Сакура довольно долго ждала, сидя на неудобном кресле, пока её родители регистрируют её в базе данных больницы и резервируют отдельную палату. Как же ей повезло, что в этом месте есть отдельные палаты, всего с одной койкой! Наверное, не очень приятно лежать с такими же больными, как ты, в одном помещении. Голову немного покалывало, опять температура? Сакура дотронулась до лба. Да, так и есть. Ну где же они?

- Харуно Сакура? – за плечо девушку тронула приятная женщина лет тридцати. От неё, вопреки её образу, неприятно пахло химией. – Ваша палата под номером пятнадцать.

Скучные серые стены. Скучный серый потолок. Жёсткая кровать. Добро пожаловать в больницу…

четырнадцатое августа.

Жар не думает спадать. Сакуру окружают невероятно скучные стены, потолок и болезнь. В горле внезапно острая и гибкая ветка пытается разогнуться, и Сакура не может этому воспротивиться…Воздух палаты режет долгий, хриплый кашель. От запаха дешёвых лекарств уже начинает тошнить…

пятнадцатое августа.

Тридцать восемь и один. И дышать немножко трудно… Сколько времени она уже тут валяется? Вечность?!
Вчера приходила мама, приносила фрукты, но Сакура не хочет есть и просит только чаю…

восемнадцатое августа.

Сакура узнала от матери, что Ино приехала с сессии и, возможно, скоро навестит её. Температура спала на градус. Скучные стены начали давить со всех сторон…

двадцатое августа.

Среди горьких таблеток, раздражающего потолка, лимонного чая, почти не имеющего вкус, Сакура не видит Ино. Где же она, она же обещала прийти? Сердце сжимается, и сжимается подушка, которую обнимает Сакура. Безразличные стены молчат, сверкая белизной…

двадцать седьмое августа.

На языке – гадкий привкус лекарств. Уже ничего не хочется… Только чтобы проклятый жар не сводил с ума, и чтобы стук сердца не отдавался в висках ноющей пульсацией.

тридцатое августа.
Взгляд Сакуры становится таким же безразличным, как и краска, которой выкрашены потолок и стены. Шаги за дверью, голоса, шаги шаги шаги. Выздоравливающие – за дверью, счастливые – за дверью. А она тут, здесь нет счастья.

тридцать первое августа.

Дверь – та, за которой счастье – открывается, впервые за долгое время, и в палату входит Ино. На плечах у неё белый халат, и у неё такие красивые пшеничные волосы и ласковые глаза, и белозубая улыбка, а в руках у неё охапка лилий. Огромный букет. Запах лекарств моментально перебивается свежим ароматом цветов, и глаза Сакуры наполняются слезами, так ей непривычно. Следующие полчаса летят, как секунды – девушки не могут наговориться. Сакура вновь улыбается, Сакура смеётся, Сакуре хорошо… Всего тридцать минут Ино может находиться с ней, а потом, попрощавшись, уходит. Комнату снова наполняет тишина, и вроде бы ничего не изменилось, вот только теперь на тумбочке благоухают белоснежные лилии – такие же, как и её улыбка…

первое сентября.

Весь день Сакура проводит в ожидании – придёт или не придёт? С тревогой принимает лекарства, с неловкой улыбкой благодарит медсестру – придёт? Девушка в белом халате чуть виновато улыбается в ответ – не придёт… сегодня. Завтра.
В сердце Сакуры расцветает сладостное предчувствие. Завтра…

второе сентября.

Снова светло – светлые волосы, светлые глаза, светлая улыбка…Принесла с собой шоколадку – чтоб болезнь побыстрей ушла. Сакура не любит тёмный шоколад, но он прогоняет вновь нарастающий было жар и разливает по телу приятное – а не удушающее – тепло.
- Неплохо, правда? Говорят, шоколад гонит кровь по телу, но только не молочный, а горький, - говорит Ино, с улыбкой глядя на то, как Сакура осторожно откусывает от шоколадки кусочек за кусочком.
- Вкусно, - признаётся Харуно. На её щеках появляется нежный румянец, а не нездоровый, как прежде.
На тумбочке новые лилии, вместо позавчерашних – повядших. Как жаль, что цветы так недолговечны!..

шестое сентября.

Сакуру уже подумывают выписывать – такая радостная и живая она, и температура почти не поднимается выше тридцати семи градусов. Только сама Сакура знает, что под взглядом ласковых голубых глаз весь жар как рукой снимает. На тумбочке увядает уже четвёртый ароматный букет…

восьмое сентября.

Ино не было уже два дня. От волнения температура Сакуры всё-таки поднялась чуть выше, чем обычно. Не в силах дотянуться взглядом до окна, девушка лежит тряпичной куклой, розововолосую голову на подушку, укрытая одеялом. Аромат лилий уже не наполняет комнату, в воздухе витает тошнотворный запах лекарств…

десятое сентября.

В глазах – испарина, на губах – имя из трёх букв. Снова жар, снова молчание белых стен. Сакура в полузабытье прижимает к груди рассыпающийся прямо в руках цветок, пытаясь вспомнить улыбку, глаза и волосы…
Г д е ж е о н а ?

одиннадцатое сентября.

Из объятий холодного сна Сакуру вытаскивает чья-то тёплая рука, и беспокойный взгляд, и свежий запах цветов…
- У тебя сильный жар, - Ино кладёт ладонь подруге на лоб, и её глаза наполняются какой-то грустной болью. – Ты в порядке? Я принесла цветов… и шоколадку…
Как? Как объяснить ей, что сейчас ничего не нужно, кроме неё самой? Как?
- И… о, - невнятно шепчет Сакура. – А…еа… юу-у-у. Я т е б я л ю б л ю, - языком по пересохшим губам и робкий взгляд той, что она только что призналась в любви…
Но Ино только улыбается:
- Очень? – и перебирает пальцами розоватые пряди, вдыхая их запах. И голубые глаза с блестинкой совсем близко.
- О… сень. Осень, - Сакура закрывает глаза и погружается в дрёму, а Ино всё ещё перебирает её волосы и улыбается. Только в её улыбке таится светлая грусть.
- Да, Сакура. Ты права, – взгляд на окно, где за стеклом уже желтеющие листья, – Осень.

тринадцатое сентября.

Вчера жар окончательно спал, а сегодня Сакуру наконец-то выпускают из больницы. Ей было не жалко прощаться со скучными стенами и больничным запахом. Наконец-то.
Под ногой хрустнул жёлтый лист. Сакура с удивлением обводит взглядом редкие лужицы, желтоватые тонкие деревья… Поднимает из кучи листьев один большой, кленовый и подносит его к свету. Ярко-красный, сеет алую краску сквозь себя, алые отсветы на пальто…
- Сколько? Сколько я лежала в палате? – Сакура вдыхает свежий, чистый осенний воздух.
- Ровно месяц, - отвечает ей Ино, любуясь не столько листом, сколько похорошевшей девушкой. – Пришла в августе, вышла в сентябре…Уже осень, Сакура!
- Осень… - повторяет Харуно, прижимая к себе лист. Впереди дорожка мокрого асфальта и сентябрьский день. – Осень…