Маленький бумажный цветок лилии в предрассветном тумане казался настоящим, живым. Конан пристально смотрела на подрагивающие фиолетовые лепестки, словно ждала чего-то важного, ценного. Казалось, еще немного и на бумаге появятся капельки росы, которые очертят плавные линии тонкими влажными полосками. Девушка улыбнулась, ему нравились лилии и фиолетовый цвет, Итачи оценил бы оригами. Она никогда не любила туман, нечто среднее между солнцем и дождем, промежуточная стадия, полная неопределенности и обмана. Туман заставлял поверить в несбыточное, скрывал за пеленой угрозу, даруя ложное чувство защищенности и покоя. А еще туман имел запах - тонкий, неясный намек на реальность, постоянно напоминающий об иллюзорности, его Конан ненавидела больше всего. Муть лишала девушку надежды, света, огня, позволяя тоске подобраться незаметной и вонзить когти в незащищенную душу. Во мгле, за завесой тумана так легко представить, что ты обычный человек, не знающий страха смерти и боли потери близких и друзей. Не нужно быть сильной, скрывать эмоции, туман все сделает за тебя. И вдвойне больнее возвращаться в действительность, где смерть и ужас так тесно переплелись с явью, что стали рутиной. Конан вздохнула и стерла тыльной стороной руки одинокую слезинку, туман рассеивался, уступая права солнцу и свету, оставляя один на один с пугающим реальным миром. Самое время вновь стать сильной и спрятать эмоции под покровом безразличия и холодности. Взглянув на лилию, девушка позволила себе не надолго предаться воспоминаниям. Она снова ощутила сладковатый запах цветов, тепло воздуха и свежесть ласкающего ветерка. А еще, Конан слышала мягкий, тихий голос Итачи, успокаивающий плачущую девушку. - Ну же, Конан-сан, это не стоит ни единой вашей слезинки. Такова жизнь, просто нужно принять и смириться, тогда будет легче. И она прислушивалась к совету, пыталась примириться с любыми неудачами и невзгодами и снова начинала безмятежно улыбаться, совсем как ребенок. Почему-то перед Итачи не было стыдно обнажить душу, раскрыть сердце, позволить себе выплакать горе. Наверное, оттого, что Учиха умел слушать и подбирать слова, причем не просто безликие утешения, а такие, которые вселяли надежу, какой бы призрачной она не была. Воспоминания были настолько яркими и живыми, что сердце сжалось от боли, страдания. Теперь Итачи уже никогда не посмотрит с улыбкой, не утешит одним взглядом, не поговорит с ней. Единственное, что осталось, это терпко-горькие воспоминания, приносящие оживляющую, отрезвляющую боль. Стиснув зубы, девушка прошептала: - Как же тяжело терять друзей. Конан подняла руку с лилией на уровень глаз и, улыбнувшись, вытерла щеки, блестевшие от слез. Минута слабости прошла - Итачи бы не понравилось, что она плачет. И, оставив оригами на большом камне, освещенном первыми лучами солнца, поспешила на Базу, в жизнь.
Сайт 