Главная » 2010»Май»29 » Naruto : Непокоренная вера в добро. глава 1, ч. 2
15:28
Naruto : Непокоренная вера в добро. глава 1, ч. 2
Когда я очнулся в следующий раз, то ничто не защищало меня от немилосердно льющегося через отодвинутые шторы солнечного света. Отчаянно щуря начавшийся слезиться глаз, я начал осторожно крутить головой по сторонам, осматривая помещение, в котором нахожусь. С виду – обычная больничная палата, чистый воздух, ни пылинки. Блестящие белые поверхности отражают солнечный свет, в десятки раз усиливая его силу. Около моей кровати стоят несколько громоздких аппаратов, непрерывно шуршащих, мигающих, рисующих бегущие кривые линии на экранах мониторов. Десятки проводов, проводочков, трубочек бегут от них в мою сторону. Повернув голову в сторону окна, неожиданно натыкаюсь взглядом на чей-то силуэт, склонившийся над стоящим недалеко от моей койки столом. Я осторожно приподнимаюсь на локтях, желая рассмотреть его, но онемевшее за время длительной лежки тело неловко дергается, и я случайно срываю несколько проводов. Стоящие рядом аппараты заходятся в безумном визге и звоне. Сидящий за столом мужчина моментально вскакивает и кидается ко мне, обеспокоенно ища глазами источник этого дикого шума. Теперь я отчетливо вижу его лицо, закрытое маской, и разбросанные во все стороны серебристо-серые пряди волос. Заметное облегчение отражается на его лице, когда он видит, что я очнулся, но оно моментально тонет среди бесконечных невысказанных вопросов. Да я и сам хотел бы услышать ответы на все то, что накопилось внутри. Но сейчас это не важно. Улыбаясь, я обращаюсь к нему, про себя молясь, чтобы это не оказалось очередным кошмарным видением: - Хай, Какаши. Выдохнув, он садится на стул рядом с кроватью. - Хай, Обито… *** Прошло несколько дней. Мое тело постепенно восстанавливается, обретая былую подвижность и силу. Конечно, я плохо управляю правой половиной, когда требуется выполнить тонкие движения, но в повседневной жизни я абсолютно не замечаю следов давнего увечья. Гораздо больше меня волнует то, что я ничего не помню за прошедшие почти двадцать лет. Ни Какаши, ни я не можем предположить, что же происходило со мной в это время. Имея в распоряжении лишь жалкие сведения, с трудом прочитанные в моем сознании с помощью гипноза, мы можем только догадываться, не рассчитывая на то, что когда-нибудь узнаем правду. Какаши считает, что неприкаянная душа моего так и не похороненного предка, бунтаря Учиха Мадары, необъяснимым образом завладела моим телом, прельщенная пробудившимся Шаринганом. Но мы так и не смогли представить, как он восстановил мое тело после такой ужасающей травмы. Какаши предлагает сходить в хранилище древних рукописей и запретных техник, может, это прольет хоть какой-то свет на окутывающую меня мрачную тайну. Но я лишь отмахиваюсь от его предложений. Что мне это даст? Да ничего. Я жив, и это главное. В конце концов, Какаши соглашается со мной, приняв сложившуюся ситуацию такой, какая она есть. Прошло еще пару дней, и молоденькая розововолосая девушка с пронзительными изумрудными глазам объявила, что мое состояние стабильное, вероятность развития осложнений почти равна нулю, и я могу распоряжаться собой так, как захочу. Естественно, я должен соблюдать весьма длинный список рекомендаций, но я слушаю ее вполуха. Она бросает на меня яростные взоры, от которых стоящий рядом Какаши слегка ежится, но я не обращаю на это внимания. Наконец, закончив свою длинную речь, девушка уходит, пожелав мне скорейшего выздоровления. Я вежливо кланяюсь в ответ и от всей души благодарю ее, радуясь, что скоро покину больницу. Переодевшись в принесенную Какаши одежду, я цепляю на лицо дурацкую оранжевую маску, и мы покидаем палату, направляясь домой к Какаши. Жить мне негде, и друг любезно предложил пользоваться его жилплощадью до тех пор, пока дела мои более-менее не устроятся. Под этими словами он имел в виду, что я буду зачислен в состав постоянно действующих шиноби, получу под свое попечение команду малолетних генинов или что-нибудь в этом роде. Как непривычно ощущать себя тем, кем я был всю свою короткую сознательную жизнь. Я – Учиха Обито, раньше один их многих, теперь нас, Учиха, только двое. Я – шиноби деревни Скрытого Листа, умерший на задании; мое имя высечено на мемориальном обелиске, но я жив, и готов, если потребуется, снова отдать жизнь за родную деревню, за своих друзей, любимых… Вечером, сидя на кухне холостяцкой квартиры Какаши и окидывая взглядом скромную, почти спартанскую обстановку, я задаю другу вполне логичный вопрос: - Какаши, ты ведь не женат до сих пор? - Как видишь, - он равнодушно пожимает плечами в ответ, ставя передо мной тарелку с дымящимся раменом. Ловко орудуя палочками, я поддеваю бело-розовый завиток, и продолжаю донимать друга. - Неужели за столько лет не нашлось девушки, достойной тебя? – я превосходно скрываю за удивлением свое волнение. – В юности, насколько я помню, ты пользовался огромным успехом у женской половины деревни. Хмыкнув, Какаши игнорирует мою бессовестную лесть. - Обито, скажи напрямую, что тебе надо? – друг в упор смотрит на меня, не давая собраться с мыслями и придумать какую-нибудь очередную ложь. Обреченно вздохнув, я сдаюсь и задаю так давно терзающий меня вопрос: - Какаши, скажи, пожалуйста, что с Рин? – чувствуя, как кровь приливает к лицу, я иду до конца. - Она жива? Где она сейчас? Озадаченно изучая меня, Какаши вдруг усмехается, и снисходительно произносит: - Да, Обито… Ничего не изменилось. Уязвленный его тоном, я вскидываюсь, но тут же остываю. Мне важно получить ответ на мой вопрос. - Какаши, пожалуйста, скажи, что с ней. Встав из-за стола и на ходу накидывая жилет, Какаши направляется к двери. Я спешу за ним, пытаясь выпытать, куда он собрался. - К Рин, - загадочно смотря на меня через плечо, Какаши протягивает мне маску, - лучше ты сам все увидишь. И спрячь пока что лицо. Нацепив на лицо оранжевую маску и закутавшись в плащ, я выхожу вслед за другом на улицу, освещенную спешащим к закатной черте солнцем.
Сайт 