Судьба исправляет такие наши недостатки, каких не мог бы исправить даже разум ©.

«Хината Хьюга. Это имя всегда произносили с небрежностью в голосе, жалостью или же презрением. Но это мое имя. Мое — и ничье больше. И я так сильно хочу, чтобы оно было произнесено с любовью и нежностью. И только устами того, кто будоражит мое сердце.
Это лишь мечты, грезы, пустившие корни глубоко в моей душе и все же, я верю, что они расцветут, начнут благоухать, а затем — сбросят с себя свои прекрасные лепестки и дадут плоды. Да, я хочу, чтобы они жили. Чтобы они узнали не только, что такое зима, но и что такое весна, и лето, и осень.
Я смотрю правде в глаза. Возможно я никчемная, слабая и изнеженная, да так и есть, но у меня есть цель в жизни, которую дал мне Наруто. И спасибо ему за это.
Лишь наблюдая за ним, сопереживая ему, не смея помочь, я смогла понять, что такое — быть по-настоящему сильным. Без фарса. Без пустых слов. Я благодарю свою судьбу за то, что она дала мне любовь, позволила соприкоснуться с ней и отстоять ее.
Такая, как я, не смогла защитить Наруто, когда он нуждался в помощи. Я смогла лишь отсрочить удар противника на несколько жалких минут и, к сожалению, я позволила моему любимому смотреть, как меня жестоко избивают. Я не знаю, что он чувствует ко мне, но понимаю лучше, чем кто-либо, что он — заботится обо всех, кого знает. Поэтому мне искренне жаль, что в ту минуту он видел мои мучения.
Я никогда не забуду, как его всегда жизнерадостные, волевые глаза цвета неба, в удивлении расширились, когда он услышал мое признание. Я никогда не забуду всю ту боль, что отражалась в них с каждым новым ударом, нанесенным мне. Прости... Все, что я смогла — защитить свои чувства к тебе и не более того. Прости...
Я — робкая и неуверенная в себе. Все, что мне достаточно — это знать, что с моими близкими все в порядке. Я прекрасно понимаю, почему на меня злится мой отец. Но я чувствую, что он любит меня не меньше, чем мою младшую сестренку. Он ни разу не показал этих чувств ко мне, но этого и не нужно. Я понятливая, нет исключений.»
Ее мысли текли нескончаемым потоком, стремясь излиться на чистые страницы ее первого дневника. Линия повествования порой запутывалась, словно нить клубка, скатившегося с колен, но все же выследить ее было можно. Девушка не привыкла писать дневники — поэтому, в первый раз она сумбурно выложила лишь свои эмоции, без каких-либо подробных описаний ее жизни. Но она исправится. Она привыкла бесконечно совершенствоваться.
Хината посмотрела на крону дерева, под которым вела записи, и ей на кончик носа упал нежно-розовый лепесток сакуры. Улыбнувшись, она стряхнула его и, забрав прядь выбившихся шелковистых волос за ушко, продолжила выводить чернильные буквы на листах бумаги.
«Таков был образ моих мыслей лет десять тому назад. Таковы были испытания, брошенные мне жизнью. Но я все прошла. Все — благодаря ему. Моему лучику, светлому и никогда не унывающему. Наруто...»
Подул весенний прохладный ветерок, взбудоражив листы дневника и устроив самый настоящий розовый снегопад. Одарив весенний денек еще одной своей робкой улыбкой, Хината стряхнула лепестки с бумаги и, собрав все вещи, направилась в дом, неспешной походкой.
Здесь царили тишина и спокойствие. Лучи утреннего солнца пробивались в окна, заливая собой комнаты дома. Порой, ветер проникал вместе с ними, завлекая с собой лепестки сакуры.
Черноволосая девушка, разувшись у входа, поднялась неспешно по лестнице на второй этаж, в свою уютную комнату, по пути отметив про себя, что сегодня предстоит уборка — отец явно будет недоволен засушенными лепестками, усеявшими пол. Она прошла в комнату и там положила свои записи вместе с ручкой на стол. Хината хотела сейчас направиться на окраину города, чтобы погулять по лесу, который так любила, но она не смогла пройти мимо того зрелища, которое предстало ее глазам — вид из окна был просто потрясающ.
Голубое безоблачное небо, в котором, словно в брачном танце, летала пара птиц, выписывая причудливые пируэты и почти касаясь своими крыльями строений. Крыши и окна домов, восстановленных вновь после наводнения, отбрасывали блики под лучами весеннего солнышка. А на улицах сновал народ, полный жизни, радости и хорошего настроения, соответствующего этому сезону любви. Хотя кто сказал, что у этого возвышенного чувства есть ограничения во времени? Но никто не будет спорить, что именно весной, оно расцветает пуще всего.
Девушка, стоя у окна, опустила взгляд еще ниже и, присмотревшись, заметила радостную улыбку своего друга. Теперь он — часть этого городка. Все оборачиваются, проходя мимо него, улыбаются ему и принимают его, как своего. И все — благодаря его отваге и самопожертвованию, которые он проявил во время очередного наводнения. Наблюдая за этой приятной метаморфозой, произошедшей в жителях города, Хината ласково улыбнулась, слегка склонив голову набок, от чего ее волосы мягким потоком соскользнули с плеча.
Теперь ее не трогало то, что Наруто там, среди жителей улыбается кому-то еще, кроме нее. Ей не было больно от того, что рядом с ним — всегда Сакура, девушка, которую он любит. От всего этого Хината чувствовала лишь облегчение и море любви и нежности, радости за Наруто — теперь его мечта быть признанным исполнилась.
Удзумаки всегда был проблемой для этого города. Он вырос в детдоме, из которого часто сбегал и чинил неприятности жителям. Но он делал это лишь для того, чтобы обратить на себя внимание. Ему действительно не хватало его, признания всех, как и Хинате — признания ее родителей.
Обладательница серебристых выразительных глаз отошла от окна и стала переодеваться. Теперь она понимала, что чувствовала к Наруто действительно любовь, но не такую сильную, как ей казалось прежде. Это была дружеская любовь, привязанность и что-то еще. Что-то, в чем она пока не разобралась. Но не более того. Теперь, когда и ее ценили, когда и у нее появились настоящие друзья, она смогла отличать чувство дружбы от чувства сильнейшей любви. Теперь — есть с чем сравнивать.
Застегнув молнию на своей мешковатой куртке, Хината вновь вернулась к окну, чтобы еще разок посмотреть на Наруто с Сакурой, удаляющихся вверх по улице. При виде того, как зеленоглазая девушка залепила Удзумаки довольно-таки сильный подзатыльник, Хьюга даже рассмеялась — хоть что-то в этом мире не меняется.
Хината всегда смеялась искренне, от души. Но ее смех был нечастым и поэтому — драгоценным. Как редкий бриллиант.
Но надо спешить. Нужно еще со стольким попрощаться, столько запечатлеть в своей памяти... Поэтому она завела дневник. По этой же причине она постаралась сделать так, чтобы не встречаться ни с кем из друзей. Она не любит прощания. И нет исключений.
Ветер усиливался, время утекало в безызвестность, а Хината продолжала прощаться со всем родным и любимым. Лес, озеро, парк, улицы города... Все было ее памятью, частью ее жизни, неотъемлемой частью. Но пора расставаться...
Она ни разу не пожалела, что улетает не попрощавшись. Хината ни разу не позволила себе расплакаться. А в ее прощальных взгляде и улыбке, обращенных к любимому городу читались только нежность и любовь.
«Я еще вернусь», — думала она, уезжая на окраину — в аэропорт.
Ее никто не провожал. Это было желание самой девушки. Отец, да и ее сестренка не возражали — Хьюге пригнали машину, и шофер должен был позаботиться о багаже. Поэтому сейчас, оглядываясь назад, Хината оставляла за спиной все. Абсолютно, до самого конца. Все, что останется от ее родного дома вместе с ней — это ее мысли и чувства, ее записи.
Жаль только, что томление перед перелетом слегка растянулось... Из-за разыгравшейся бури рейсы перенесли на два часа, и девушке пришлось устроиться в зале ожидания.
Здесь было так много народа... И все стремились покинуть это место. А как иначе? Немногие согласятся жить в городе, который по нескольку раз в месяц затапливают наводнения. Все же, жителей здесь хватает — чувство родины в них крепкое и его просто так не утопишь в морской соленой воде. Но есть и те, кто считают, что лучшее будущее их ждет за пределами этого проклятого города. Такие, как эта миловидная старушка с довольно внушительных размеров сумкой и тонкой палочкой. Такие, как этот парень с огромной белоснежной собакой. Такие, как та семья: мама, папа и малышка.
Ребенок плачет — он не хочет уезжать от друзей, а его родители терпеливо сносят все капризы, стараясь утихомирить, чтобы он не доставлял неудобств окружающим. Но ничего не выходит — тоска по любимому дому сильнее, чем родительские упреки.
Хината грустно улыбнулась, наблюдая за тем, как маленькая девочка с темными волосами, собранными в два хвостика, старательно растирала свои слезинки по щекам и векам. Она не могла остановить свой плач, даже когда ее молодой отец присел перед ней на корточки, утешая и предлагая ей гору конфет.
Хинате так хотелось подойти к малютке и убедить ее не плакать, но... Но ее сдерживало чувство, что это не ее дело. Она боялась, что эти люди нагрубят ей и ее незамысловатые страхи быть отвергнутой в желании помочь оправдаются. Глупо. Надо с этим бороться...
Хината собрала всю свою волю в кулак и уже собиралась подойти к девочке, даже встала со скамьи, как застыла на месте. Сначала она испугалась — мало ли, что на уме у этого зверя, но потом — легкая улыбка озарила ее лицо.
Малышка успокоилась. К ней подбежал белый пес и со всей своей щенячьей добротой, ткнулся носом в ее щечку, а затем облизнул. Родители малютки тоже поначалу испугались, но когда поняли, что собака просто утешает ребенка, не стали вмешиваться. Собака еще немного побыла с ребенком, позволила себя потискать и даже поиграть с собой. А Хината наблюдала за всем этим, умиленно улыбаясь и о чем-то задумавшись...
— Простите, не занято? — приятный мужской голос вывел ее из отрешенного состояния. Вздрогнув, Хината посмотрела на его обладателя и робко подвинулась.
— Нет, не занято, присаживайтесь...
Парень, увидев легкий румянец на щеках этой незнакомки, от чего-то улыбнулся. Он заметил, как она вздрогнула, когда он окликнул ее, и с какими трепетом и трогательной нежностью она наблюдала за случившемся в зале. Он забылся, вглядываясь в ее светло-серебристые глаза, рассматривая ее темные блестящие волосы... Она была похожа на фарфоровую куклу. Но это было обманчивое впечатление. В ее улыбке было столько тепла и ласки, а во взгляде столько любви и жизни, что ему непременно захотелось с ней познакомиться. Эти удивительные красивые глаза смотрели на него, а парень даже не сразу это понял. Очнувшись, он смущенно отвел взгляд в сторону и прокашлялся.
Но он зря избегал дальше ее взгляда. Хината уже снова обратила все свое внимание на идиллию между ребенком и собакой, но мысли ее были заняты тем, почему этот парень постоянно смотрит на нее, не отрываясь, и словно читает ее, как раскрытую книгу. Странно, но ее это не раздражало, как обычно, когда кто-то из посторонних пристально наблюдал за ней. Ей было приятно, что он обратил на нее внимание. И это немного смущало... Кареглазый шатен... Интересно, как долго они еще вот так будут сидеть?
— Вам...нравятся дети? — услышала она бестолковый вопрос.
«Ищет тему для разговора? Со мной? Забавно...и...мило».
— Да, нравятся, — с легкой улыбкой ответила девушка, как-то печально вздохнув и прислонившись спиной к стене. — А вам? — бестолковость на бестолковость.
— Ну...пока они не садятся на меня верхом и не хватают меня за уши — вполне нравятся, — услышав такой оригинальный ответ, Хината невольно обернулась и посмотрела на собеседника. Она удивленно уставилась на него, изучая, словно пытаясь понять, кто он? А затем, встретившись с ним взглядом, прыснула в кулак.
— Вы, наверное, часто имеете с ними дело?
— Да, — незнакомец улыбнулся и нервно взъерошил своей рукой короткие каштанового цвета волосы, — есть такое. Я — Киба Инудзука. А тебя как зовут? — спросил он, резко перейдя на «ты».
— Меня...
— Хотя знаешь, — перебил ее парень, — лучше я буду называть тебя Голубка. Ты такая нежная и словно витаешь в облаках.
Хината снова звонко, но все еще немного смущенно рассмеялась. Ей все больше нравился этот парень. Словно они знакомы не пять минут, а как минимум несколько месяцев. Так странно, но так хорошо...
— Голубка, а тебе нравятся собаки? — Киба облокотился локтями о свои колени, пригнувшись и заглядывая девушке в самые глаза.
— Нравятся... Но знаешь... Все же это прозвище меня смущает...
— Привыкай, Голубка, — весело ответил парень выпрямляясь и внезапно свиснув. — Акамару, ко мне!
Тот самый белый пес, который помог девочке успокоиться, лизнул новую подругу на последок, и помчался к хозяину. Остановившись возле него, он сделал пару кругов, топчась на месте, словно требуя, чтобы Киба его погладил, а затем стал обнюхивать ноги девушки.
— Ты ему понравилась, — довольный, что смог вызвать эту ласковую улыбку на ее лице, Киба снова засмотрелся на Голубку.
— Акамару... Его можно погладить? — не дожидаясь ответа, она потянулась к собаке, а умный четвероногий друг сам подставился под ее руку.
Почувствовав его мягкую шелковистую шерстку, Хината снова улыбнулась. Странно, но рядом с этим человеком и его другом она была готова улыбаться вечно.
Они еще долго общались, вместе смеялись и непринужденно проводили время. Хинате было хорошо, как никогда. Она привязалась к этому симпатичному парню меньше, чем за час, и успела многое о нем узнать. Только Кибе так не повезло — о себе Хьюга не особо рассказывала, а любые попытки вновь начать эту тему, незаметно перенаправляла в другое русло. Все, что было ему известно, так это то, что она — Голубка, с самыми потрясающими серебристыми глазами, робкой улыбкой и доброй душой. Однако, всему приходит конец — было объявлено, что через час — посадка на самолет, направляющегося в Токио.
Стоило Хинате это услышать, как она почувствовала, что холод пламенем разгорается внутри нее. Это было отчаяние, отчаяние от того, что ей придется расстаться с Кибой Инудзукой, который, видя, что ее встревожило это объявление, тоже погрустнел.
— Послушай... — начала девушка, но парень снова ее перебил.
— Не надо. Давай, не будем знать, откуда мы и куда направляемся?
«Видимо...он не хочет знать, потому что не хочет встретиться снова... Как жаль...»
Хината снова почесала Акамару за ушком, смотря на него теперь с грустью и сожалением. Как бы ей хотелось, чтобы время застыло хоть раз в жизни. Чтобы оно айсбергом распороло «Титаник» неизбежности...
— Ты не подумай, — Инудзука понял, что еще больше расстроил девушку и тут же попытался все исправить. — Просто, я не хочу даже думать о том, сколько километров нас будут разделять. Давай обменяемся телефонами? Если конечно хочешь...
— Хорошо, — и вновь ласковая улыбка...
После того, как они обменялись номерами своих телефонов, Киба еще немного рассказывал Голубке различные смешные истории и они вновь вместе смеялись. Но потом парень все же не вытерпел и снова стал задавать Хинате вопросы о ее прошлом и настоящем. Девушка вновь попыталась увести разговор в сторону, но в этот раз Киба не уступил.
Хината рассказала ему многое из того, чего не следовало знать постороннему человеку. Ту массовую драку, в которой Наруто чуть не был убит, да и ее тогда изрядно покалечили, потому что она заступилась за друга. Она даже показала пару шрамов на своих руках. Робко, стесняясь, боясь, что теперь Киба потеряет свой интерес к ней. И каково же было ее удивление, когда она почувствовала, что один из ее холодных безобразных шрамов обожгло нечто мягкое, теплое и неописуемо приятное. От этого прикосновения, словно разряд тока прошелся по ее коже, заставив сердце биться, словно пичугу в клетке. Это были его губы. Его чуть твердые, гладкие губы... Она чувствовала его дыхание на своей коже, как он сжал в своей ладони ее пальцы, словно подбадривая.
Впервые она испытала такие ощущения и даже не знала, что и делать. Миг, все произошло в один миг, но он перевернул весь ее внутренний мир. Теперь Киба, которого она знала всего лишь чуть больше часа, стал для нее кем-то особенным, кем-то, кто был дорог ей, почти так же сильно, как и Наруто.
Но, вместе с тем, в ее душе появился некий страх. Снова. Страх быть отвергнутой. Наверное, она никогда не сможет избавиться от него...
— Не надо... — прошептала она, медленно высвобождая свои руки.
— Прости... — тоже шепот в ответ.
Девушка посмотрела на Инудзуку, и ее сердце пропустило удар. Он выглядел смущенным, подавленным и словно боялся, что она уйдет после того, что он сделал... Но она ведь и так уйдет...
— Нет, это я виновата...я...боюсь... — Хината встала с лавочки и села на корточки рядом с Акамару, лаская его и словно ища в нем защиту.
— Меня? — немного удивленно и удрученно спросил Киба. Он не понимал, что он значит для этой Голубки. Она определенно запала к нему в душу и он уже никогда не сможет ее забыть.
— Не совсем... Я боюсь поступков людей... Того, что они могут сделать не подумав...
— Поступков? Но ведь ты не думала об этом, когда защищала этого Наруто?
— Нет... По правде говоря, у меня была лишь одна мысль — защитить, во что бы то ни стало.
— И ты думаешь, что была не права?
Хината подняла взгляд вверх, встретившись с темными глазами Кибы и неуверенно ответила:
— Нет...
— Тогда мой тебе совет. В следующий раз, когда снова испытаешь этот страх, вспомни свои эмоции, которые ты испытала, защищая своего друга. Я уверен, так ты переборешь себя.
Это были последние слова перед тем, как было сделано еще одно объявление о посадке. В эту секунду Хината подумала, что нет ничего хуже расставания... Но она ни на секунду не жалела о их встрече. Она была искренне рада, что имела счастье вот так поболтать с ним хоть пару часов... Но ей было грустно от того, что, возможно, это их первая и последняя встреча...
— Извини... Мне пора... Спасибо тебе за все, — грустно улыбнувшись, Хината поднялась на ноги и взяла свою сумку.
— Значит Токио? Ясно...
— Мы сможем как-нибудь встретиться? — с робкой надеждой спросила девушка, прижав к груди кулачок и выжидательно смотря на парня.
— Эм... — Киба, увидев ее такой, даже растерялся. Он не думал, что она привяжется за эти несколько часов к нему так же, как он к ней. Но... — Прости... — тихо сказал он.
— Ничего страшного, — поспешно выпалила Хината, боясь услышать именно то самое «нет».
— Да, действительно, ничего страшного, — так же грустно улыбнулся парень. Затем, вспомнив кое-что, он залез в карман и протянул что-то Хинате. — Подарок. Чтобы меня не забывала.
— Спасибо, — искренне поблагодарила девушка, принимая брелок в форме уменьшенного в несколько раз Акамару.
— Не за что, он сделан был на заказ, и подарен мне моей сестрой, теперь я даю его тебе, — Киба пытался перекричать новое объявление, но времени уже не хватало.
— Прощай...
— Прощай...