Ренджи уже привык считать своего капитана какой-то сказочной заколдованной красавицей. Ну или красавцем. Потому что он имел привычку без всяких усилий со своей стороны превращаться из ночного «Бьякуи» в утреннего, дневного и наполовину вечернего «тайчо». И ничего с этим Ренджи поделать не мог. Вот и сейчас: лежал еще раздетый, взлохмаченный, одной простынкой накрытый, – и то лишь из-за так и не закрытого с ночи окна, - а все равно губы, как по волшебству, выговорили:
- Тайчо, что случилось?
Выглядел Бьякуя непривычно растерянным, а в руках держал шарф и перчатки. Слишком короткий шарф и обычные черные перчатки.
- Где он? – негромко спросил Кучики и огляделся с таким видом, словно ожидал, что пацан к нему из-под земли выскочит.
Этого почему-то не произошло.
- Наверное, в школу пошел, - пожал плечами Ренджи, выбираясь из постели, а про себя добавил: «Проще говоря, сбежал».
Потом мозг воспринял то, что уже брякнул язык. Переварил еще раз. В школу, блин! В школу! До Абараи как будто стало открытием, что Ичиго еще школьник. Раньше он, конечно, это знал прекрасно, но это было до того, как. И раньше у него не было причин чувствовать себя полупедофилом, а теперь – были. Благо груз ответственности можно разделить на двоих. Уж что-что, а ответственность всякого рода тайчо ну просто обожает… вот пусть теперь наслаждается. Если не прикончит Ичиго раньше срока. Потому как, собираясь впотьмах и не желая шуметь, Куросаки похватал из общей кучи одежды на полу что-то чужое.
- И где эта школа находится? – невозмутимо поинтересовался Бьякуя, переключая лейтенанта с вопросов нравственности на другие, попроще. Вроде бы.
- Да ладно вам, тайчо, - прикинув, что может получиться из посещения капитаном достославного учебного заведения города Каракуры, сказал Абараи. – Вернется он. Куда ж он денется, если это его дом.
А раз это – дом, то Ичиго – хозяин. И мог бы, вообще-то, вести себя поприличнее. Не так «поприличнее», как он пытался это делать ночью, а по-другому. По этикету, в общем. Чаёк там организовать гостям с утреца… А он – сбежал. Смылся, гад. Оставив Ренджи наедине с вопросами нравственности и с обворованным Бьякуей. И что хуже – черт его знает…
Хотя мальчишку Абараи отчасти понимал. Неожиданно это все вчера вышло, конечно. А с другой стороны – не надо было Ичиго так выёживаться, ох не на-а-адо... Запредельный градус наглости и развязности, - чтобы пришедшего из Общества Бьякую позлить, не иначе, - свое дело сделал. Крепился Ренджи, крепился… ну и раскрепился. Рас-кре-постился даже. До предела. Казалось бы, странно: вот же, с тайчо наконец встретился, можно и выкинуть из головы придурка рыжего… Ан нет. Накрепко в мозгах застрял, просто так не вышибешь. Да еще шмотки эти его, штаны, непонятно на чем держащиеся, ремень с большой бляхой, вызывающий, прямо-таки просящий: «ну расстегни меня, расстегни»… Расстегнул, блин. Как только в комнату все втроем вошли, шагнул к нему, дернул за пряжку – Ичиго даже пикнуть не успел. С тайчо Ренджи посоветоваться не додумался, да и какие, к черту, советы, когда его от возбуждения – от них обоих, огонь и лед – трясло уже. Хвала небесам, преждевременный праздник цветения сакуры не наступил. Тайчо просто подошел к Ичиго сзади, зажимая его между собой и Абараи, внимательно вгляделся в шалые глаза лейтенанта-еще-не-педофила – и осторожно задрал обтягивающую майку пацана, которая весь день действовала на Ренджи, как соответствующе красная тряпка на быка.
- Бьякуя, - треснувшим голосом обронил Куросаки, совершая то самое чудесное превращение вместо Ренджи.
А лейтенанту уже плевать было. На красавиц, на чудовищ, на чины и имена. Боясь, как бы Ичиго не задал какой-нибудь идиотский вопрос вроде «Что вы делаете?!», он быстро заткнул ему рот поцелуем.
И потом они оба не раз и не два точно такой же кляп использовали: мальчишка оказался шумным, а стены дома – тонкими. Да и пить вот так его стоны-всхлипы, его бессвязную ругань, его вздохи было сладко, хорошо до одури. Он почти без споров позволял им делать что угодно, хотя алел, как маков цвет – Ренджи не собирался довольствоваться одними звуками и прикосновениями, он оставил включенной лампу на столе. Ичиго поддавался, Ичиго извивался, Ичиго… сбежал. Паразит мелкий.
Бьякуя, уже с кенсейканом на голове, но без привычного шарфа, обвивавшего сейчас другую шею, присел на постель, – и как они только на ней втроем ночью поместились? – вдруг спросил:
- Ты доволен?
Не с упреком, не с раздражением – просто спросил. Поинтересовался эдак.
- Да, - так же спокойно отозвался Абараи, а потом пробубнил себе под нос, глядя на стол, с которого исчезли брошенные туда вчера очки: - Клептоман какой-то… Видать, перевозбудился.
Потом он сел рядом с Бьякуей, заглянул в глаза и всерьез задумался, не должен ли он испытывать угрызения совести? Все-таки, понятно было, что мальчишку он хотел уже давно. Да и не только хотел, в общем-то.
- А ты? – серьезно и внимательно.
Бьякуя словно в задумчивости поднял руку, кончиками пальцев провел по шее Ренджи – кажется, Ичиго вчера там оставил неслабый засос. Губы дрогнули в улыбке, глаза потеплели.
- Я тоже.
Абараи улыбнулся – широко, за них двоих, как он уже привык. Похоже, совести его пока грозило остаться голодной.
- Но все же лучше его найти сейчас, - сказал Бьякуя, и непонятно было, волнуется он за свою семейную драгоценность – или за находящегося в растрепанных чувствах мальчишку. Ренджи подозревал, что и за то и за другое одновременно.
- Ладно, я схожу, - зевнув, Абараи поднялся и принялся одеваться.
Уж он сходит… Найдет этого придурка, вытряхнет всю набившуюся за утро в рыжую башку ересь и прижмет к стенке.
К гребаной школьной стенке. ***
Самое забавное, что Ичиго не смутили ни длина и вес якобы его шарфа, ни отсутствие «пальцев» на якобы его перчатках, ни цвет стекол якобы его очков. Когда игнорируешь внешний мир, пытаясь осознать факт потери девственности в компании двух мертвых мужиков, как-то на одежду внимания тоже не обращаешь.
И тут, словно полицейский перед забывшимся от скорости водителем, перед Ичиго появилась Рукия, которая прошлую ночь провела у Иноуэ. Куросаки волей-неволей встряхнулся, посмотрел на подругу… и расслышал-таки истошные вопли своего подсознания о том, что что-то не так.
- Ух ты, - с подозрительным восхищением всплеснула руками девушка. – Какие у тебя шарф и перчатки…
Ичиго моргнул. Потом еще разок. Понял, что надо было оставаться в постели и не заморачиваться.
Потому что уж лучше бы он пообщался с двумя своими – мама-дорогая – любовниками, чем пытался теперь объяснить Кучики-младшей, откуда у него вещи ее драгоценного нии-сама…
|
Сайт 