Цунаде и Саске одновременно зашли в комнату.
Сакура сидела на широком футоне. На ней было изящное атласное кимоно цвета розовой орхидеи, расшитое хризантемами; босые ноги она подобрала под себя, но при этом ухитрялась щедро показывать очаровательные округлые бедра. Все вместе — ее поза, свободное кимоно, розовое волосы — создавало впечатление девической беззащитности.
Увидев такую Сакуру, Саске ясно понял, почему такая властная, красивая, искушенная дама, как Цунаде, разделяет его страсть к этому существу: Сакуру хотелось совратить — сорвать и съесть, как спелый плод, брызжущий сладким соком. Но одно дело понимать, другое — уступить, и кому? Женщине, правителю могущественной деревне. Одной из великих Санинов. В сражениях, заданиях и прочем, она была главной. Но интимный план, это личное дело каждого. Он не может ей уступить. Ни за что! Она недвусмысленно, дала ему понять, что они — соперники . Или, что верней, он вторгся в ее личный Эдем, откуда будет быстро изгнан.
Сакура была занята тем, что полировала ногти на руках кусочком замши. Оторвавшись от маникюра, она увидела, стоявших перед ней Цунаде и Саске и от удивления широко открыла свои зеленые глаза и наморщила носик. Но воздержалась от комментариев и приветливо улыбнулась. Саске поцеловал ей руку; Цунаде наклонилась и поцеловала ее в щечку, подчеркивая свои более прочные права собственницы. Сакура опустила босые ступни на ковер и запахнула на бедрах кимоно, чему мужчина несказанно огорчился.
Он опустился на диван рядом с ней, но не слишком близко: не хотел, чтобы Цунаде обвинила его, будто он сразу стал действовать в ее отсутствие — она как раз удалилась за бутылкой шампанского и бокалами. Тем не менее, вернувшись с заставленным подносом, она одарила соперника тяжелым подозрительным взглядом. Видя ее беспокойство, Учиха усмехнулся про себя.
Причина опасений Пятой была проста и достаточно основательна: Сакура только что приняла ванну, и ее окутывал нежный аромат хвойной эссенции. И Цунаде, и Саске было одинаково ясно, что под просторным кимоно на розоволосой нет ничего. И проще простого было просунуть руку за ворот и погладить ее пышные груди — так же просто было и потянуться под полу кимоно, погружая пальцы в теплую плоть между бедер.
Цунаде присела на диван с другой стороны от Сакуры, заметно ближе, чем Саске. Мужчина огляделся и поднялся разлить шампанское по бокалам.
— За любовь, — сказал он и поднял бокал.
— За истинную любовь, — Цунаде улыбнулась.
— И за Сакуру, — поспешил добавить Саске.
— За Сакуру прежде всего, — с жаром отозвалась Каге.
— Что происходит? — Сакура непонимающе посмотрела на нее, потом на Учиху.
— О, ничего особенного, не беспокойся, — женщина поторопилась опередить соперника, представляя свою версию событий. — Просто мы с твоим вернувшимся другом заключили некое соглашение… как бы тебе объяснить. Доверься мне, милая. Прикрой свои прекрасные глаза и ни во что не вмешивайся в ближайшие полчаса.
Сакура кивнула и взяла Пятую за руку. Саске, осушив свой бокал, слегка отодвинулся и наблюдал за ними из-под полуприкрытых век. Цунаде прильнула к плечу Сакуры, глядя на нее доверчиво и любовно. Она притянула руку под кимоно и стала водить ею по своей волнующейся груди. Нежно лаская ученицу, она склонила светловолосую голову и приблизила губы к ее губам.
Раздался глухой стук — пустой бокал выпал из руки молодой куноичи и покатился по ковру. Саске потянулся рукой к ее бедру и тут же почувствовал нежные пальчики Сакуры на застежке брюк: она искала, как расстегнуть ширинку. Он раздвинул ноги и расстегнул брюки, впустив ее ладонь, а сам нашел под кимоно ее гладкие бедра и стал гладить их, забираясь все выше, к розоватому пуху персика, который, он знал, уже жаждал быть сорванным. Учиха нашел его дрожащими от волнения пальцами — и услышал, как Сакура застонала прямо в приоткрытые губы Цунаде.
Та тотчас прервала долгий поцелуй и подняла голову, чтобы посмотреть, каким образом Учиха добился такого результата. Увидев, что его рука скрылась под розовым атласом кимоно, она ахнула от негодования, но тут же взяла себя в руки. Не видя иной возможности изгнать соперника из цитадели, она решила завладеть ею сама: опустилась на колени меж раздвинутых ног Сакуры, а мужчина тем временем гладил ее спину, наслаждаясь прикосновениями к шелковистой коже.
Цунаде же, чувствуя, что расплывается от наслаждения, обеими ладонями взяла лицо Сакуры и слегка отстранила ее от себя. Несколько неуверенно, разомлевшая от ласк, она поднялась на ноги. Белое одеяние упало на пол. Под ним ничего не оказалось.
Розоволосая протянула маленькую руку к светлым кудряшкам, потрогала их, раздвинула, повернула руку ладонью вверх и запустила пальцы в нежное углубление. Цунаде протяжно застонала; Сакура вторила ей — это Саске, лаская ее бедра и живот, наконец, добрался до секретного бутончика. Вздохи и лепет обеих женщин слились в протяжном звуке, их тела сотрясали спазмы удовольствия, волнами пробегавшие по обнаженным телам.
Тайное местечко под пальцами ниндзя было волнующе влажным, по ритмической пульсации он догадался, что Сакура близка к оргазму, — но, Цунаде тоже догадалась об этом и сделала усилие, стремясь задержать его. Она быстро повернулась и села на футон, увлекая за собой девушку, — пальцы Саске оторвались от мокрой игрушки. Женщины, обнявшись, слились в долгом поцелуе, а он проворно разделся и стоял перед ними обнаженный, с победно устремленным вверх орудием страсти.
Прямо к нему были обращены роскошные ягодицы Сакуры, с ямочками, которых он не разглядел прежде. Мужчина, задыхаясь от нетерпения, прижался к ней, втиснулся разгоряченным орудием между этих впечатляющих выпуклостей, продвинулся вперед и ниже, пока не оказался зажат между пушистым сокровищем куноичи и подушкой
Девушка не могла остаться к этому равнодушной, вопреки всем стараниям Цунаде. Она выгнула спину и наклонилась вперед, прижимая зад к животу Саске. Ее округлые бедра стали плавно, ритмично двигаться. Раздвинутые мокрые лепестки скользили туда-сюда вдоль плоти мужчины. Любовник глухо застонал в нарастающем возбуждении, обхватил талию Сакуры и включился в ее ритм.
Но Цунаде почувствовала изменение ситуации и догадалась, что происходит нечто, могущее нарушить ее планы. Положив подбородок на плечо Сакуры, она заглянула ей за спину. «Ах, вот ты как!» — выдохнула она, увидев, куда Саске пристроил своего приятеля, и в тот же миг резко сдернула куноичи с футона на ковер.
Она легла на распростертое тело Сакуры лицом к лицу, как бы стремясь укрыть ее под собой от пожирающих глаз мужчины. Усилием воли тот заставил себя сидеть неподвижно, наблюдая движения Пятой, которая с наслаждением терлась грудью и животом о тело девушки. Он знал, что может позволить себе не торопиться: все это было лишь прелюдией. Скоро она оставит судорожно дышащий рот Сакуры ради других губок. А пока он мог любоваться контрастом двух женских тел: пышущей здоровьем, восхитительно округлой Цунаде и алебастрово-белой, безупречно гладкой Сакуры. Следя за ее неспешными движениями. Саске почувствовал необходимость придержать взволнованного приятеля — тот ничего не жаждал так сильно, как проникнуть одним броском между изящных полушарий и излить свою страсть в первое попавшееся нежное углубление.
Каге, тяжело дыша от удовольствия, приподнялась на выпрямленных руках, чтобы еще сильней прижаться бедрами к бедрам Сакуры. Мужчина застыл от восхищения при виде огромных грудей, … и его рука медленно заскользила взад-вперед, ублажая предмет его гордости. Контраст двух тел волновал его все сильней; с блаженной улыбкой на губах он вообразил, как вбирает ртом все четыре бутона — маленькие розовые и набухшие пурпурные. В эту секунду Цунаде отвела взгляд от хорошенького личика распростертой на ковре девушки и посмотрела на него. Трепещущее в его руке орудие страсти рвалось в бой — тем неудержимее, что его поразил новый контраст, подействовавший не столько даже на зрение, сколько на воображение. Лицо Сакуры, с широко раскрытым ртом, из которого показался влажный кончик языка, с сияющими от возбуждения карими глазами, выражало стремление к новым наслаждениям. Лицо Цунаде выражало сосредоточенную заботу об удовлетворении этой юной девушки.
Хокаге взглянула на раскрасневшегося Саске, на его руку, судорожно поглаживающую ненавистный ей предмет, и злорадно усмехнулась. Она догадывалась, что очень скоро кончит. Чтобы ускорить поражение соперника, она повернула Сакуру на бок и принялась целовать ее тело сверху донизу, делая паузы между поцелуями, чтобы послать Учихе насмешливый взгляд, безмолвно спрашивая: «Ты ведь хотел бы сам делать это с ней, не правда ли?»
Коснувшись губами потаенного сокровища Сакуры, она в последний раз вызывающе взглянула на Саске, прежде чем погрузить туда язык. Он осторожно соскользнул с дивана на ковер и лег за спиною девушки, одна нога которой была закинута за плечо Цунаде. Та целовала девушку меж раскинутых бедер.
Сакура время от времени вздрагивала и вскрикивала от пронзительных ощущений, уклоняясь от жадных губ Цунаде, чтобы на несколько мгновений передохнуть от наслаждения, набиравшего почти мучительную силу. Саске погладил пышные округлости, словно специально подставленные для этой цели, потом пробежал пальцами вдоль ложбинки меж этими округлостями. Розоволосая вздрогнула, когда он нащупал маленький теплый узелок, меньше чем на ширину ладони удаленный от того нежного местечка, которое обрабатывала языком ее Сенсей.
Коварная мысль закралась в голову Саске: что мешает ему проникнуть в соблазнительное тело Сакуры с заднего хода? Но он отказался от этой мысли, не сомневаясь, что результат его вторжения Цунаде припишет себе и он ничего не сможет доказать, тем более что Сакура, поглощенная своими ощущениями, слишком ненадежный свидетель. Нужно действовать иначе; он приник к покрытой испариной спине девушки и обнял ее, крепко стиснув груди, чтобы привлечь внимание к себе.
— Ляг на спину, Сакура, — предложил он. — У меня есть кое-что длинное и твердое, оно доставит тебе больше удовольствия, чем язык Цунаде…
Сакура послушная девочка — начала поворачиваться к нему, но Саске так и не узнал, каковы были на самом деле его шансы. Тело куноичи сотрясали судороги, она балансировала на самом краю пропасти: еще шажок — и сорвется в бездонную пучину наслаждения. Много дней и ночей играла с ней Цунаде в свои игры и теперь точно знала возможности и свойства роскошного юного тела: еще секунда-другая — и Сакура достигнет чувственного апогея. Оторвав рот от ее игрушки, Цунаде провела острыми ногтями по ногам Сакуры, стремясь удержать ее в своей власти.
— Не останавливайся! Еще, еще! — вскричала Сакура, дрожа от восторга.
— Тогда проси! — ответила Цунаде. — Умоляй меня сжалиться и довести тебя до конца. Скажи: «Я люблю тебя, Цунаде-сама!» — при этом она пристально смотрела в глаза Саске, утверждая свое торжество.
Но Сакура, подхваченная вихрем ощущений, уже не понимала, чего от нее хотят. Оторвавшись от Цунаде, она метнулась к Саске и опрокинула его на спину, чему он нисколько не сопротивлялся, вообразив, что Сакура сама отдаст ему лавры победителя, усевшись на него сверху. Однако вместо этого она развела в стороны его ноги и впилась горячим ртом в его пульсирующее орудие, стремясь вобрать его в себя на всю длину, — а ее мокрое лоно в отчаянном ритме терлось о его колено.
Он потянулся было к ее груди, но Сакура сидела слишком неудобно, и он не достал до нее. Горячий язык извивался вокруг набухшей бархатистой головки; мужчина почувствовал, что спина его начинает выгибаться навстречу взрыву восторга. Снизу он послал блаженную улыбку Цунаде, смотревшей на него из-за плеча Сакуры со смешанным выражением недоверия и злобы.
— О, Сакура… — бормотал он.
— Ну нет, этого я не потерплю! — простонала Цунаде.
Она ухватилась за бедра Сакуры и попробовала оттащить ее, но та словно прилипла ртом к Саске. Острые ноготки впились в тело, пощипывая его яички, вызывая почти болезненную дрожь удовольствия. Предмет его гордости устремился вверх, отталкивая пляшущий язычок Сакуры, желая проникнуть в ее горло. Еще секунда, и он взорвется!..
Однако это произошло не с ним, а с Цунаде. Ее спина конвульсивно изогнулась. Выпустив Сакуру, она запустила пальцы в розовое отверстие. Саске улыбнулся — и отдался телом и душой интимным ласкам девушки.
Но он недооценил способность Цунаде быстро приходить в себя. За секунду до взрыва, к которому приготовилось все его существо, она вцепилась в плечи Сакуры и с силой оттащила ее прочь.
Мужчина со вздохом приподнялся и сел. Он был в растерянности. Неужели он ошибся и то, что он видел, не было оргазмом? Наверное, то был всего лишь трепет, короткая судорога, которая прокатилась по лону Пятой, нисколько не уменьшив ее пыла и решимости, а быть может, даже увеличив их. Он успел заметить, что Сакура перекатилась на спину между ним и Сенсеем.
— Вы еще не выиграли! — выдохнул он.
— Зато ты уже почти проиграл! — возразила Цунаде, раздвигая бедра Сакуры и насмешливо поглядывая на башню, раскачивающуюся от нестерпимого желания.
— Я сейчас готова получить награду, — заявила она. По правде говоря, тебя ненадолго бы хватило; даже если ты запихнешь в нее эту смехотворную штуку, Сакура останется неудовлетворенной. А по твоим же предложенным условиям, выигрывает тот, кто ее удовлетворит.
Невероятно возбужденная обоими своими любовниками, одновременно и столь по-разному ласкавшими ее, девушка настойчиво требовала полного удовлетворения, изнывала в сладостной муке, в жажде поцелуев, укусов, объятий, каких угодно ласк, лишь бы прекратить эту пытку.
Ее мольбы заставили Цунаде и Саске отвлечься друг от друга и посмотреть на нее. Распростертая между ними на полу, она извивалась, хватаясь за них обоих, потом согнула в коленях и раскинула ноги, безоглядно предлагая себя, лихорадочно стиснув руками свои груди. Наконец, устав дожидаться внимания от своих оторопевших любовников, она обеими руками схватилась за свою розовую игрушку. В одно мгновение оба средних пальца исчезли внутри и заплясали в бешеном ритме.
Они несколько мгновений следили, за мельканием ее рук, потом уставились друг на друга. Не промолвив ни слова, они достигли взаимопонимания — каждый взял Сакуру за запястье, отрывая ее руки от спасительного занятия. Девушка перекатывалась на ковре с боку на бок, взывая о помощи стонами, вздохами, обрывками бессвязных слов, но так и не сделав решающий выбор: он или она?
Победа или поражение обоих висели на волоске, а они сверлили друг друга взглядами над извивающимся обнаженным телом своей награды, выжидая, когда же она назовет имя того, кого сильней желает. Напряжение Сакуры между тем достигло такого накала, что, казалось, заполнило собой всю комнату, Саске и Пятая невольно потянулись друг к другу. Их лица сблизились над поверженным телом Сакуры. Оба тяжело дышали, обдавая друг друга горячими волнами. Они были так волнующе близко, что Учихе почудилось, будто он уже вошел в мягкую плоть Цунаде. Исходившие от Сакуры токи возбуждения захватили их обоих и заставили на время отбросить предубеждения: ее презрение, его неприязнь.
Случилось нечто поистине невероятное. В этот миг, выпавший из течения времени, влажные кончики их языков сошлись в поцелуе. Ни Саске, ни Цунаде не стремились сознательно к сближению, оба действовали из-за внезапного душевного порыва.
Сакура у их ног вскрикивала, стонала и металась в жажде объятия или поцелуя, несущего избавление. Но Саске с Цунаде позабыли о ней, их раскрытые губы соединились, языки сплелись. Всхлипывания Сакуры на ковре врывались диссонансом в их сладостный транс. Оба одновременно потянулись к розоволосой, и две руки мгновенно сошлись на припухлом островке между бедер девушки. Они замерли на миг, ощутив пальцы партнера: это соприкосновение взволновало больше, чем самое укромное и нежное местечко Сакуры, которую они только что неистово ласкали.
Молодая куноичи, вся скользкая от страсти, раскрылась так широко, что пальцы обеих рук легко скользнули к ее набухшему бутону. Они ласкали его кончиками пальцев, в том же чувственном ритме, в каком ласкали друг друга их языки, и Сакура пронзительно закричала от потрясшего ее тело сокрушительного оргазма. Судороги прокатились по ее телу с ног до головы. Она вскрикивала снова и снова в такт со спазмами живота, изгибалась, приподнималась над полом навстречу пальцам, принесшим ей сладостное избавление.
Восторг Сакуры опьянил обоих. Теперь, когда она уже не нуждалась так мучительно в их ласках, они продолжили свое головокружительное сближение. Не прерывая ни на секунду поцелуя, они искали друг друга пальцами, тянулись над ее почти уже спокойным, расслабленным телом, по которому лишь изредка пробегала легкая дрожь — последний отголосок страсти. Они не решаясь выразить словами то, что они делают, нащупывали друг у друга самые потаенные места.
Жадная рука Саске коснулась теплой атласной кожи, пышного руна, нежной скользкой плоти. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда мгновение спустя он проник пальцами в святилище. Он услышал тихий гортанный звук и задержал дыхание от радости, когда ее рука мимолетно коснулась его орудия страсти и тут же отдернулась. Саске ждал, нежно поглаживая ее потаенный бутончик.
Наконец-то! Она снова притронулась к нему, и на этот раз ее пальцы обхватили его, но тут же выпустили. «Терпение… подожди еще немного», — уговаривал он себя. Нервы были натянуты как струна, Учиха едва мог дышать. Снова рука подкралась к его животу, нашла то, что искала и стиснула, сперва робко, затем увереннее. Цунаде, судя по всему, наконец решилась: быстрыми движениями она начала ласкать Саске.
Пошатнувшись, он встал на колени, она следом за ним, по другую сторону распростертой Сакуры, их тела открылись друг другу. Глядя друг другу в глаза, они чувствовали, что проникают взглядами в самую душу. Глаза Саске расширились и остекленели, он бессмысленно смотрел в пространство, а пенный поток, извергался на обнаженный живот Сакуры. Он схватился за Цунаде, в отчаянной надежде разделить с ней наслаждение, но силы иссякали на глазах, уходя из его бешено дергающегося приятеля, и Учиха отпустил ее. Сгибаясь все ниже над невнятно лепечущей Сакурой, он навалился грудью на ее мокрый живот.
Его орудие выскользнуло из горячей ладони Цунаде. Но, хотя восхитительные мгновения экстаза были уже позади, сладостное воспоминание вдохнуло в него новые силы и придало твердость. Цунаде простерлась на полу, показывая ему меж раздвинутых бедер свое лоно, — на ее лице он впервые увидел безмятежное блаженство. Когда миновала последняя дрожь удовольствия, он положил руку на ее стройные бедра и с величайшей нежностью развел их еще шире в стороны, в немом восторге глядя на ее сокровище.
Мягкими прикосновениями он раздвинул удлиненные розовые складки, любуясь их влажным сиянием. Он раскрыл Цунаде, как раскрывают цветок, раздвигая нежные лепестки. Подсунув руки под нее, он погрузил пальцы в упругую плоть ее безупречно гладких ягодиц и подтягивал ее к себе, пока не уложил поперек живота Сакуры. Теперь его плечи приходились между ее раздвинутых бедер. Под ласковыми прикосновениями пальцев секретный бутончик Пятой стал таким же твердым, как бутоны ее сосков. Склонившись, Саске поцеловал его. Указательный палец все глубже проникал во влажное чрево, женщина отзывалась громкими вздохами страсти.
Застонать ее заставило прикосновение трепещущего языка к бутончику. Когда возбуждение Цунаде дошло до предела, она на ощупь протянула руку к лицу Сакуры, и та, завладев ее рукой, прижала ее к губам, стала целовать ладонь и водить по ней кончиком языка. Цунаде погрузила большой палец в рот Сакуры, и девушка стала сосать его, с силой втягивая в себя и выталкивая наружу.
Она лежала на спине, придавленная к ковру ногами Пятой и грудью Саске у себя на животе, но все же ухитрилась приподняться на локтях, чтобы не пропустить зрелище экстаза. Рука Сакуры, медленно блуждавшая по телу учителя, нашла набухшие розовые соски. И тогда ласки рук и языка пронзили Цунаде, захлестнули ее и хлынули через край. Трепет прошел по ее животу, и она пронзительно застонала, погружаясь в накатившую волну оргазма.

Для нас так и останется загадкой, кого же выберет Сакура.