковых глаз, — Что-то вроде религии Дзясина?
— Да брось, Неджи, кроме того типа из Акацуки у этой ненормальной религии не может быть последователей!
Я не знаю, зачем им нужны тела, но, когда я их найду, они у меня за всё ответят! — Наруто увеличил скорость бега, — Просто так грабить чужие могилы — это ведь надо быть ублюдком!
Сакура, Хината и Неджи обменялись взглядами:
— Наруто, на самом деле мы знаем, для чего им эти тела, — Узумаки встревожено уставился на подругу, уловив в её голосе что-то необычное, больше смахивающее на истеричные нотки, — были найдены различные конечности, кости, и... Они были съедены, Наруто, и в этом нет сомнений.
Сакура судорожно вздохнула, подавляя чувство паники и неконтролируемого, животного ужаса, рвущегося наружу.
Узумаки замер на ветке, с которой секунду назад готов был спрыгнуть. За спиной он услышал звук глухого удара и тяжелое дыхание Кибы.
***
Сколько я ещё смогу с тобой оставаться? Недолго. То, что мы ещё живы — воля случая.
Пусть я не смогу вечно сражаться, но я хочу до последнего защищать тебя. Ты ведь ни в чём не виновата. А я потерял уже так много; твоё тепло — последняя моя драгоценность. Прямо сейчас нас осеняют своим светом звёзды. Но я знаю, что и они ненавидят нас за все горькие молитвы, вознесённые к ним, призывающие проклятия на нас.
Только одно мне ясно — что умру раньше тебя. И рад этому. Было неверно оставаться с тобой, было неправильно терять их всех, было безумием перечёркивать своё прошлое — и всё это ради тебя, слышишь?
Тёмная листва хранит в себе множество таинственных звуков, неясных шорохов, незаметных движений. Но чего мне бояться? Самая большая опасность в этом лесу лежит у меня на коленях и согревает щёку своим дыханием.
***
Глаза Наруто потемнели, под ними стали образовываться тёмные круги. Неистовая ярость, горевшая в нём, приобретала форму.
— Да как же это... Это и не люди тогда вовсе! — хриплый, прерывистый голос переходил в шипение.
— Нет! — Быстро вытащив из сумки печать, Сакура прижала её к голове Узумаки, одной рукой поглаживая того по волосам и нашёптывая какие-то успокоительные слова.
Демон присмирел. Чакра исчезла, оставив несколько незначительных ожогов на руках парня.
— Для него это было слишком сильным потрясением, — Неджи пристально вглядывался в Наруто. — он всё же сохранил частичку ребёнка в себе. Дитя, которое не признаёт ни жестокостей, ни несправедливостей этого грешного мира.
Боюсь, когда эта иллюзия разобьётся, её осколки очень сильно ранят его...
— Лис вырвался так легко От одного упоминания о столь, правда, ужасной вещи, — Сакура покусывала палец, напряженно разглядывая Узумаки. Но вот чело её просветлело, и она сказала, улыбаясь:
— Хината, только не заплачь. Наруто сильный, а у нас впереди ещё миссия. Нам некогда расслабляться!
— Ты права, — тайком всхлипнув, Хьюга оторвала руку ото рта. — Наруто-кун справится.
Секундное счастье, пронизанное солнечным светом, было внезапно грубо прервано:
— Кьярррр! — Оглушительный, разрывающий барабанные перепонки крик!
Шиноби резко обернулись вокруг свое оси, оглядываясь.
— Бьякуган видит её! Она за нижними ветвями, одна! Но я не могу понять, что это...
На поляну внизу выпрыгнуло отвратительное существо: длинные, некогда, наверное, красивые чёрные волосы были когда-то давно вымазаны в веществе, которое навсегда застыло на них, лишив всякой привлекательности. Бело-зелёная слизь покрывала кожу в местах, не закрытых изорванной в клочья одеждой.
Безумный взгляд и практически светящиеся белки глаз на тонком, правильном лице заставляли передёрнуться даже видавших виды шиноби.
— Я Рокурооо! — до чего же скрипучий голос у этой твари.
— Безрассудно, — тихий шёпот Неджи. Хьюга рванулся навстречу, выставив впереди себя руку:
— Техника мягкого касания! — Резкий удар; вспышка; увязшая в слизи ладонь, — что за...?
— Не тронешшшь, не тронешшшь, не подойдёшшшь... — существо резко взмахнуло рукой с длинными когтями и полоснуло ими по лицу Неджи. К счастью, тот успел увернуться, оставив под ударом всего лишь щёку.
— Ваши техники бессильны против неё, Хьюга! — Сакура спрыгнула на нижнюю ветку дерева.
Жалобное поскуливание раздалось откуда-то слева.
— Эй, Акамару не может к ней близко подойти! От этой твари ужасно несёт.
— Значит, придётся мне... — девушка кувыркнулась в прыжке и приземлилась на вытянутую ногу прямо перед склизкой фигурой.
— Ха! — Сакура резко, на выдохе, выбросила вперёд кулак. Труповидная девушка внезапно схватила её за пальцы и сжала обеими руками. Её глаза стали менять цвет от ярко-зелёного до синего, переходя, наконец, в чёрный.
Куноичи вдруг застыла, её взгляд потух, на в каком-то странном оцепенении смотрела в глаза противницы. та запрокинула голову и резко плюнула зеленоватой жижей в лицо девушки.
Харуно закричала и отшатнулась, размазывая слизь по коже.
— Расенган! — В груди назвавшейся Рокуро образовалась круглая дыра; девушка упала, цепляясь рукой за кусты и открывая стоящего за ней Наруто.
— Не забывай. Не забывай, что Рокурооо подарила тебе свободу. — шипела девушка, — Не забывай... — Она закончила речь громким визгом и больше уже не сказала ничего.
— Ты в порядке, Сакура-чан? — Узумаки обеспокоенно заглядывал в глаза девушки. Та, оторвав руки от лица, лишь отстранённым взглядом посмотрела на парня. Кажется, часть слизи попала ей в глаза и рот.
— Ты странно выглядишь...
— Всё нормально, — Сакура быстро отвернулась. Пойду, отмою эту дрянь.
***
Да... Этот памятный день, который заляпал всю нашу дальнейшую жизнь пятнами чёрной краски. Ты ведь тоже его не забыла, правда? Я всё ещё питаю надежду, что ты сохранила в себе частичку той, кого я любил. Или люблю? А может, всё-таки мои чувства ни к кому не обращены теперь? Этот вопрос мучает меня и доныне.
И сейчас я часто вспоминаю историю Сета Соджиро...
***
С момента битвы прошло два дня. Группа шиноби подошла к воротам маленькой деревни. Солнце освещало небольшие оранжевые домики, играло золотистыми отблесками на крышах. Блики плавали на поверхности средних размеров озера в центре. Деревня была окружена невысокими деревцами, чья тень так и манила прилечь, расслабиться, забыть обо всех проблемах.
Только не здесь. Именно сюда Коноха послала ниндзя для расследования загадочных убийств.
— Блин! Ну как же хочется отдохнуть! Как насчёт разделиться?
— Ну уж нет, Киба! Мы идём к свидетелю. Он должен поделиться с нами информацией, важными подробностями. И помни: это не допрос, а добровольная дача показаний мирным жителем. Так что на этот раз уж сдержи себя.
— Да знаю, знаю, — Киба с обиженным видом отвернулся.
Дом свидетеля был из светло-жёлтого дерева. На чердаке открывало солнцу комнату круглое окошко. покатая красноватая крыша, была, видимо, излюбленным местом отдыха голубей.
Даже не верилось, что в этой мирной обители может случиться что-то даже не плохое, а просто выбивающееся из размеренного ритма жизни, установившегося здесь.
— Здравствуйте.
Сета Соджиро оказался улыбчивым светловолосым парнем с глубокими карими глазами. Только вот слишком тёмными были они, а улыбка никогда не менялась, словно была надета по старой памяти, по привычке. Наверно, когда-то она была светлой, яркой и дарила людям тепло. Но теперь её искусственность была видна невооружённым взглядом, и от этого становилось жутко.
— Вы — ниндзя Конохи? очень приятно с вами познакомиться.
Представившись, молодые люди прошли в глубь дома. И замерли.
Внешняя привлекательность жилища, теперь это было понятно, — только остаток, отголосок прошлого. Внутри же дома царил полумрак; неяркие солнечные лучи с трудом проникали сквозь плотно зашторенные окна, высвечивая многочисленные пылинки, танцевавшие в спёртом воздухе. Вообще всё в этом доме носило печать забвения, как если бы неизбывная горечь, окутавшая его, проявилась вдруг, подчёркивая и поддерживая царившие здесь настроения.
Сакура поёжилась и сильнее закуталась в красный шарф, который сегодня накинула себе на плечи.
— Сета-сан, расскажите, нам всё, пожалуйста.
— Всего я не знаю, но, надеюсь, моя история что-нибудь вам даст.
Намида... — он прикрыл глаза, предаваясь воспоминаниям, — Намида была моей невестой. Мы жили счастливо душа в душу до того рокового дня.
Вечером она ушла собирать травы — это и её хобби, и работа — и задержалась в лесу допоздна.
Я уже начал волноваться, когда она вернулась. Пришла вся бледная, растрёпанная и, скажу вам откровенно, распространяла не самый приятный аромат. На руке у неё багровела глубокая царапина.
Я пытался разузнать, в чём дело, но она убежала к себе, сказав только, что медлить нельзя.
Сета опустил глаза и с силой сжал тёмный коврик, на котором сидел.
— И она была права, чертовски права!
Последующие дни Намида не вылезала из лаборатории, готовила препараты, и, кажется, тестировала их на себе.
Я так и не смог узнать, что с ней произошло. Намида просила никому об этом не говорить. Я решил, что она заболела каким-то неизвестным вирусом и не хотела беспокоить жителей деревни.
Я был дураком, — эти слова были произнесены совсем тихо, со спокойной уверенностью.
Однажды ночью (а прошло около пяти дней) я, услышав шум, спустился в темноте вниз.
Мне не забыть...
Она стояла внизу; её руки дрожали, по ним текла непонятная слизь; рядом валялось несколько сломанных кресел, и в диване зияла огромная дыра.
у меня просто не осталось слов. Я начал понимать.
В это время глаза её засветились неестественным зелёным и, в последний раз взглянув на меня, моя невеста выбежала за дверь.
А ведь обычно её синие глаза смотрели на меня с такой нежностью! Яркое море, плескавшееся в них и чёрный водопад волос... Все считали её первой красавицей.
— Чёрный... — Перед мысленным взором Сакуры пронеслись на секунду изменившие цвет глаза убитой ими твари. Слова вырвались изо рта против её воли, — так это же...!
Сета лишь взглянул на неё, ничего не сказав.
Казалось, теперь ему самому было трудно сдержать раздирающие его эмоции.
— Мы пойдём... Извините и...спасибо вам, — Хината, первой пришедшая в себя, потянула за рукав Неджи, одновременно подбирая с пола упавший шарф Сакуры.
Все кроме неё сидели в оцепенении, только теперь осознавая всю глубину горя, свалившегося вдруг на хозяине этого тихого и неприветливого дома.
Когда наконец ниндзя уже были готовы отправиться, Сета, пропустив всех, удержал за руку Наруто:
— Есть разговор.
Узумаки сел на тёмно-зелёную циновку перед своим собеседником.
— Наруто, ... как ты относишься к Сакуре?
Услышав столь неожиданный вопрос, ниндзя заёрзал на своём месте.
— Ну...это...хе-хе.
— Она ведь очень дорога тебе, так? — Наруто оставалось только удивляться внезапным металлическим ноткам в голосе Сета.
— Вот мой совет: беги...или убей её прямо сейчас.
— Ч-что...?!
— Послушай, — резко оборвал его Сета, — ты заметил, как во время нашей беседы с плеч Сакуры соскользнул шарф?
— Ну да.
— А ты видел, что под ним?
— Зелёные разводы? Конечно. Сакура сказала, что это — следы медицинского дзюцу. Мы же сражались с этой твар... — Наруто осёкся, словно неожиданно вспомнив, с кем разговаривает.
— Ложь... — просто тихое утверждение, произнесённое не терпящим возражений тоном, — такие же следы я видел на руках Намиды в ту страшную ночь — Сета слегка отвернулся, — Поверь мне, раз она — лучший наш медик — не смогла ничего сделать, то и Сакуре не выкарабкаться.
Ты должен просто это принять, — теперь взгляд был направлен в пол.
Наруто резко поднялся и выбежал из дома, даже не попрощавшись с Сета.
— О чём вы говорили? — естественно, пристали с расспросами, не успел с крыльца сойти.
— Предупредил...что дорога опасна, — Наруто произнёс эту ложь без колебаний, и не глядя на Сакуру.
Едва слышный шёпот слетел с губ Сета:
— Я вот не смог...
Сета Соджиро — «Всеобъемлющее прощение»; Намида — «Слёзы»
***
Какая печальная история, да? Но сколько в ней правды!
Почему Сета не убил Намиду, как только понял, что с ней произошло? Почему никому не сказал? Да потому что он любил её! Может, даже почти так, как я — тебя. Ведь тогда я тоже всё понял. И тоже ничего не сделал. Глупо? О да! Не знаю, на что я надеялся, продолжая идти рядом с тобой...
А дальше? Помнишь, что было дальше? Когда мы отошли на день пути от деревни, на нас напали другие «атарашики», как их прозвали люди. Сразу пятеро.
Техники Хьюг, конечно, оказались бесполезны. Их убили. И Кибу с Акамару, которые не могли даже приблизиться к врагам. А скорости этим тварям не занимать — быстрее куная они точно. Двое верных друзей соединились снова в другом мире.
Тогда-то и наступил конец. Но я, глупец, этого не понимал.
Атарашики окружили нас.
Тогда-то ты и показала своё истинное лицо: глаза полыхнули ведьминским зелёным, и, издав пронзительный крик, ты прочертила ногтями глубокие борозды на моей шее. Я был просто заворожён этими переменами и не думал сопротивляться.
Но ты ведь не хотела ничего плохого, правда? После этого атарашики убрались. Кажется, тогда ты навечно пометила меня, сделав своей жертвой. Раны неестественно быстро затянулись. Забавно. Пометила и не убила. Спасла и окунула в ад. Исполнила желание и оставила в растерянности. Что же ты такое?
После этого мы не уходили с поляны, на которой я когда-то упал без сил. Я уже потерял счёт дням, проведённым с тобой. Ко мне пришла твёрдая уверенность: никому, кроме меня, не дано понять тебе лучше в этой жизни. Говорят, любовь всегда находит оправдания. Но можно ли назвать мои чувства любовью? Ты — не человек. И я отчетливо я это понял на следующий день после битвы с атарашики...
***
Утро. Утро ли? В этом лесу свет всегда прохладно-серый, мягко ласкающий деревья, силуэты каких рисуют в страшных детских сказках. Какое-то ленивое безразличие охватывает всякого, сюда вошедшего. Пропадает какая-либо тяга к жизни. Солнечный свет, кристальное небо — всё это только привиделось, лишь сон, а под кронами деревьев ждёт покой и мирное почивание, обвитое серой травой. Открывать глаза не хочется...
Что это за звук? Мерзкий, противный, и до не ещё не активизировавшегося сознания черными волнами докатывается страх. Жадное чавканье.
Парень, лежащий на траве, чуть скосил голубой глаз. Всё под сенью этого леса было блёклым, ненастоящим, но то, что он увидел, резко выделялось.
Ало-красный, горяще-зелёный и густо-розовый. Вполоборота к нему на корточках сидела Сакура и ела.
Лицо парня, серьёзно-задумчивое, почти сливающееся по цвету с серым лесом, было всё так же повёрнуто к новоявленной атарашики. Его брови всего лишь чуть сильнее сошлись на переносице. Наруто, с трудом встав, медленно подошёл к Сакуре и положил ей руку на плечо.
Свежая кровь, много крови, розовые ткани, обломки костей — ничего и не разобрать.
Девушка быстро обернулась, и в глазах её испуг перемешался с отчаянием, закрученный водоворотом понимания.
— Кто это был? — голос парня звучал глухо.
Сакура некоторое время молчала, с трудом глотая слёзы. Затем руки её опустились, глаза потухли, и поблёкли волосы.
— Акамару...
Лишь лёгкий поворот головы от неё был ей ответом. Она не могла видеть ни глаз, ни выражения лица сокомандника.
— Прости... Наруто — слёзы тоненькими дорожками побежали по её щекам.
Нет...их недостаточно...
Внезапно Сакура, упав на колени, обняла ноги парня, спрятав зарёванное лицо в складках его одежды:
— Я...не могу...сдерживаться. Не могу! Оно завладело мной! Оно в самой моей сути! — Девушка уже всем телом билась о его ноги, сотрясаясь в истерике. Вся она, да и одежда парня, были полностью мокрыми от слёз.
Харуно вдруг принялась с остервенением царапать себя сильно отросшими ногтями, оставляя яркие красные следы на руках и на лице.
— КАК?! Как мне избавиться от этого?! Я не могу! И оно...не хочет уходить...
Розовые пряди легко падали на бесцветную траву. Девушка раз за разом взмахивала руками, причиняя себе боль. В этот момент она была в шаге от суицида и пошла бы на это, не колеблясь. Ужасно видеть нечеловеческую жестокость, но осознавать, что ты — тому причина — стократ хуже.
Наруто взял её за запястья, крепко и сильно сжав руки. Приблизившись руками к уху сакуры, он прошептал:
— Не будь слабой: сейчас ты не можешь этого себе позволить. Я понимаю, что ты чувствуешь и как это тяжело: Девятихвостый терзает меня уже многие годы. Это твоя судьба — драться с собой, — И теперь уже ослабив хватку и почти коснувшись щеки Сакуры, — Не покидай меня сейчас, я хочу сохранить хоть часть своего сердца.
«Остальное уничтожила ты» — непроизнесённые слова повисли в шелестящей тишине.
— П-прости меня, На-руто, — постепенно плач переходил в тихие, но ещё судорожные всхлипывания, изредка прерывающиеся икотой.
— Обещай, что будешь сопротивляться. Побудь ещё немного сакурой со мной. — последние слова, произнесённые шёпотом, потонули в шуме ветра. раскачивающего кроны.
— Об-бещаю...
***
Верил ли я в твоё обещание? Я старался не думать об этом. Потому что знал. Но хотел оставаться глупцом.
Акамару — лишь собака, однако это тебя никак не оправдывает. Тогда ты ещё не полностью обратилась.
Я прикидывал, ещё ложась спать, сколько животных ты съешь, прежде чем мы доберёмся дл Конохи. А на следующее утро я нашёл заляпанную кровью, помятую, искорёженную повязку со знаком Листа.
Ты же сидела, забившись в темноту под высокими ветками колючего куста. Даже истыканная шипами, твоя кожа — это было не скрыть под многочисленными ранками — была удивительно свежа и нежна. Давно не появлявшийся румянец расцветил щёки, глаза словно ожили, широко раскрытые, как в состоянии аффекта, и яркие. Прекрасная роза под колючим кустом, напитавшаяся чьей-то кровью и плотью.
Увидев меня, ты издала невнятный клокочущий звук. Возможно, это было «прости», кто знает...
Я не спросил у тебя, кто это был. Лишь взял за руку, такую холодную, хоть и красивую, и подвёл к огню.
Отныне в Коноху тебе был путь закрыт. Так мы здесь и остались.
С того дня ты не произнесла ни слова, но мне достаточно и твоего цветущего вида и счастливой улыбки, не обременённой заботой о будущем. Главное, ты рядом, и я могу представить, что снова спокоен, и уверен в завтрашнем дне, что я по-прежнему люблю тебя беспечной любовью и что я всё тот же, каким был семнадцать лет до этой миссии. Должен ли я проклинать её? Она отобрала у меня друзей, мой счастливый мир, меня самого. Если я теперь вернусь в Коноху, то буду героем, единственным выжившим, а ты умрёшь. Но до конца жизни я буду помнить тебя и ребят...
Нет, лучше уж я останусь с тобой и сохраню часть себя и тебя — в своём сердце.
Я не буду проклинать судьбу. Она дала мне шанс быть единственным, кто узнал тебя ближе всего.
В конце концов, кому есть дело до двух безумцев, решивших уединиться в чаще отчаяния. Оказывается, есть кому. За прошедший месяц я уже несколько раз сражался с ANBU нашей деревни. Это тяжело и больно, но это нас спасает и даёт тебе столь необходимую для тебя пищу.
Предатель. Убийца. Чудовище. Отвратительно. И все это — для тебя. Вот только ты этого не понимаешь.
***
Иногда я думаю: что будет, когда я не найду больше в себе сил сражаться? наверно, я стану твоей последней жертвой.
А как это? Больно, отвратительно, непереносимо? Или приятно, как укус вампира из старых книжек?
Это будет моментом настоящей близости, но, наверно, боль всё же будет. И пусть будет! Потом. Все мысли — потом, все чувства — потом, грех и искупление — потом.
А пока спи, спи спокойно, и да не потревожит твой сон ничто, пока я рядом.
|
Сайт 