"Догнать тень - невозможно..." Хокаге устало вздохнул, пустым взглядом осматривая документы, лежащие пред ним на столе. Отчёты, рапорты, доклады, списки раненных за месяц при выполнении миссии, пустой список убитых, - облегчённый вздох - списки предположительных команд-новичков генинов, заявки на участие в экзамене на чуунина... Выдохнул сквозь сжатые зубы: вот так, уже легче, уже не бьётся в конвульсиях душа, а тело не немеет... Заявки на зачисление в гарнизон АНБУ. Склонившись над всеми этими бумагами, Он взялся за работу. Ведь таков долг любого Каге, да?.. Пусть будет так...
Сколько времени прошло? Минута? Час? Пять? Сутки?
Хокаге развернулся к стеклянному витражу за его спиной. Кресло чуть скрипнуло при резком повороте. Треть солнца была уже за горизонтом. Хм... Это значит, что сейчас было около семи часов и пятнадцати минут. Восьмой защитник этой деревни лениво потянулся. Мышцы неприятно заныли, кости захрустели от долго бездействия. Работа окончена, так что не имеет смысла сидеть ещё лишний час в этом помещении, пока рабочий день не подойдёт к концу. К чёрту!
"...спасать утонувшего - бессмысленный бред..."
Покинув резиденцию, Хокаге оглянулся, устремив свой взгляд на гору, где уже около столетия выбивают лица сильнейших из тех, кто отдал жизнь за Коноху. Те, в ком горел Дух Огня особенно ярко. Восемь лиц. Надо же, даже Данзо выбили, хоть он и был у Власти не больше месяца... Да, в общем-то, и недели там нет, если уж на чистоту. Шестой... Хм. Пожалуй, наиболее спокойным, да и тем, кто принял на себя удар гораздо больший, чем все Хокаге вместе взятые, был Седьмой. Действительно удивительный человек. Достойный ученик своего учителя. Четвёртому есть чем гордиться... Есть. И всё-таки красивая у него смерть была. Такой любой шиноби позавидует. Сначала он якобы погиб от руки псевдо-лидера "Красной Луны", а уж потом... А что потом? Потом перед сотнями шиноби в самый разгар Четвёртой Мировой Войны Ниндзя закрыл собой тело своего ученика. И, падая, прокряхтел, чтобы тот защитил эту деревню и сдержал своё обещание - стал Хокаге, каких до него не было. В тот момент он напомнил ему Цунаде, которая тоже когда-то давно закрывала собой его тело, и говорила, что никому не позволит убить будущего и лучшего Хокаге, что отдаст за него свою жизнь. Обещание, данное Седьмому, сдержал. Поднял на уши Советников, Хомуру Митокадо и Кохару Учатане. Он их в порошок стёр, добрался до поста Хокаге и отстранил Советников от власти. Цунаде будет гордиться им.
"...надежда погибает последней, а его надежда уже давно бьётся в конвульсиях, моля о смерти..."
Слабо нахмурившись и тряхнув копной светлых волос, Хокаге отправился в госпиталь "Коноха".
"...он долго бежал за тенью, в глубине души лелея надежду, что догонит, а в итоге получил пустоту и разрушенную деревню, которая теперь ему не нужна..."
Хм... А вот и палата. Видимо, он задумался, пока шёл. Что ж, пусть так. Хокаге, потянув за ручку в сторону, открыл дверь. Та жалобно скрипнула, отъезжая. Светлая комната с одной кушеткой и прикроватной тумбой. На тумбе, в вазе, стоял букет нарциссов. Любимые цветы Сакуры. Букет свежий, значит, совсем недавно она была здесь. Окно приоткрыто, и лёгкая гардина струится серебристым цветом на ветру. Вот взгляд и обратился к кушетке. На фоне хлопчатобумажных простыней она выглядела неестественно. Да и видеть её со всеми этими морщинками и складками было непривычно. За пять лет он не смог этого принять. Хокаге так ни разу и не прикоснулся к ней. Боялся. Не понятно, почему, но он был уверен, что на ощупь её кожа будет такой же жёсткой, как и эти хлопчатобумажные простыни, которые окутывали её. Просто не хотел портить воспоминания. Хокаге помнил её мягкие, тёплые руки со слегка грубоватой кожей. От неё всегда пахло саке и мандаринами. Он даже как-то задал ей вопрос: "Баа-чан, а ты когда-нибудь ела мандарины?" Хокаге запомнил, как тогда приподнялись ее светлее брови, а после плавно сошлись на переносице, от чего там образовалась небольшая складочка, и чуть погодя она спокойно ответила: "Нет" Он дорожил своими воспоминаниями. Теперь он не бежал за прошлым, не хватался за него. Научился ценить своё прошлое, научился жить воспоминаниями. Когда становилось слишком зябко на душе, он вспоминал, а после мягко и легко улыбался. Её волосы цвета спелых колосьев пшеницы потускнели и уже не выглядят такими живыми, как раньше. Хокаге был уверен, что на ощупь они будут жёсткими, как солома. Он устало вздохнул, прикрывая глаза. Она больше не пахнет мандаринами, не пахнет жизнью. Пускай. Он всё равно будет приходить сюда снова и снова, вспоминая какой она была, когда её глаза были открыты. Вспоминая своё прошлое... А почти все прошедшие годы до становления Хокаге выливаются в одно простое и чёткое "Саске". Хм... А ведь добился своей мечты, когда махнул рукой на него. Добился. Только после этого мечта ему совсем не нужна была. Она утратила свой смысл. Ведь мозаика без одной детали - уже не мозаика. Хокаге ещё раз посмотрел на неподвижно лежащую Цунаде, и вышел из палаты, с таким же скрипом прикрывая за собой дверь. Уголки его губ были слегка приподняты. Он и завтра сюда придёт. Ему плевать, что она не пахнет жизнью, он просто упрямо верит, что однажды она откроет глаза. И тогда уже неважно: произойдёт ли это до его смерти, или же после. А до тех пор он будет сюда приходить, и смотреть на неё, находясь мыслями далеко-далеко в прошлом, а после тихонечко улыбаться и выходить из палаты с неизменным скрежетом прикрывая сёдзи...
На улице уже смеркалось, когда Он вышел из госпиталя. В это время суток кажется, что ты паришь в воздухе. Небо ещё не окрасилось в тёмно-синий, - почти чёрный, - воздух уже не такой раскалённый, но ещё не успел остыть, а люди уже, словно сонные мухи, усталые... Чувствовалось во всём этом что-то магическое, невероятное... Он тряхнул солнечными волосами и неспешно направился домой. Сегодня он пойдёт пешком. Торопиться некуда. Хочется растянуть время, пока он идёт домой, как гармошку, и не возвращать в прежнее состояние, чтобы песчинки в часах мира замерли и стали парить в воздухе. И все это кажется до боли естественными и правильным, что так и надо... Все при виде Хокаге учтиво склоняют голову в поклоне и желают здравия. А Хокаге только и остаётся, что рассеянно, невпопад, кивать на приветствия. Жители Конохи гордятся своим защитником. Даже рассказы о "Легендарном Четвёртом" канули в Лету. В более же узких кругах Хокаге в шутку зовут "Цепным псом", а Коноху - "Будкой". А вот и дом родной... Наверное, он снова задумался, раз не заметил, как добрался до него. Хокаге воровато обернулся по сторонам и, наклонившись, приподнял коврик.
Незаметная тень скользнула за спиной стража Конохи, и скрылась за углом. Под ковриком лежал сиротливо брошенный ключ. Момент... и Хокаге уже открывает входную дверь, а коврик продолжает лежать, словно нетронутый. Приоткрыв дверь, Он зябко поёжился и повернулся. Затылком чувствует, что следят. Хотя... может это необоснованная реакция чакры Кьюби на какого-нибудь проходящего мимо шиноби, ведь их полным-полно в деревне, пусть тот же самый АНБУ, который должен дежурить неподалёку. Тряхнув солнечными волосами, Хокаге вошел в дом. А в кромешной тьме переулка блеснуло два уголька, и тихо прошелестел смутно знакомый, хрипловатый, сухой голос: - Хм... Добе-е... Секунда... и переулок уже пуст. А в своей квартире, прижавшись к двери, стоит тяжело дышащий Хокаге. Сердце бешено рвётся из груди, а голова кружится. Такое чувство, что выпил тёплого саке и резко захмелел. Не показалось... И на ватных ногах он опустился на пол, пустым взором смотря перед собой... "...а зачем догонять тень, если она всегда следует за тобой?.."
Сайт 