Коноху еще долго будут восстанавливать, оплакивать падших в кровавой войне против последнего воина проклятого клана Учихи Мадары. Он обладал силой, способной покорить огненного Лиса, а она, усиленная стократно чакрами пойманных членами Акацки Биджуу, разметала, изорвала тонкие нити дзюцу этого мира. Теперь изменится сама природа чакры. Возможно, система, построенная на боевой силе шиноби, страхе и ненависти все же падет. Этого ты хотел, Наруто? Сделать мир лучше, не прибегая к ненависти и злобе… Идеалист, уссуратонкачи.
Лис все-таки пробил печать и, подчиняясь приказам Мадары, обрушился на страну Огня. Он жег города, деревни, людей. Тысячи шиноби пытались удержать пылающую яростью чакру, отдавая свои жизни за драгоценное время. Вывести людей, защитить полевые госпиталя, помочь боевым товарищам, обессиленным, но из последних, самых последних сил держащих оборону.
Я думал, ты погиб, как и любой джинчуурики, из которого извлекли его Биджуу. Но, видимо, жажда жизни пересилила смерть. Ты смотрел мне в глаза, отчаянно вцепившись в обугленные полы моего плаща; не отводил взгляд, даже когда по щекам сбегали бурые от сажи слезинки. Не верил, что я вернулся. Какую силу ты открыл в себе? Невозможное золотое пламя охватило тебя, а затем и меня, и окрестные пылающие дома. Оно не жгло, оно охлаждало и исцеляло. Ты боролся с собственной тенью, проклятьем, исковеркавшим тебе жизнь, но сделавшим тебя тем, кто ты есть сейчас. Ты сражался за то, что любил, а значит, ты должен был победить.
Приказ, данный мне, был прост: уничтожить Учиху Мадару. Шаринган против Шарингана, кровь против крови. Бой один на один. Сколько бы не пытался Какаши, которого ты отправил со мной, прикрыть меня собой, ему не удалось отвести удары сильнейшего из Учих. Но я справился сам. Наверное, это была месть за мою сломанную жизнь, за ложь Итачи и его любовь, за потерявшего сознание Хатаке и оттесняющего Лиса к пропасти Наруто. Я победил. Пусть даже это стоило мне жизни.
В тот момент, когда ты понял, что я умер, ты всю свою боль выплеснул в последнюю мощную волну жидкого золотого пламени, разорвавшего хрупкие нити чакры на многие мили вокруг. Лис тоже распался на пламенеющие волоски, а потом окончательно исчез. Эпоха Хвостатых кончилась.
Какаши нес мое тело, а я неспешно шел рядом. Невидимый человеческим глазом, но вполне реальный для наскоро сшивающегося мира. Я мог касаться предметов, говорить, дышать, но при этом никто не ощущал моего присутствия. Я собрал остатки сил и огляделся, используя шаринган. Вокруг не было ни намека на чакру. Самое сильное поле исходило от меня. Оно же отгораживало меня от твоего мира. Мира, который ты только что создал. Мира, где ниндзя не будут нужны. Вокруг поднимались погибшие воины. Они тоже остались здесь, в прошлом. Недоуменно оглядывались, звали кого-то, а потом грустной улыбкой провожали друзей и родных.
К Какаши подбежал Ирука-сенсей, перепуганный, в заляпанной кровью одежде, но живой и настоящий. Заглянул в лицо, стер кровавые разводы и улыбнулся. Я же в очередной раз убедился, что наши миры больше не пересекутся: левый глаз Копирующего стал обычным. Шарингана больше не существует, проклятие исчезло. В небе кружатся желтые листья, ветер гонит в долину туман. Ты сидишь у могильного камня и водишь пальцем по моему имени. Прошло около двух недель с момента похорон, и ты, новоиспеченный Седьмой Хокаге, каждую свободную минуту проводишь тут. Не плачешь, не зовешь, просто сидишь рядом со мной. Ты разделил мир ненависти и мир любви, прошлое и будущее, нас с тобой. Ты всегда говорил, что хочешь вернуть меня, но сам же провел границу. Последнюю осень я здесь с тобой, а дальше пойдешь сам. Ты сможешь, тем более теперь тебе есть на кого положиться.
Отсюда виден лагерь, разбитый у развалин Конохи. Уже вечереет, разжигают костры. Сакура перебинтовывает рану Сая; Хината пристает к Кибе – ищет тебя. Ирука-сенсей вздрагивает от неожиданности, когда вернувшийся из разведки Какаши кладет ему руки на плечи. У них все впереди. И у тебя тоже. А моя эпоха подходит к концу. Закончится осень, и я уйду. Но не думай, что я буду один. Даже здесь, за чертой, в тени, мы можем обрести покой.
Видишь иву у реки? Ту самую, на пригорке? Если присмотреться, то можно заметить хрупкий силуэт, облокотившийся на ствол спиной. На нем старая форма АНБУ, а волосы привычно собраны в хвост. Словно и не было ничего и завтра я пойду в Академию. Как много-много лет назад… Но, кажется, он зовет меня. Мне пора. Прощай, добе. Пришло время и мне становиться счастливым.
- Иду, нии-сан!..
|
Сайт 