Я люблю тебя.
Я люблю, когда ты в панике смотришь в мою сторону во время драки — а я поднимаюсь, назло противнику, назло себе — чтобы ещё раз увидеть восхищение в твоих глазах.
Я люблю, когда ты поднимаешь одеяло и, в сотый раз, обнаружив меня, рассматривающего твоё лицо сквозь сонный прищур, уже ничего не говоришь, и только снова накрываешь меня одеялом.
Я люблю совать нос в ванную, когда ты моешься. Нет, не твоё тело тянет меня туда — я и мечтать не смею увидеть тебя обнажённой — но тот бесконечно влекущий запах твоих мокрых волос, когда на них ещё остаётся влага, которую ты безжалостно выжимаешь полотенцем.
Я люблю, когда ты встаёшь одной ногой на стул, чтобы закрыть форточку на кухне, забавно сгибая при этом вторую ногу. А потом, как ни в чём не бывало, соскальзываешь на пол и наливаешь нам с Хэппи чай.
Я люблю смотреть, как ты открываешь глаза по утрам. Сначала один. Потом, закрыв его на несколько минут — второй. И только затем ты открываешь оба, так недоумённо хлопая ресницами.
Даже когда ты вызываешь Лео, и он затягивают свою обычную песню — да, я люблю эти моменты. Потому что даже на меня ты не смотришь с таким раздражением, как на него, когда он говорит тебе "о будущем".
Я люблю тебя любой — разозлённой, плачущей, смеющейся, поднимающейся с колен после тысячного удара противника, срывающей голос от ярости, воркующей, заспанной, недовольной... Тысячи и тысячи тебя существуют, тысячи и тысячи из них я видел. Но больше всех других я люблю ту, которая долгими зимними вечерами, когда в Магнолии резвится шаловливый хоровод снежинок, читает мне сказки, запустив руку в мои волосы. И я беру твою ладонь, целую запястье и, засыпая у тебя на коленях, шепчу:
— Люси, я люблю тебя... *** Я люблю тебя.
Я люблю, когда ты сосредоточенно вглядываешься сквозь стёкла волшебных очков в нужную книгу, а потом, победно улыбаясь, что-то чертишь вокруг недоступного другим магического поля.
Я люблю, когда ты встаёшь между мной и этой парочкой идиотов, слабо пытающихся возмутится моему присутствию в твоей жизни.
Я люблю, когда ты виновато смотришь на меня из-за страниц очередной книжонки, увлёкшей тебя на всю ночь. А потом засыпаешь у меня на руках, пока я несу тебя к себе, чтобы ты, наконец, поспала.
Я люблю чувствовать твою ладонь у себя на плече, когда ты разворачиваешь меня для объяснения правил приличий, которых я отроду не знал; на груди, когда ты в страхе прижимаешься ко мне; в моей ладони, когда ты тянешь меня в библиотеку.
Я люблю танцевать с тобой, когда официантке приходит в голову побренчать на семиструнке. Кружить тебя, и в совершенном восторге вдыхать твой аромат — ни с чем не сравнимый, странноватый и притягательный, с привкусом пряной корицы.
Я люблю, когда ты пишешь "железные" слова — твоя сталь вкуснее всякой стряпни, и, безусловно, вкуснее любой железки, когда-либо созданной человеком.
Я люблю защищать тебя. Стоять впереди тебя, зная, что ты — уже не мой противник. Никогда, ни к кому не поворачиваясь спиной, я нашёл ту, которая своей хрупкой жертвенностью способна вогнать меня в краску — и сделать меня сильнее. И — как бы мы ни различались, ничто не способно заставить меня забыть это доверие в твоём взгляде, когда я притягиваю тебя, обхватив рукой тонкую талию, накручиваю мягкий локон на палец, и говорю тебе прямо в губы:
— Леви, я люблю тебя... *** Я люблю тебя.
Я люблю, когда ты точным выстрелом сбиваешь все тренировочные диски — любым оружием, имеющим курок.
Я люблю, когда ты, чуть прикрыв глаза, перевооружаешься, окружив руки магическим сиянием.
Я люблю лёгкий румянец на твоих щеках, когда я вкладываю тебе в руку новые патроны, а потом наблюдаю, как ты, с нежностью поглаживая холодную сталь, ставишь их взамен отстрелянных.
Я люблю лежать рядом с тобой на горячем пустынном песке, в двух метрах от оазиса, с каплями воды на обгорелой коже, со сбивающимся от хохота дыханием. Или в трясущейся телеге, дав умной двойке лошадей самим резво поднимать дорожную пыль по пути в гильдию.
Я люблю ловить закат в твоих зрачках после успешного задания — смотреть, как он до краёв наполняет твои глаза, словно выплёскиваясь наружу тронувшей твои губы улыбкой.
Я люблю пропускать твои волосы сквозь пальцы, снова и снова. И позже, когда ты уснёшь, уткнуться тебе в шею, и просто лежать, закрыв глаза.
Каждый день тренироваться вместе с тобой, меняя пистолеты, винтовки, револьверы, помповые ружья, двустволки, автоматы, пулемёты, карабины, обрезы... А когда мы пробовали луки и самострелы, и я сделал для тебя арбалет, деревом для которого послужил остролист — как оказалось, его ветки хороши не только в рождественских венках, но и в метательном оружии — как ты сияла в тот день! Но самой большой наградой для меня может быть только учащающийся ритм твоего дыхания, когда я, направляя твои руки со спины, накрыв твои ладони своими, выдыхаю тебе в ухо:
— Виска, я люблю тебя... *** Я люблю тебя.
Я люблю тот отстранённо-мечтательный взор, направленный в небо, и такой удивлённый, когда оттуда не капают мокрые капли дождя.
Я люблю то пространство вокруг нас, когда мы гуляем — под дождём ли, в солнце, или снег — оно наполнено светлой грустью осенней мороси, и, одновременно, плотной надеждой апрельских ливней.
Я люблю, когда ты прикасаешься своей ладонью к моей, и, шутя, делаешь их одним целым, превращаясь в воду.
Я люблю выполнять с тобой те задания, когда мы становимся одним целым — давать тебе лёд, чтобы ты превращала его в воду обжигающим кипятком, или же, наоборот, делать лёд из твоей воды — там, где он необходим.
Я полюбил скульптуры — создавать для тебя ледяные фигуры самого разного размера и формы. Чистое воображение, почти исключающее фактор “кривых рук”.
Я люблю, когда ты, уже осознавая, что я неконтролируемо привязался к тебе, весело шепчешься с Люси где-нибудь в углу гильдии, или же я застаю тебя у неё дома — спящей, и так беззащитно растрепавшей уже длинные волосы по подушке.
В немом восхищении я наблюдаю за тобой, когда ты, превращаясь в потоки разъярённой воды, смываешь противника, заставляя его захлёбываться извинениями перед гильдией — и перед тобой. В какой разрез это идёт с той робкой девушкой, у которой на полке стоит никогда не тающий бутончик розы. Которой я провожу пальцами по шее, едва касаясь тонкой, словно светящейся изнутри кожи, и говорю, глядя прямо в затягивающие своей синевой глаза:
— Джубия, я люблю тебя... *** Я люблю тебя.
Я люблю, когда ты злишься, если я задерживаюсь на несколько дней с задания.
Я люблю тебя — свернувшуюся клубком и запустившую пальцы в светлые волосы, так сладко пахнущие сиренью, всегда стоящей у тебя на окне.
Я люблю, когда ты рассказываешь мне про деда — я не спрашиваю о нём, но ты знаешь, что мне важна любая информация. О Макарове, о гильдии. О Фрайде, Бикслоу, Эрзе, Нацу, "Теневом механизме" – сильных одним лишь тем, что они — "Хвостатые феи".
Я люблю, когда ты снимаешь очки, устало потирая переносицу — но не забывая закрыть глаза, до того, как снова наденешь стёкла в изящной оправе.
Я люблю губами собирать капли воды с твоих плеч, когда ты выходишь из душа — они слаще самого сладкого вина в любом из существующих миров.
Я люблю, когда ты, упрямо поджав губы, снимаешь с меня наушники, приподнимаясь на носках, чтобы ласково поцеловать меня в мочку уха.
Мне важен каждый миг, который, так, или иначе, связан с тобой — будь то ссора, битва, прогулка или совместное поедание мороженого. Пусть жизнь с тобой — это жизнь на готовом взорваться сарае с боеприпасами, я не променяю её ни на что и никогда. Ведь верхом наслаждения для меня является момент, когда ты ставишь чашку с чаем на стол и возмущённо отворачиваешься, а я подхожу сзади, сгребаю тебя в охапку, кладу голову на плечо и, вздымая дыханием выбившиеся из пучка прядки, говорю:
— Эвергрин, я люблю тебя...
|
Сайт 