Лучше горькой правды, или выпить яду, чем встречать с тобой закаты, от романтики я чуть ли не заплакал! (с) Хим-дым.

Париж, площадь Тертр, пятое августа, пять часов вечера.
По оживленности и колориту эта древняя городская площадь - сердце и душа Монмартра. Здесь жизнь не останавливается ни на мгновенье, более того сюда непрерывно прибывает новый народ и здесь постоянно идет строительство новых домов. Достопримечательностью этого места можно считать живущих и работающих здесь людей, которые отличаются от парижан других районов колоритом и голосами. Любое местное художественное произведение, даже если оно не относится к большому искусству и не имеет ценности сувенира, несет в себе изображение города, зафиксировав его вечность к каждом сантиметре холста, и выражает любовь к Парижу в своей собственной манере.
Итак, сегодня, как и много лет назад, сидя на табуретке напротив своего холста, один из многочисленных портретистов, которые заполняют Тертр, решил увековечить на фоне всей этой прелести некую парочку.
По площади, направляясь в сторону Мулен-Руж, плелась парочка японцев. Точнее плелась, хромая, девушка с яркими бордовыми волосами, отчаянно таща свой огромный чемодан. Одетая в черный топ, черную юбку-«футляр», сковывающую движения и ботильоны с открытыми носами на танкетке, с длиннющими, но неустойчивыми каблуками и черные чулки. А рядом, не спеша, шел молодой человек, который не без удовольствия наблюдал за своей спутницей.
Именно молодой человек привлек внимание портретиста: парень был высокий даже для местных жителей, но привлек внимание необычный серебристый цвет волос со «рваной стрижкой», доходящей почти до плеч, который был одет во все серое, за исключением черных, начищенных до блеска туфлей.
- Ненавижу! Почему я нахожусь в самом романтичном городе мира с таким идиотом?! - красноволосая девушка отчаянно волокла свой чемодан по асфальту.
«Саске! Почему ты не поехал со мной, а отправил этого мужлана? И какого черта я взяла с собой столько вещей всего на пять дней и четыре ночи?!» - девушка до последнего момента думала, что с ней полетит ее любимый. Нет, она понимала, что Саске ее не любит, но это был бы лишний раз провести с дорогим ей человеком какое-то время наедине.
- А ты Саске позвони и спроси, - невозмутимо ответил парень со странным серебряным цветом волос.
- Я думаю, что он тебе скажет то же самое, когда узнает, что ты перепутал «ветки» метро. Нет, я знаю, ты специально меня решил достать, - у девушки нарастало огромное желание огреть чем-нибудь своего спутника.
- Ты сама виновата, если бы не мешала все время своими пререканиями, то я бы ничего не напутал, так что все претензии оставь себе, - ухмыльнулся Суйгецу.
- Да заткнись ты уже, ты ничего не можешь нормально сделать, бестолочь, - как она устала тащить этот чемодан.
- Как скажешь, Mon Cheri, - усмехнулся парень.
- Твои Cheri на том свете с фонарями ходят, - еле слышно прошептала Карин.
«Вот сволочь, даже не поругаешься!» - девушка была на гране истерики.
Тут портретист заметил, что за пару метров до его «объектов внимания» вынырнула еще одна «достопримечательность» Парижа, точнее толпа темнокожих мужчин, турков или курдов. Такие почти на каждом углу города, ходят толпой с огромным количеством сумок, разных вещей и сувениров. Стоит подметить, что это очень навязчивая «достопримечательность».
Молодые люди все это время шли к отелю, как на встречу им вышли темнокожие мужчины с огромным количеством сумок в руках.
- Суйгецу, опять они. У меня такое впечатление, что они преследуют меня, - прошептала Карин. Дело в том, что это уже седьмая толпа за все прибывание в городе, начиная с выхода из аэропорта.
«Ну, только пристаньте со своими шмотками!»- злобно посмотрела девушка, на приближающуюся шумную толпу.
- У тебя параноя, а у них идея фикс, чтобы ты обязательно купила у них сумку, - хмыкнул парень.
- Если ты не заткнешься, то я обязательно куплю одну, наполню ее булыжниками и буду «подбадривать» тебя на протяжении всего остатка твоей жизни, - устало произнесла девушка.
Парень замолчал, так как знал, что Карин может пойти на принцип, а такая перспектива ему не очень нравилась.
Мужчины уже совсем близко подошли к парочке, и тут один из них резко выскочил вперед с сумкой в руке, сбивая Карин с ног, которая просто завалилась на Суйгецу:
- Bags! Lady, buy bag! - улыбаясь во весь рот, прокричал темнокожий мужчина на ломанном английском языке.
«Вот тебя мне весь день и не хватало. Все, мужик, ты попал...» - отталкивая от себя своего спутника, девушка замахнулась на предлагающего сумку, но предательский каблук застрял где-то в асфальте, а девушка вылетела из одного ботильона, спотыкаясь, падая на асфальт. Это было последней каплей:
- Fuck off you, with your fucking bag, you bullshit!!! Get out your ass or i will call police, you peace of shit, - завизжала Карин, снимая второй ботильон, стуча пятками по асфальту, но это принесло только боль и новый приступ бешенства. Не долго думая, девушка запустила вторым ботильоном в мужчину. Ботильон улетел в неизвестном направлении, а бедный мужчина спокойно отошел, с сочувствием посмотрел на Суйгецу, махая своим приятелям, чтобы привлечь внимание и пойти дальше.
Наблюдавший за всем этим Суйгецу просто заливался смехом. Все в нем ликовало - есть все таки справедливость в этой жизни.Тут его услышала Карин, что вызвало очередную волну бешенства у красноволосой:
- Закрой свой рот, придурок, пломбы простудишь, лучше помоги встать, - прошипела она.
- Это мне не грозит, - улыбнувшись своей идеальной улыбкой, парень протянул Карин руку.
Карин оттолкнула его руку, встав сама. К ее сожалению она порвала чулки, испачкалась, да и вообще просто устала. Она взглянула в глаза Суйгецу, еле сдерживая слезы :
- Терпеть тебя ненавижу.

***

Ну что может сравнится с Монмартром?
У подножья холма находится площадь Блани с доминирующими над ней длинными «лопастями» знаменитого кабаре Мулен-Руж. Здесь, простая прачка Ля Гулю стала первой балериной. Это заведение с безудержным кан-каном, впервые появилось на этой сцене, тесно связанное с живописцем Тулуз-Лотреком, проводившим ночи напролет за набросками изображений балерин и особо характерных моментов представлений.
Суйгецу вздохнул. Париж всегда был его мечтой, он безупречно изучил этот город по книгам, сайтам и справочникам, поэтому парень был очень хорошо подготовлен к «свиданию» с городом.
И вот, когда Саске предложил заменить его и сопровождать Карин, которая должна была ознакомиться и заключить контракт с партнерами, Суйгецу, не раздумывая согласился. Даже такое ходячее «ненастье» под названием Карин, не могло испортить его пребывание в городе мечты. Он уже давно перестал пререкаться с Карин - это было бесполезной тратой времени и сил. Он так же понимал, что девушка не могла признать в нем равного, ведь когда-то Суйгецу был в ее подчинении, а с отставкой Орочимару и приходом на новую должность президента компании Учиха Саске, парня назначили вице-президентом этой компании, а Карин осталась главным делопроизводителем, которая должна была выполнять обязанности бухгалтера и заниматься всем секретариатом.
Какая ирония! Мало того, что он стоял по должности выше, так ей еще пришлось лететь с ним в Париж.
Они проходили Мулен-Руж:
- Ты знаешь, по преданию, здесь был обезглавлен Дионисий Парижский, первый епископ в Париже, - произнес серебреноволосый.
- Если ты не заткнешься, то здесь откроют мемориал, только уже в мою честь, - страдальчески произнесла девушка. Вид у нее был жуткий: волосы растрепались, чулки порвались; почему-то сегодня она решила использовать контактные линзы, из-за чего слабые капилляры полопались в глазах. Теперь глаза выглядели кровавыми на фоне бордовых волос и бледной кожи. Так как один ботильон застрял в асфальте, а второй она кинула в торговца, девушка гордо шла босиком.
- Я лишь пытаюсь привлечь тебя к прекрасному, а мемориал нужно воздвигать мне при жизни за то, что я тебя терплю.
Парень все это время шел впереди, специально медленно, чтобы рассмотреть всю красоту места, которое когда-то привлекало всю богему Парижа, а за одно, чтобы не уйти далеко от спутницы.
Карин швырнула свой чемодан, опередила Суйгецу и встала перед ним, уперев кулаки в бока. Она доходила ему макушкой головы до плеч, но эта миниатюрная девушка сейчас была похожа на разъяренную рассамаху. Суйгецу подумал, что будь на его месте медведь, она и его прогнала бы.