Учиться, учиться…
Две подвздошные, две седалищные, две лобковые…
-Учиться, учиться…
Вертлужная впадина, бедро, коленная чашечка…
-Я смогу, я смогу…
Большая берцовая, малая, внутренняя-наружняя-голень, черт, и не достать же….
Дверь распахивается. Соул, стучать не учили?
-…Мака, ты что вообще делаешь?
-Я? Да так, к экзаменам готовлюсь…
-…И для этого нужно завязывать себя узлом?
Прислонившись к дверному косяку, устало-настороженным взглядом оглядываю поле боя – горы учебников, ты – на крохотном чистом клочке ковра отчаянно пытаешься стащить ногу с плеча.
-Помочь?
-Да нет, я… Уже…. Сейчас… Справлюсь… - теперь ты прыгаешь на одной ноге, усердно стряхивая вторую. Хорошо хоть, что в пижаме, не в юбке – зрелище было бы…
Ещё то.
-Есть!
-Поздравляю.
-А ты здесь, собственно, что вообще делаешь?
Резонный вопрос. Не помню.
-Да так, мимо проходил. Прыгай дальше, не стесняйся… Может…
Неожиданно твоё лицо осеняет восторженная улыбка, от которой обычно ничего хорошего ждать не приходиться.
-Слушай, а давай я тебя посмотрю?
-…Ч-ч-его?!
Делаю попытки ретироваться, но ты быстрей – уже захлопываешь дверь комнаты, и смотришь мне прямо в глаза, лукаво-обиженно…
Точь-в-точь Штейн перед вскрытием очередной невинной животной.
-Да нет же, нет, я мимо проходил, вообще не причём, а, отпусти меня, отпусти не медленно-о-о!! – вырываюсь, цепляюсь за дверную ручку, но ты настроена слишком решительно, чтобы отступать. Через минуту я уже прижат к полу, словно на разделочной доске, а ты шелестишь страницами учебника.
-Посмоотрим…
Прохладные пальцы задирают футболку и волной пробегают по позвоночнику. Каждое прикосновение – как пытка.
-У человека от 32-ух до 35-и позвонков… А у тебя их….
Один, два, три, четыре… Пальцы отбивают по коже замысловатый ритм, с силой отдающийся по всему телу. Ты спускаешься всё ниже, а я вжимаюсь лицом в ковёр, чтобы не застонать.
-20. Соул, ты какой-то нелогичный, знаешь?..
-Тормоз, я не человек, а оружие. И я ещё найду твоё слабое место, а то и просто приду тёмной ночью, и зарежу, отпустииии меняяяя….
-Не дёргайся, пожалуйста, и футболку сними, мешает… - сосредоточенно выдаёшь ты, шёпотом повторяя какие-то нечеловеческие названия и выводя на моей коже узоры. Я с некоторым трудом освобождаю руки и покорно стягиваю с себя скользящую ткань. В ответ – довольное хмыканье. Добираешься до шеи, наклоняешься низко-низко, свисающие хвостики щекочут лицо – немного смешно и больно.
Терпеть, терпеть…
-Сонная артерия…
Я в порядке…
-А здесь – ключицы…
И кажется, уже стоит, хорошо ещё, что лежу не на спине…
-Пояс передних конечностей…
А эта – как ни в чём не бывало, нравиться, ей, что ли, издеваться…
-Рёбра, 7 истинных, 3 колеблющихся, 2 ложных…
Такая тёплая, и я…
-Соул, а теперь повернись…
Хочу…
Разворачиваюсь рывком и впиваюсь в твои губы, до исступления, а ты поддаёшься, падаешь на пол… В фокусе – твоё хитрое, самодовольное лицо…
-Ты знала!... Ты… ты это всё специально, да?...
Вскакиваю, ты остаёшься на полу, немного растерянная, но ещё не успевшая стереть довольную ухмылку с покрасневших губ. Слов не хватает, поэтому я слепо нашариваю свою футболку и бросаюсь в свою комнату, приваливаюсь к двери и только тогда замечаю, что в руках у меня не оранжевая майка, а верхняя половина твоей пижамы.
-Совсем не круто… Кажется, прошло уже две недели. Я всё ещё тобой не разговариваю, а ты всё ещё пытаешься помириться.
Уже темнеет, и я без особого интереса пролистываю лежащий на столе учебник, не надеясь въехать в смысл написанного. Оценки в академии, правда, слегка улучшились – последний тест по биологии я написал почти как Мака, ведь то, сколько позвонков у человека, въелось в мозг с потрясающей отчётливостью.
Робкий стук в дверь, и я, кажется, знаю, кто бы это мог быть. Мгновение, и ты, смущаясь, проскальзываешь в комнату, теребя пальцами корешок книги.
-Соул… Не… не поможешь?
Взгляд перебегает на обложку – так и есть, анатомия. В голове что-то отключается и по лицо расползается широкая ухмылка.
-Ложись, Мака. Сегодня – моя очередь.
|
Сайт 