Полупрозрачные пальцы ударяли по чёрно-белым панелям клавиш. Музыка лилась из ослабевших рук, тяжёлыми струями опьяневших от горя нот падая на пол. Текла тягучими ручьями по неровной поверхности, ударялась о холодные каменные своды и судорожно билась в потолок, пытаясь сквозь пропускающие влагу щели выскользнуть наружу. Хотела поскорее отправиться на поиски адресата, но вырваться никак не могла, а потому лишь возвещала всех обитателей убежища о том, что хозяин самой холодной из комнат организации по-прежнему жив. Мелодия отражалась от всех поверхностей, не давая успокоиться ни на минуту, порождала смутное беспокойство в давно очерствевших сердцах, даря возможность вновь почувствовать себя живыми. Даже Лидер, в комнате которого не было слышно звучания расстроенного инструмента, в этот раз совсем не спал. Сидя в старом потрёпанном кресле, вслушивался в звук падающих с потрескавшегося потолка капель.

- Мои раны вновь ноют. Дожди пытаются вытянуть из меня кости... - на миг открыв глаза, сказал он. Приятная шероховатость выгравированного на кольце белого металла кандзи обжигала холодную кожу. Теребя перстень на большом пальце правой руки, Пейн наблюдал за полутенями, ложащимися на поверхность сиреневого круга, и сравнивал их насыщенный цвет с цветом собственных ногтей. Кольцо соскользнуло и, упав на пол, покатилось к свету, то и дело ударяясь о неровности грубого камня. Лидер рассеянным взглядом наблюдал за его скольжением, думая о чём-то своём. Через мгновение серебристый ободок остановился, застряв в какой-то неглубокой трещине, так и не добравшись до тусклой полоски бледного лунного луча.

- Я тоже стремлюсь к своей цели и никак не могу дойти последних сантиметров. Эти чёртовы дожди... - Пейн сжал веки так сильно, что разноцветные искры заплясали перед глазами, яркими вспышками вырисовываясь на фоне абсолютной черноты.

Постороннему могло показаться, что этот застывший словно каменное изваяние человек разговаривает сам с собой. Но через пару секунд он бы увидел, как еле заметная тень скользит к окнам, на ходу складывая печати.

- Камио-но-дзютсу, - произнёс звонкий, но отчего-то печальный женский голос, и звук падающих капель тут же смолк, сменившись шелестом бумаги, заткнувшей пробоины, ведущие прямиком в небо. Складки плаща зашуршали, едва коснувшись пола. Тень присела на корточки и дотронулась пальцами до неровностей грязно-серого камня. Ободок был поднят и тут же надет на протянутый властным движением большой палец.

- Не вини дожди, Нагато. Просто один из организации умирает, и ты это чувствуешь. Но с нашими мечтами такого никогда не случится... - тень вернулась на своё место и положила руки на широкие плечи хозяина. Пейн распрямился и тут же накрыл одну из тонких бледных кистей ладонью.
- Спасибо, Конан.

Лёгкое прикосновение пальцев к виску было ему ответом. А музыка всё лилась и лилась, обволакивая собой тоскующий сумрак.

**

Единственное, что ему оставалось - ударять о клавиши и вслушиваться в пульс этих чёрно-белых плит, так похожих на могильные, пытаясь найти отзвук сказанного ими в своём сердце. Но мягкое кровяное тело в ослабленной болезнью груди, как неживое, совсем не билось.

- Итачи-сама, Вам нужно немного отдохнуть, - совсем рядом раздался высокий дребезжащий голос. Пальцы мелко задрожали и остановились.
- Кисаме-сан, я скоро закончу. Просто сегодня мне немного не по себе.

Напарник подошёл ближе и, прислонив Самехаду к гладкому полированному боку фортепиано, пальцами прикоснулся к лицу Итачи. Когда он убрал их, на самых кончиках остались тёмные кровяные разводы, которые тут же были вытерты о фирменный плащ и частично слились с алым облаком, изображённым на чёрной ткани. Кисаме растерянно затих, рассматривая сгустившуюся красноту под ногтями.

- Итачи-сама, у Вас снова кровь... - задумчиво произнёс синекожий напарник.
- Я знаю, Кисаме-сан. Вам не стоит так беспокоиться обо мне. Лучше отдохните. Вскоре у нас намечается миссия.
- Могу ли я хоть чем-то помочь Вам?
- Нет, Кисаме.
- Хорошо, но если что, я приду.
- Я знаю. Спасибо, Кисаме.

Хошикаге поднял свой гигантский меч и, взвалив его на плечо, двинулся к выходу. Итачи вновь ударил по клавишам, и музыка зазвучала с новой силой. Обернувшись напоследок, Кисаме увидел, как напарника скрючил очередной приступ кашля. Мелодия ненадолго застыла в воздухе. На белоснежных поверхностях клавиш остался тонкий красный налёт. Кашляя, Итачи запачкал руки собственной кровью.

***

- Что это на него нашло? От его мелодий меня блевать тянет, - то ли спросил, то ли подытожил сидящий возле самых дверей Зецу. Опять подсматривал, подслушивал, вынюхивал что-то. Кисаме хотел было пнуть его, но внезапно передумал. Тот, поняв, что бить его всё же не станут, продолжил:
- Свихнулся совсем наш Итачи. Вскоре станет абсолютно бесполезен для организации.
- Человек умирает, так что имей уважение, заткнись! - прорычал Хошикаге, проходя мимо шпиона со сжатыми до синевы кулаками. Стараясь не наброситься на него и не убить, Кисаме быстро скрылся в одном из коридоров.
- Мразь... - донеслось издалека его злобное шипение.

Зецу удивлённо посмотрел куда-то в пустоту:
- А с ним-то что такое?

****

Вместе с нитями тягучей слюны выплёвывая из себя кусочки кровоточащей плоти, Итачи опять подумал, что не доживёт до следующего полнолуния, когда Красная Птица вырвется на волю, чтобы по обыкновению сжигать всё на своём пути. В груди противно заныло, и пальцы остановились. Отзвук последнего аккорда напряжённо застыл в воздухе.

На другом конце Страны Огня темноволосый подросток поднял с футона свою взъерошенную голову и презрительно сжал губы. В барабанные перепонки забилась неизвестно откуда взявшаяся мелодия, вызывающая в глубине души смутное беспокойство. Встав, он набросил на плечи юкату и покрепче затянулся широким плетёным оби. Выйдя в коридор, освещаемый лишь тусклым блеском маслянистых свечей, парень направился в одну из комнат, где, возлежа на старательно взбитых подушках, мучался ненавистный ему сенсей.

Дотронувшись пальцами до ручки нужной двери, подросток на мгновение остановился. Перед его глазами вспыхнула алым мертвенным блеском знакомая кроваво-красная радужка. И парень, отбросив назад свои сомнения, распахнул дверь.

С каждым новым взмахом катаной внутри него что-то обрывалось. Беззащитный как дитя, он был невообразимо силён. В каждой пролитой им капле крови звучал плачущий крик:

- Я слышу тебя, Нии-сан...