Неделю назад он сказал, что чунинов и джонинов на задания вместе не посылают. А вчера ее повысили в ранге, и они были вынуждены работать вместе.
Генма орал, что куноичи слишком яркая и вызывающая для разведывательной работы. Ино орала, что он чуть ли не такой же ленивый и пофигистичный, как Шикамару.
- Ну, вот и хорошо, привыкните. – Железный тон Тсунаде заставил замолчать обоих. – Ты, Генма, уже работал с Анко, а Ино была в команде с Нара.
Пришлось заткнуться и слушаться приказа. Только разведка превратилась в балаган – как, впрочем, и ожидалось.

- Выплюнь! – Прошипела Ино, пытаясь при этом выглянуть из-за плеча джонина и посмотреть, не случилось ли что в пустом доме. Увы, ни шума, ни шороха. В их наблюдательном посту, и то было больше возни.
- Ты мне надоела. Я всегда его носил, и вообще, это убожество называется сенбон и является серьезным оружием, – Ширануи перекатил вышеуказанное грозное оружие из одного уголка рта в другой и прижал куноичи к себе – чтобы не дергалась и не размахивала конечностями.
- Блин. Проблемный! – у Яманаки получилось сказать это истинно шикамаровским тоном, – Я же о тебе беспокоюсь. Нечаянно можно порезаться, или еще что похуже. И будет язык раздвоенный, как у Орочимару, – от такого сравнения передернулась даже она сама, а потом ехидно добавила, – Целоваться неудобно будет.
- С тобой что ли? – растерянно спросил Генма, а потом расхохотался, забыв и о миссии, и о сенбоне – так, что чуть и вправду не проглотил его.
Заслужив ехидный смешок Ино где-то возле шеи.

- Следи, давай, – она недовольно высвободилась, ведя себя намного спокойнее. Руки вспорхнули для того, чтобы поправить прическу, а вовсе не дать ему долгожданный подзатыльник. Но так же хотелось!
Генма следил. Уже почти целый день – пока сама Яманака успела поесть, поспать, трогательно положив белокурую голову ему на колени, наорать на него с десяток раз и даже пропасть на неопределенное время в неопределенном направлении. Когда она вернулась и была допрошена с пристрастием, оказалось, что Ино банально ничего не помнит. При этом она смотрела так хитро, что Ширануи бросил допрос только потому, что понял – в этом деле с Яманака ему не тягаться.

Ничего необычного по-прежнему не наблюдалось.
- Выплюнь этот… сенбон, – кажется, Ино завела знакомую песню.
Джонин повернул к ней голову, нарочито медленно развязал стягивающую каштановые волосы бандану. Зажал сенбон в зубах и чуть приоткрыл тонкие, ярко-розовые губы, проводя по холодному металлу влажным языком.
Ино наблюдала за действиями джонина с любопытством патологоанатома.
- Вот видишь? – он чуть повернул острие так, чтобы оно упиралось ему в нёбо, – я настолько к нему привык, что не причиню себе никаких неприятностей.
Яманака не ответила, вместо этого резко подалась вперед – так, что ее светлые волосы хлестнули Генму по рукам, которыми он все еще слегка поддерживал ее. Джонин успел тяжело вздохнуть, обратить внимание на то, что голубые глаза очень красивы в вечернем свете, а губы у напарницы пухлые и такие же ярко-розовые, без всякой косметики.
Куноичи, ловко облизнув губы, оперлась руками о колени джонина, перенесла на них свой вес и, красиво качнувшись… белоснежными зубками выхватила сенбон почти у самого основания, скользнув на прощание мягким языком по уголку его рта.

Если бы она не забрала сенбон, он, наверное бы, все равно выпал у Генмы из-за отвисшей челюсти.
Ино задумчиво перекатила иглу во рту и вдруг улыбнулась.
Затем сенбон был аккуратно сложен в ее набедренную сумочку, где лежали травы – но сумочка в скором времени сама покинула привычное место. Вместо сумки появилась рука Ширануи, а Яманака с прежним интересом уставилась на его слегка покрасневшие скулы.
- Всегда хотела стать Джонином, – призналась она и Ширануи, внезапно поняв, что сонливость куда-то улетучилась, уже сам потянулся к светловолосой напарнице.
Она ловко вытащила сенбон обратно и обхватила его губами, соблазнительно проведя пальцами по всей длине тонкого металла.
- А ну, выплюнь это убожество! – нахмурился Ширануи, пока Яманака сдавленно хихикала.

Когда Кабуто, нервно озираясь по сторонам, зашел в дом, служивший ему временным укрытием, вызвал из своего сознания Орочимару и спокойно заснул, откуда-то из кустов метрах в трехстах послышались странные звуки, характерные двум людям, которые нашли себе очень интересное занятие. Пока бесплотное сознание Орочимару-сама летало по комнате, отчаянно пытаясь разбудить своего подчиненного медика, вздохи и шорохи переросли в стоны и отчаянные трески ломающихся веток.
Когда утром медик разлепил серые очи и напялил на близорукие глаза круглые очки, его виду предстала прочная веревка и два помятых, хоть и симпатичных лица. Подозрительно знакомых.
Блондинистая девица лет двадцати перекатила сенбон из одного уголка рта в другой.
Орочимару бесследно пропал.
Джонин довольно улыбался и обнимал девицу за талию.
- Пора возвращаться, – сказал он, вырубая Кабуто ударом ладони.
Последним, что слышал Кабуто, был ответ куноичи.
- А завтра – на новую миссию.