– Черт, Кьюби, почему я постоянно проигрываю? В твоем голосе сквозит обида. Я пожимаю плечами и подаю тебе руку, рывком поднимая с земли. – Ты слишком неэкономно используешь движения. – То есть? Ты недоуменно на меня смотришь. Я опять пожимаю плечами. – За время, что ты тратишь на одного противника, можно убить четырех, даже с твоей скоростью. Понимаешь? Я не удивляюсь, когда ты беззастенчиво качаешь головой. Мальчишка. Я рад твоей искренности. Мне ты никогда не лжешь. – Ну, хорошо. Ты с готовностью плюхаешься на траву, а я сажусь рядом, мысленно улыбаясь твоему счастливому лицу. Ты любишь, когда я что-нибудь тебе рассказываю. И часто спрашиваешь… И не понимаешь, почему при упоминании моего прошлого я отворачиваюсь и, едва заметно, с силой закусываю губу. – Представь, - я задумываюсь на мгновение, какое подобрать сравнение, чтобы ты понял и начинаю говорить. – Когда волк охотится на оленя, что он сделает: вырвет глотку, мгновенно его убив, или начнет кусать ноги чтобы он умер через некоторое время? Не очень удачное сравнение, но мне надо чтобы ты сам дошел до этого. – Ну… убьет сразу наверное… Улыбаюсь неуверенности в твоем голосе. Мальчишка. – Почему? – Ну… – ты мнешься. – Ну не знаю… А почему? Иногда меня поражает твоя глупость. Ты действительно такой или притворяешься? – Ты думаешь олень хочет погибать медленно и мучительно? Пошли наводящие вопросы. Ну, давай же! Наблюдаю за тем, как ты пытаешься понять. Глупый. Но любимый. – Наверное, потому что… если не убить оленя сразу… есть возможность что он… станет защищаться? Я торжествующе улыбаюсь и киваю. Ты аж подскакиваешь. Теперь переводим в наш случай. Уж на этот раз я сам, а то так просидим до ночи. – Правильно. Так вот тот же случай и у тебя. Ты бьешь противника не совсем туда, куда следует. – То есть? Я стоически вздыхаю. – Когда противника можно убить одним ударом, попав в точку на теле, ты тратишь кучу времени, избивая его до смерти. Понимаешь? – Понимаю… - медленно тянешь ты. Неужели!? Неподдельно радуюсь. – Это как у Хинаты стиль, да? Джу… дже… ну как-то там, да? Запомнил? Радуюсь еще больше. – Джу-о-кен мягкая рука. Да, чем-то похоже, но мягкая рука не так эффективна. – Не так эффективна? А ты меня научишь? В твоих глазах загораются огоньки, и я не могу отказаться. Особенно когда ты так смотришь. Ох глупый ты глупый… Неужели не понимаешь? Киваю. И начинаю говорить. – На теле человека существуют пятнадцать наиважнейших точек, при точном попадании в которые можно убить. Попадание в некоторые ограничивается точным углом и силой, в другие не столь точно но одновременно. – А где они находятся? Я вздрагиваю. – Я покажу как-нибудь в другой раз. – Кьюби! Вот черт… – Ладно, раздевайся. Черт… Ты как будто специально. Подскакиваешь и быстро скидываешь с себя одежду, оставаясь в одних трусах. Потом с детской непосредственностью оттягиваешь резинку и спрашиваешь: – Их тоже? – Ну, если ты хочешь показать мне стриптиз, то я не против. Ты краснеешь. Черт, черт, черт! – Садись. Ты плюхаешься на груду одежды, а я подхожу ближе и сажусь у тебя за спиной, рассматривая загорелую кожу, покрытую мелкой сеткой шрамов. – Запоминай, – голос неожиданно садится. Легонько дотрагиваюсь до твоих плеч, ты едва ощутимо вздрагиваешь. Прикладываю ладони полностью, слегка разминая твои напряженные мышцы. Какая мягкая кожа. – Расслабься. Под моими размеренными движениями напряженность отступает. Ты откидываешь голову. Я легонько скольжу по шее, надавливаю на кожу в двух местах. – Шея, сильное мимолетное движение пальцами обязательно одновременное. Спускаюсь ниже по позвоночнику, ты вздрагиваешь. – Между тринадцатым и четырнадцатым позвонком, долгое и постепенное движение. Прижимаюсь к твоей спине, глажу по рукам и нахожу запястья. Получается почти объятие. Шепчу тебе на ухо. – Запястья. Резкое нажатие с двух сторон. Твое тело сотрясает крупная дрожь. Веду кончиками пальцев по очертанию твоих рук и дотрагиваюсь до подмышек, сильно нажимаю с двух сторон, и ты невольно вскрикиваешь. Сил говорить нет. Глажу мягкую кожу и резко нажимаю в двух местах на поясницу. Ты охаешь, теряешь сознание и падаешь в мои подставленные руки. Укладываю тебя на одежду. Глажу подтянутый торс. Какой ты красивый… – Прости Наруто… Легонько дотрагиваюсь до сомкнутых ресниц. О-о-о, черт! Расслабиться! Расслабиться!!! – Наруто… Ты же еще ребенок… Ксо, что же ты со мной делаешь? Хочется выть в голос. Пойду, залезу в речку что-ли… в холодную речку… в очень холодную речку. Нервно сглатываю и поднимаюсь. Этого еще не хватало. Великий демон, как же! Не может держать себя в руках, докатился! Легко поднимаю безвольное тело и, подхватив одежду, перемещаюсь к ближайшему озеру. Укладываю на ворох одежды и, бросив на тебя быстрый взгляд, с разбегу прыгаю в ледяную воду. Черт! Какой ужас! Ты очнешься минут через десять и обязательно потребуешь объяснений. А я не могу сказать. Минимум что ты сделаешь, это накричишь на меня и запретишь говорить что-либо подобное. Будь риск столь мал, я бы рискнул. Но… Это чертово «но» всегда появляется, когда не нужно! Черт! Ныряю, прорываясь в глубь ледяной воды. Останавливаюсь примерно на середине озера и открываю глаза. Чакра моментально покрывает зрачок тонкой прозрачной пленкой. Кристальная ясность зрения, даже под водой, позволяет мне мгновенно оценить обстановку. Как и ожидалось, ничего криминального. Рыбки, водоросли, полная идиллия, постепенно порождающая во мне острый приступ ненависти ко всему живому. Справившись с собой, ныряю еще глубже чувствуя, как постепенно тело сковывает окружающий меня холод. Я только касаюсь дна, когда чувствую всплеск чакры тревожащий невозмутимую поверхность озера. Скажу. Я уже решил. Пусть ты ребенок пусть есть вероятность, что ты запрешь меня в клетке и больше не выпустишь и даже разговаривать со мной не будешь, но я скажу. Хотя бы потому, что сомнение и неуверенность, исключительно людские чувства. Хотя бы, потому, что есть, хоть и ничтожная возможность, что ты меня хотя бы поймешь. С этими мыслями я сильно отталкиваюсь от покрытого водорослями дна и парой мощных гребков выныриваю на поверхность в метре от тебя. Ты поворачиваешься и смотришь мне в глаза. Собранный и… одетый. С удивлением я понимаю, что этот факт меня несказанно огорчает. – Кьюби… – Детеныш, я хочу тебе кое-что сказать. Ты удивленно смаргиваешь. Я опираюсь коленом о поверхность воды и, встряхиваясь встаю, чуть качнувшись на пробегающей ряби. – Подожди, Кьюби, я тоже. Черт! – Детеныш, я все понимаю, но это не то что ты думаешь. Я… Проблеск печали в твоих глазах сбивает меня с мысли, и я умолкаю. – Кьюби… я… ты… просто… понимаешь я… – ты утыкаешь взгляд в воду и неудержимо краснея, рассматриваешь мелких заинтригованных рыбешек у своих ног. – Я… я хочу сказать что… Смотрю на тебя, и пустота в груди болезненно сжимается. Как… как вы похожи… Ты поднимаешь на меня смущенный взгляд, и я отчетливо вижу улыбающегося светловолосого юношу с голубыми, как небо, глазами, одетого в длинную, с языками пламени на полах, мантию Хокаге. Поддавшись порыву, делаю шаг вперед, затыкая твою бессвязную речь поцелуем. Ты вцепляешься мне в ворот мокрой одежды, и, я знаю, сейчас оттолкнешь, но нет, притягиваешь ближе, прижимаясь ко мне дрожащим телом, и неумело отвечаешь. Целую тебя, вбирая дыхание, осторожно чередую нежность и страсть. Я отрываюсь от тебя, переводя дыхание, закрываю глаза и жду крика удара чего угодно лишь бы какая-нибудь реакция. Вздрагиваю, чувствуя на своей щеке твою холодную руку, прислушиваюсь к твоему сбитому дыханию и быстро-быстро колотящемуся сердцу. – Кью… – М-м-м? Приоткрываю глаза и смотрю на тебя. Надо же… Судя по всему, убивать меня не будут. Ты краснеешь. – Я… я хотел сказать… Не может быть… Неужели?.. – Я тоже. Наклоняюсь и снова целую тебя. Ты слегка отстраняешься и, краснея, утыкаешься мне в грудь. Я со вздохом прижимаю к себе твою лохматую, вечно-растрепанную голову и легонько улыбаюсь. Ты неожиданно отходишь от меня с ехидством в глазах и легкой краснотой на щеках издевательски тянешь: – Кьюби, а какого фига ты мне не дал договорить? А? – Что? – я удивленно смаргиваю от такой перемены в разговоре. – Ну… – ты отчаянно краснеешь, но продолжаешь. – Ты меня все время теперь затыкать будешь… таким образом? Я ухмыляюсь. На тебе же чайник кипятить можно. Ты такой милый… когда краснеешь… – Ну, если ты и дальше будешь так же болтать, то да. Ты отворачиваешься и смотришь на берег. Неужели обиделся? Вот черт! Я же ничего такого не сказал… Черт! – Детеныш… Ты неожиданно кидаешься ко мне, и я заметить не успеваю, как твои руки обвивают меня за шею, а дыхание уже щекочет губы. – Ну, тогда… следуя логике… я … должен болтать постоянно… Я слегка ошарашено усмехаюсь и снова тебя целую. Ненастойчиво сминаю твои губы, а ты вызывающе меня прикусываешь. Ах, так значит! – Наглеешь, детеныш… Ты нагло улыбаешься и тихо шепчешь: – Так перевоспитай меня… Я восхищенно улыбаюсь. Наглец! Подхватываю тебя на руки, и ты вскрикиваешь, вцепляясь в мою одежду. – Ты чего творишь? Не отвечая срываюсь с места, прыгаю на берег, осторожно перебираюсь через так кстати растущие кусты и заваливаю тебя в мягкую траву, нависая сверху. Ты возмущенно брыкаешься и вопишь. Хватаю тебя за запястья и свожу руки над головой, параллельно затыкая твой рот жестким поцелуем. Ты пытаешься перехватить инициативу, и я кусаю тебя за губу. Ты вскрикиваешь. – Кьюби… – Урок первый… - хрипло шепчу я. Наклоняюсь к твоей шее и аккуратно ставлю на ней засос, чуть покусывая кожу. Ты охаешь. – Не слушаешься тебе больно… Осторожно вылизываю укус, легонько целую шею и нежно прикусываю мочку уха. Ты сдавленно всхлипываешь. – Но есть и другой вариант… Отпускаю твои запястья, целую тебя в уголок рта. Ты с глубоким вздохом обвиваешь мою шею руками. Я ведь не переборщил, нет? Надеюсь, ты не испугался… – И какой же вариант? – ты чуть смущенно смотришь мне в глаза. – Глупыш… – я улыбаюсь. И целую тебя. Глубоко, может даже чуточку жестко, зато до нехватки дыхания и звезд из глаз. Ты покорно позволяешь делать с твоими губами все что я хочу, тихо постанывая в ответ. Я отрываюсь, и ты смотришь на меня затуманенными глазами, тихо шепчешь: – Этот вариант мне нравится определенно больше… Ну, раз так… Наклоняюсь, покрываю поцелуями твою шею, скольжу языком к ямке между ключицами и… натыкаюсь на ненавистную майку. К черту! Подцепляю край, пытаюсь стянуть ее с тебя, но она зацепляется за ветку куста. К черту! С легкостью рву плотную ткань и отшвыриваю одежду в объятья веток. Скольжу рукой по накаченному торсу и ненароком задеваю сосок. Ты со свистом выпускаешь воздух сквозь стиснутые зубы. Целую твою ключицу и мелкими поцелуями спускаюсь по телу вниз, наслаждаясь твоими неконтролируемыми вздохами, подцепляю край брюк, ты что-то тихо шепчешь и тянешь меня за ворот к себе. Возвращаюсь той же дорогой и нависаю над тобой, заглядывая в глаза. – Кьюби, я… Что… – Подожди… – прикладываю руку к твоему рту и прислушиваюсь. Ты возмущенно убираешь мою руку и срывающимся голосом говоришь: – Да дай же ты мне сказать!.. Кьюби! Я… Вот черт! – Детеныш, умоляю тебя, заткнись! Закрываю тебе рот поцелуем, параллельно прислушиваясь, принюхиваюсь и анализируя окружающее пространство с помощью чакры. Так, десять километров к югу… десять… нет одиннадцать человек… дзенины… одни из лучших… запас чакры, для человека, очень даже ничего… та-ак… пора убираться отсюда… они здесь будут, при такой скорости, минут через семь… Отрываюсь и быстро шепчу тебе на ухо. – Детеныш, сюда приближаются ниндзя. Если ты не хочешь их убивать, надо уходить отсюда. Ты серьезно киваешь. В глазах проскальзывает жалость. Я поднимаюсь и подаю тебе руку, рывком поднимая с земли. Ты выдираешь у куста одежду, натягиваешь разорванную майку и сверху одеваешь черно-оранжевую кофту. Я быстро собираю наши нехилые пожитки, подаю тебе рюкзак и ловлю твой расстроенный и сожалеющий взгляд. – Мы закончим, – одной рукой притягиваю тебя к себе и быстро целую. – Но потом. Ты едва заметно киваешь и прыгаешь на дерево, быстро направляясь на север. Я прыгаю за тобой. Странно… – Что? – ты подпрыгиваешь ближе. Я чувствую, как ты сближаешь свое сознание с моим. Я на мгновение прикрываю глаза. Секунда,. так мало… но нет больше тебя и меня, есть только мы, пусть два тела но общая душа, одно сердце, одни чувства… Бесконечная беззащитность и в тоже время потрясающая защищенность. Странное сочетание. Мы открываем печати, скрывающие наши ощущения, одновременно даря обострившиеся чувства. Как неправ тот, кто считает что носитель и Джинчуурики это одно и тоже. На самом деле, между ними огромная пропасть. Носитель это тот в ком запечатан хвостатый демон. Джинчуурики это тот, кто живет одним сердцем с хвостатым демоном, может контролировать и его, и чакру. Только в редких случаях Биджуу и Джинчуурики могут добиться единения души. И не так то это просто. Мы отталкиваемся от очередной ветки. Что? Ощущение чужой чакры, ровно как и все, что указывало на присутствие чужаков исчезло. Мы останавливаемся, просканировав пространство с маниакальной тщательностью. Чакра… чужая чакра… рядом! Черт! Мы прыгаем за секунду до взрыва и приземляемся по разные стороны от группы шиноби. Маски, полное боевое оснащение и… Знак Конохи на хитаях… Наше общее сердце сжимается и в тревоге пропускает пару ударов. Две наши части тянут в разные стороны. Одна страстно желает убить наглецов, а другая неуверенно смотрит, предаваясь одной ей известным воспоминаниям. Все решает кунай, брошенный одним из шиноби. Мы уворачиваемся и кидаемся, убивая наглецов. Первый, второй… третий под землей… четвертый и пятый заживо сгорают под струей огня… шестой… седьмой… вон там восьмой, девятый и десятый. Осталось их только уничтожить. Десятый? Но… их было одиннадцать. Отстал? Или? Не может быть! – СЗАДИ! Сильный удар и часть из нас падает без сознания. Мы пропадает. Теперь снова я и ты… на руках у одного из шиноби. Ярость пробирает меня. КТО ПОСМЕЛ ПРИКОСНУТЬСЯ К МОЕМУ ДЖИНЧУУРИКИ? – Не прощу! Я кидаюсь на нахала, приобретая свой истинный облик. В глазах ниндзя сквозит страх, а вслед за ним торжество. Что? Шиноби хватает кунай и вонзает его в твое тело, чуть ниже сердца. Не смей! Чувствую, как оставшаяся у меня чакра мгновенно уходит на твое лечение. Я падаю и последним остатком угасающего сознания вижу, как надо мной наклоняются люди… Детеныш… – Наруто…
Сайт 