Придёт время... Он лежал на холодном песке и смотрел на узкий серп луны. В Хуэко Мундо луна всегда одинаковая – холодная, серповидная, серебристая — он знал это. Заметил, ещё давно заметил. Но сейчас — просто не мог отвести глаз. Не было сил. Да, он выжил, выстоял в схватке, победил. Но вот встанет ли? ...когда ты ослабнешь и будешь не в силах сопротивляться... Хочется хохотать. Выть от хохота, икать, давиться им, истерить — хочется, но нет сил. Не верится, что всё может закончиться так нелепо. Он же Куросаки Ичиго, выстоял почти против всей Эспады, он пришёл спасать Иноуэ, да и других, тех, кто в нём нуждается. Он же герой Сейрейтея, он не может умереть здесь, под светом луны, на холодном песке мира Пустых! Или... может? ...ты снова окажешься в этом месте... Глаза непроизвольно закрываются — Ичиго до последнего пытается удержать в поле зрения луну и чёрный кусочек неба. Понимает — если закроет глаза, то... проиграет. Самому себе проиграет. Он понимает это, но не может ничего с собой сделать... ...и я завладею твоим телом... Карие глаза открываются непроизвольно. Просто Куросаки показалось, что в них бьёт свет. И правда, вместо чёрного неба Хуэко Мундо — совсем другое небо. Голубое, с горизонтально плывущими облаками. А перед глазами – белая рожа, похожая на его собственную. Его Пустой... Ичиго вскочил бы, вытащил занпакто – не сдался бы без боя этому, но... он слишком ослаб... А белая рожа противно ухмыляется. — Ты знаешь, зачем ты здесь, Король? – голос слишком громкий – Ичиго морщится. И неприятно резал слух – может, конечно, от личной неприязни, но... Ичиго предпочитал так глубоко не вдаваться. Просто ему было обидно, что всё закончится именно так. Ну да, Куросаки знал. Ещё до того, как этот белорожий вообще открыл рот. — Знаю, — Ичиго не мог говорить громко. Заметил только то, что уже может шевелить пальцами. До конечностей пока дело, правда, не дошло, но всё же это лучше, чем ничего. Куросаки уже давно замечал, что его внутренний мир возвращает его к жизни. Если бы ещё не ЭТОТ… ЭТОТ ухмыльнулся ещё шире. — И зачем же? — Чтобы забрать моё тело, — безразлично говорит Ичиго. Ему уже всё равно. Заберёт – значит заберёт. Главное, чтобы это было не больно. Ну, или не сильно больно. — Чтобы завладеть твоим телом, Король… — поправил Пустой, обнажая белые зубы. Клыки у него чуть выступали, но Ичиго не удивился даже этому. Он бы не удивился, даже если бы у белорожего выступало кое-что другое… Нос, ребята, нос… — А разница? — Ты правда думаешь, что это одно и то же? – откровенно засмеялась белая копия. – Ты серьёзно, Король? — Не вижу ничего смешного… — начал было Ичиго, но тут понял, что ему что-то мешает сказать. Что-то оказалось губами его Пустого. Когда Ичиго это осознал и попытался вырваться, его укусили за губу. Причём грубо укусили, до крови. Ичиго начал вяло дёргаться – силы, оставившие его, решили, видимо, взять долгий отпуск. Но не только силы – желание дёргаться тоже не обнаруживалось, что немало беспокоило Куросаки. Он не так представлял себе свой первый поцелуй. Верней, он его не представлял вообще, но никогда не думал, что всё будет так… На грани от смерти… В собственном внутреннем мире… Со своим Пустым… А Пустой не терял времени – языком исследовал рот Ичиго, каждую клеточку, внаглую штурмовал язык и изредка, когда Ичиго начинал «особенно сильно» сопротивляться, кусал за губу. А Ичиго и не сопротивлялся. Его Пустой уже освободил Куросаки от одежды – тот лежал не двигаясь, безучастно смотря в сторону. Не так, как нужно… Не так, как я бы хотел… Я не хочу так… Но… Его белая копия покрывал поцелуями его шею, кусал, и тут же зализывал ранки, жарко, страстно – это тело должно было быть его, несомненно, оно должно принадлежать ему, но только… Не так, как он думал. Ичиго сам потянулся к одежде своего Пустого и сам снял её. Притянул голову к себе и поцеловал его – нежно, не так, как целовались они до этого. Ещё ближе, ещё жарче, ещё глубже – Ичиго радовался, что во внутреннем мире нет никого, кроме них – крики ввинчивались в пустоту, а рык его Пустого ласкал слух. Он нисколько не заботился об удовольствии Куросаки, но Ичиго было и без того хорошо – жарко, необыкновенное чувство заполненности была тем самым, что он так хотел испытать – ещё быстрее, Пустой осыпает быстрыми поцелуями шею Ичиго, тихо рычит ему на ухо и…кончает. В тот же момент кончает и Ичиго – они без сил падают на… они просто падают без сил. — Я же говорил, что разница есть, Король, — его внутренний Пустой почти что мурлычет – так и тянет почесать его за ушком. Ичиго придвигается ближе, прижимается к горячему телу и затихает. — Да, — только и говорит он. Пустой обнимает его одной рукой. — Ты будешь чаще появляться здесь, — утвердительно говорит он. Ичиго молчит. — Скажи мне своё имя, — наконец тихо выдыхает он. — Моё имя? – Пустой откровенно начинает гоготать. – Король, ты сбрендил после такого хорошего траха? Я Пустой. У Пустых нет имён, идиот, — кажется, его… теперь уже любовник раздражён. — Пустые и любить не умеют, — говорит Ичиго со смешком. — Зови меня Хичиго, — выдыхает Пустой недовольно. – Хичиго. — Придет время… — Да пришло оно уже, Хичиго!
Сайт 