Коноху освещали сотни фонарей, и из окон то тут, то там выглядывали засидевшиеся допоздна жители. Один, два, три, четыре…
Он поежился. Осенние ночи в стране Огня теплом не отличались. Хорошо хоть небо было чистое. Можно посчитать звезды. Хотя… не сегодня. Сегодня он считает окна.
Пятнадцать, шестнадцать…
Раны ныли и отвлекали его, но он лишь ерзал, стараясь лежать так, чтобы не задевать их. Трава была ледяной – холод проскальзывал сквозь покрытые синяками ребра к самому сердцу. Приятно. Тело сковало немой судорогой, сгустило кровь, заморозило пульс - будто, наконец, дали долгожданный наркоз. Он пробрался до самых кончиков пальцев, и Наруто еле-еле двинулся, понемногу сбрасывая непривычное оцепенение, и прижил ладонь к груди . Чтобы снова не заныло.
После миссии Наруто сразу же пошел сюда – на гору Хокаге, впопыхах отчитавшись перед Тсунаде. Ранения и переломы подождут до завтра. Сейчас важно это: двадцать девять… тридцать… Скольких людей он в этот раз спас? Сто? Тысячу? Свет потухал то в одном окне, то в другом: жители деревни ложились спать. Сорок четыре…
Интересно, что бы сказал Саске, застав его за этим занятием? Он вздрогнул: это имя – не самое приятное воспоминание сейчас. Но он не мог не вспоминать, не повторять его. Саске бы сказал, что раз у Наруто есть время за ним гоняться и тщеславно считать людей, которых он спас… Нет. Больше нет времени. Да и в чем здесь тщеславие? Он считал тех, кому он спас жизнь вчера, но кто все равно когда-нибудь умрет. Возможно, кто-то уже умер? Семьдесят шесть…
Не думать, не вспоминать, не жалеть! Девяносто четыре, девяносто пять… Эти люди хотят жить, они не заслуживали смерти, не заслуживали того, что случилось бы, если бы он не взялся за эту миссию, он должен был...
Правую руку, на которую он опирался, внезапно пронзило невыносимой болью, заставившей Наруто подскочить и схватиться за перебинтованное место. Это перелом дал о себе знать. Кьюби быстр, кости срастаются с такой скоростью, которая обычному человеку и не снилась, но все же не мгновенно. Наруто постепенно разжал руку, когда боль утихла, и начал медленно растирать место перелома.
Сколько людей в Конохе? Тысяч пять, наверное, есть. Наруто считал по окнам, но ведь иногда на одно окно приходится больше, чем по одному жителю. А сколько людей в мире? Миллион? Миллиард? Больше? Триллион… Пора идти домой, подумал он, поднимаясь и кривясь от боли.
В его маленькой квартирке в кухне в одном из ящиков хранились бинты, спирт и несколько видов обезболивающих. Пользовался он ими редко – Кьюби все залечивал быстро, но иногда раны были серьезными, как в этот раз, и приходилось залезать в аптечку.
Едва освещенная старой дешевой люстрой кухня выглядела грязной и пустой. Наруто заметил несколько тарелок и кастрюль, которые он оставил немытыми перед миссией. Надо помыть. Но сначала, аптечка. Он достал бинты, спирт и йод и небрежно закрыл ящик, отчего его дверца громко захлопнулась, сотрясая пространство грохотом. Он вздрогнул.
На ногах ран было больше всего, он удивился, что не сломал ни одну их них – была возможность. Сильнее всего пострадали руки и грудь, на лице лишь сетка мелких порезов. Йод жег кожу хуже, чем РасенШурикен, который на этой миссии Наруто использовал слишком много раз. Бинтов не хватило.
Перелом снова напомнил о себе, и Наруто взвыл, прижав руку к груди и зажав голову между коленей.
- Нет, нет, нет, - то ли шептал, то ли скулил он, покачиваясь вперед-назад, пока рука горела, а в мыслях всплывала все та же картина, о которой он пытался не думать. По лицу потекли слезы, но сейчас было все равно, совершенно все равно, потому что перелом никак не заживал, и Наруто лишь старался не всхлипывать.
Какой прок от слез? Никакого. Это ничего не даст и прошлое не вернет. Из груди вырвался судорожный вздох, и Наруто замер, с каким-то непонятным интересом разглядывая плитку на полу.
- Больно, - только и прошептал он в каком-то полубессознательном состоянии. – Спать… пора спать… - проговорил он вслух, будто бы не себе, а невидимому собеседнику, следившему за ним осуждающим взглядом. – Больно…
Заснуть не получалось. Он лежал на кровати и смотрел в потолок, тщетно стараясь избавиться от страшных, назойливых мыслей, которые заполняли его голову.
Отец бы не одобрил, думал он, не одобрил такого решения. Его сын не оправдал ожиданий. Не смог. Будь Минато жив, он бы разочарованно покачал головой и ушел куда- нибудь далеко, чтобы не видеть Наруто. Он не оправдал ожиданий. И Саске бы недовольно хмыкнул, и тогда бы их дружбе на самом деле пришел конец, ведь Наруто все испортил, Наруто все разрушил, Наруто не смог… Хотя… их дружбе и так уже конец.
Разорвать связи… Саске так часто говорил об этом, говорил, что смог это сделать, но разве это правда, если Наруто все еще хотел вернуть его? Разве связи можно разорвать только одному из «связанных»? И ведь Наруто видел, каждый раз видел этот блеск в глазах, такой маленький огонек. Когда Саске встречался с ним взглядом, когда говорил о том, что не вернется, каждый раз Наруто видел в его глазах боль. Ведь это что-то значит? Это должно что-то значить, потому что Саске не мог уничтожить их дружбу, просто не мог!
Как ни странно, это вышло у Наруто.
А может и не значит ничего тот огонек в глазах Саске, может еще тогда, три года назад в Долине Завершения он сжег все мосты и разорвал все связи. Ведь дружба – нить хоть и тонкая, но прочно врастает в человека. И разрубить ее невозможно. Только вырвать. С плотью и кровью – навсегда. Может, и боль в глазах Саске была всего лишь шрамом.
За окном серело. Постепенно звезды тускнели и угасали, и улицы больше не освещал свет фонарей. По земле стелился белый, молочный туман. Утро медленно вступало в свои права. В комнату сквозь старые сломанные жалюзи просачивался жидкий свет, и Наруто зажмурился, переворачиваясь на другой бок. Вставать не хотелось. Он так и не смог заснуть, и чувствовал себя ужасно уставшим после последней миссии. К тому же еще Тсунаде просила речь написать…
Сразу после миссии перепуганная Сакура, вся в слезах, и взволнованный Какаши затащили Наруто в кабинет к Хокаге в надежде, что она будет знать, что сказать светловолосому парню с потухшими глазами. Но и она не знала. Тогда говорил Наруто. Он говорил быстро и по существу. Таких полных и профессиональных отчетов Наруто не делал никогда, в этот раз все ожидали бурные эмоции, крик, рыдания – все, что угодно, только не отчет о миссии.
Тсунаде только и смогла положить руку на плечо пареньку, но он скинул ее.
- Наруто… - он замотал головой. Хокаге вздохнула. – Напиши речь, хорошо?
- Почему я? – выдавил он. Слова, почему-то, застревали в горле, и голос хрипел.
- Я думаю… - она помедлила, подбирая слова. Сакура тихонько всхлипнула где-то сзади, и Какаши что-то зашептал ей. – Я думаю, ты единственный, кому можно это поручить.
Он долго смотрел на Тсунаде. Его взгляд становился то рассеянным, то сосредоточенным, но Наруто молчал. В конце концов, он кивнул едва заметно, и вышел. И немедленно направился на гору Хокаге.
Утро неотвратимо наступало, и хотелось зарыться под одеяло, накрыться им с головой, так, чтобы воздуха не хватало, чтобы задохнуться, только бы не видеть, не проживать этот день. Хотелось нажать на кнопку обратной перемотки, и вернуться на день раньше, или, наоборот, на год вперед, на два, или лучше на сто, чтобы все было по-другому, и даже чувства назывались другими словами, другим языком.
Он встал и подошел к окну, поднимая пыльные жалюзи, впуская тусклый сероватый свет. Коноху накрыл туман, укутывая здания в молочный плед и пряча еще не отстроенные после нападения Пейна развалины в холодных тяжелых складках.
Сколько людей уже проснулось?
Раз, два, три, четыре…
Сколько людей не спало?
Наверно, Какаши не спал, Сакура… Может быть, еще кто-то.
Квартира Наруто находилась под крышей старой, полуразвалившейся многоэтажки с маленькими, тесными помещениями и щербатыми ступенями крутых неудобных лестниц. Это все, что мог себе позволить обычный генин. Наруто хмыкнул. Обычный генин. Ха. Разве обычный генин способен спасти столько жизней? Разве он способен заплатить за это самую высокую, несправедливо высокую цену? Разве Наруто обычный генин? Нет.
А жаль.
Открыть бы сейчас навечно заклеенное окно и впустить утреннюю свежесть. Встать на подоконник и выглянуть на улицу. Сейчас, наверное, никто еще не гуляет. Слишком рано. Глянуть вниз и почувствовать, как все внутри холодеет от страха. Высунуться из окна и встретить рассвет. Расправить руки, как крылья, потому что он полетит. Свобода. Свобода для души. Свобода от тела. И тогда он сможет быть счастливым.
Сделать тот финальный шаг в пустоту.
Что бы было, если бы он это сделал? Почувствовал бы он это долгожданное спокойствие, или лишь всепоглощающую панику и безысходность? Услышал бы он пение птиц, или лишь голос в своей голове: «Я больше ничего не могу сделать»?
Деревня приобретала все более и более четкие очертания, несмотря на туман. Вон башня Хокаге, уже отстроенная. Ее починили в первую очередь, и сам Наруто красил стены, время от времени бормоча себе под нос, что это он для себя делает, ему ж тут работать в скором времени. Как давно это было? Всего месяц назад? А кажется, будто в прошлой жизни.
С самого последнего этажа в его доме Наруто виднелись развалины все еще не отстроенных домов у самой горы Хокаге, в которых теперь жили только бомжи или люди, чьи жилища были уничтожены при нападении Пейна. Впереди были месяцы работы.
Месяцы работы, которую Наруто вряд ли будет делать. Наверняка Тсунаде захочет освободить его, Сакуру и Какаши на время, но Наруто в особенности. Может даже какой-нибудь подарок сделает. По крайней мере, попытается. Он был бы рад просто какой-нибудь миссии. Сложной, желательно, чтобы много опасности, адреналина и крови. Но она, скорее всего, посчитает, что Наруто нужно отдохнуть.
Хотя, конечно, ему с трудом виделось его ближайшее будущее.
Ему вообще с трудом сейчас что-то виделось.
Он отпрянул от окна. Речь. Тсунаде просила написать речь.
Ручку он почему-то искал на кухне, пока не понял, что ее там нет. Бумагу он тоже не нашел. Под столом валялся незаточенный карандаш, а в одном из ящиков лежала картонная коробка из-под печенья. Сойдет.
Почему-то минуты три он никак не мог сдвинуться с места. Стоял посреди кухни и смотрел на коробку в руках. Мысли текли медленно, будто кто-то старательно растягивал резину в его голове, а та никак не поддавалась, и только скрипела с каждым новым сантиметром. Наруто то и дело забывал, зачем он здесь, для чего ему те предметы, и что он собирался делать. Когда он вспоминал, едва успокоившийся желудок снова выворачивало наизнанку, и Наруто начинало тошнить. Хотелось сжаться в клубок прямо там – посреди кухни, если он все еще там стоял – он точно не помнил – и долго и жалобно выть, как раненое животное.
Почему-то представился шланг, который кто-то передавил ногой, и вода не вытекает, а накапливается, накапливается, пока резина, в конце концов, не выдерживает, и он не лопается, заливая все вокруг.
Руки дрогнули, как в судороге, и он, наконец, двинулся, налево, к столу: шаг, еще шаг; не сел – упал на стул. С минуту он сидел за кухонным столом и думал. Слова, слова, где же вы? Сложнее всего начать. Свет из окна падал на его спину, плечи. Своей тенью Наруто загораживал его – это раздражало, не давало сосредоточиться, он не мог думать, только следить за очертаниями самого себя, двигающего головой, шевелящего руками. Черт! Он с яростью отбросил карандаш, и тот покатился по столу, пока не упал на пол.
Наруто отодвинул стул и вздрогнул – сейчас скрежет деревянных ножек по паркету казался особенно громким. Он огляделся по сторонам. Зачем же он вставал? Наруто не помнил.
Хрясь! По всему телу прокатилась мелкая дрожь. Он взглянул вниз: под его ногой маленькие черные осколки грифеля. Сломал. Карандаш сломал. И что же теперь делать с речью?
Он сел обратно и уставился на картонку перед собой. Он должен был что-то написать. Он не мог подвести Тсунаде. Он не мог подвести его.
Наруто взглянул на грязный картон, на котором он смог написать лишь одно слово. Имя. Нет. Зачем это все? Зачем эта речь, неужели нужно что-то говорить? Ведь если не говорить, можно притвориться, что и не было ничего. Не было миссии, не было ран и сорванного от криков голоса, не было…
В дверь постучали. Этот звук ударяющихся о дерево костяшек пальцев казался сейчас мрачно-торжественным, словно стук молотка, которым заколачивают гвозди в крышку гроба. В секунду комната наполнилась какой-то обреченной тишиной. Немного запоздало Наруто вздрогнул, встал из-за кухонного стола и медленно и беззвучно подошел к двери. Он прислонился к ней и прислушался – там кто-то размеренно дышал: вдох-выдох, но пульс был почему-то настолько громким, что Наруто мог расслышать его даже через дверь.
Или это был его собственный пульс?
- Открывай, Наруто. Я знаю, что ты за дверью.
Голос Какаши был таким спокойным и холодным, что можно было подумать, что его не было на вчерашней миссии, и он не знал, что случилось.
Наруто распахнул дверь резче, чем хотел, и уставился на учителя, чья одежда была все еще пропитана кровью. С минуту они молчали. Хатаке казался таким холодным и отчужденным, как когда они впервые встретились, будто его не могло волновать ничто на свете. Это злило.
- Что… - голос был хриплым. – Что вы хотели?
- Войти, – слегка улыбнулся гость и без ненужных прелюдий вошел в квартирку Наруто. – У тебя кофе есть?
- Нет, - замотал головой Наруто. Сейчас совершенно не хотелось говорить, голос охрип, и казался тихим, жалобным и уставшим. Парень поморщился: жалкое зрелище. Посмотри на себя, Узумаки Наруто, ты жалок. Ты жалок и слаб и не достоин звания Хокаге. Что бы сказал отец? Что бы сказал Джирайа? Ты не оправдал надежд, ты не смог, ты просто ничтожество и неудачник. Саске был прав.
- Чай будешь? – вырвал его из мыслей Какаши. Наруто, наверное, в сотый раз за этот день вздрогнул и повернул голову в сторону кухни, где стоял его учитель и что-то готовил. – У тебя тут только зеленый чай и рамен быстрого приготовления, поэтому я решил, что мы с тобой попьем чаю.
Наруто вошел в комнату и сел за стол. Теперь он мог видеть, что делал у плиты Какаши – он кипятил воду. У Наруто не было электрочайника.
- Ты есть хочешь? – спросил его Какаши, но тот только мотнул головой и уставился в свою чашку.
Комнату заполнила тишина. Наруто не знал, смотрел ли Какаши по сторонам, или, как и он сам, в чай, или же пристально следил за своим учеником, только слышал, как иногда учитель крутил чашку по блюдцу, создавая неприятный звук. Где-то в спальне тикали старые пыльные часы, путая мысли. Этот звук скрипящей ржавой секундной стрелки проносился эхом по всей квартире и врывался в сознание, заполняя его скрежетом и болью.
Саске, Саске, Саске. Наруто помнил его. В голове то и дело всплывал образ этого темноволосого, бледного мальчика, сидящего на берегу реки и смотрящего в воду такими же безжизненными, потухшими глазами, какими и Наруто сейчас смотрел в свою чашку. Абсолютно потерянный.
- Наруто… - Какаши сказал что-то. Его голос странно звучал в тишине, и Наруто резко поднял взгляд. – У тебя руки дрожат.
Наруто медленно опустил глаза на свои ладони, лежавшие на столе по обе стороны от чашки. И правда. Он сжал их в кулаки, и держал так, пока дрожь не исчезла. Внезапно на одну из его рук легла ладонь, заляпанная чьей-то засохшей кровью. Наруто не мог оторваться взглядом от этих красных капель.
- Наруто.
- Не надо ничего говорить, – перебил он его.
- В том, что произошло, нет твоей вины.
Наруто метнул на него взгляд, и на секунду голубые глаза блеснули красным. Хотелось взять Хатаке за горло и изо всех сил сжать пальцы, хотелось ударить его в глаз, или нет, лучше расцарапать лицо когтями Кьюби, который ничего не забывает и никогда не прощает, взвыть на всю квартиру, на весь мир – так, чтобы все слышали и дрожали от страха. Хотелось выть не прекращая, пока не сядет голос, потому что вчера у него вырвали часть сердца и растоптали, а вторую он вырвал.
Но он просто сидел и смотрел на Какаши.
- Уходи.
Учитель медлил, нерешительно заглядывая в пустые голубые глаза. Но ученик молчал, и Какаши вздохнул, подошел к нему и похлопал по плечу. Некоторое время были слышны звуки удаляющихся шагов, пока тихо не щелкнула входная дверь.
Речь. Он хотел написать речь. Картон не годится, да и чем писать, надо найти. Наруто начал рыться в ящиках и на полках, между кастрюль и тарелок – нет. Ничего нет.
Он двинулся в спальню. Здесь точно должно быть что-то. Под кроватью – нет. На подушках – нет. Под ними тоже. Может быть, под матрасом?
Наруто замер, глядя на тумбочку, где блестели несколько металлических звезд. Он потянул руку и коснулся одной кончиком указательного пальца. Холодная. Когда-то давным-давно он и его одноклассники сдавали тест на меткость, и темный угрюмый мальчик попадал всеми сюрикенами без исключения точно в цель. Наруто тогда было стыдно – он хорошо это помнил, и он сбегал с уроков и с экзаменов, чтобы не опозориться, а вместо этого тренировался с этими глупыми звездами, и они все никак не хотели лететь туда, куда он их направлял.
Сейчас он в совершенстве овладел этим и многими другими навыками.
Надо же, ради того, чтобы стать равным Саске, Наруто тратил больше сил, чем на свою мечту – стать Хокаге. Ведь отдельный человек, который дорог тебе, всегда важнее миллионов неизвестных, безликих людей. Именно поэтому Наруто столько лет гонялся за Саске, пытался вернуть его – потому что это здесь и сейчас, и оно важнее, чем далекое будущее, которое может и не наступить.
Он задыхался. Казалось, в его сознании бушевал ураган, сметая все на своем пути, и не разобрать, не понять, что происходит, что он чувствует, о чем думает. То и дело с улицы слышался шум ветра. Как предзнаменование, пугающий и мрачный.
Наруто резко повернул голову в сторону окна, когда ветер засвистел сильнее обычного. Что творилось с погодой? Казалось, туман и ветер вышли поплясать непонятный людям танец под страшную какофонию звуков, и это сводило с ума. Наруто нужно было выбраться, и…
Речь… Надо ее написать.
Ичираку! Единственная надежда. Там он съест свой любимый рамен, и ему станет легче. И не так страшно.
Наруто впопыхах надел первое попавшееся ему на глаза тряпье – кажется, он это стирал перед тем, как уйти на миссию. Наруто выбежал на улицу.
Туман был настолько густым, что не видно было ничего дальше метра, и почему-то Наруто не помнил, куда идти, совершенно перестал ориентироваться, как во снах, когда ему снова было десять, и он не знал, есть ли впереди свет, или все такая же тьма, как теперь, посреди людей, заслонявших ему солнце.
Бежать. Надо бежать. Куда? Впереди некуда идти, и сзади лишь дом. Он повернул налево и стремительно зашагал по дороге.
Вымощенная камнем улица была извилистой, и Наруто не мог узнать ее. Видимо пошел не туда. Но не важно.
Затем он вспомнил и остановился. Эта дорога ведет к кладбищу. Руки снова начали дрожать, и Наруто свернул на главную улицу. Теперь он доберется до Ичираку. Да. Он съест свой рамен, и ему станет лучше. Намного лучше. Это его единственная надежда.
Наруто, наконец, заметил людей вокруг. Одни спешили на работу, другие выгуливали своих питомцев. Их лица – озабоченные какими-то пустяками, спокойные или расслабленные, в целом светились счастьем, и это раздражало. Это раздражало и злило.
Наруто помнил, что когда они с Саске дрались в Долине Завершения, у него было видение. Ему девять лет, и он стоит на поляне, а рядом все его друзья. Ирука, Какаши, Джирайа, Сакура, Тсунаде – они стоят и улыбаются. Но что-то не так. И Наруто внезапно понимает, что рядом нет Саске. Саске ушел, он ушел куда-то, где он больше не сможет улыбаться, Саске ушел навстречу своей смерти. Наруто оттолкнул кого-то из взрослых, и побежал за ним. Это было в тот момент важнее всего на свете. Почему? В тот день Наруто так и не понял.
- Это же он!
- Кто?
- Вон тот мальчик!
- Точно?
- Да! Это он деревню спас!
Его окликнула женщина с ребенком на руках:
- Ты Наруто, да?
- Ага.
- Ты правда спас деревню?
Правда. Он спас деревню неоднократно, но ему хотелось, чтобы это был не он. Сейчас казалось, что были вещи и важнее.
- Да, правда.
Наруто смотрел на землю, потому что боялся, что испугает кого-то своими горящими красным глазами Кьюби.
Его осенило в тот день, полтора года назад, когда он, Сакура, Сай и Ямато нашли Саске. Он бежал по коридорам и судорожно искал своего друга. Он был так близко. Так близко! Еще чуть-чуть и они найдут его! Наруто изо всех сил звал его, кричал «Саске!»
А потом он увидел замершую Сакуру. Сначала солнце ударило в глаза, и Наруто до конца не смог разглядеть Учиху. Но когда Саске спрыгнул и начал угрожать убить его, Наруто не поверил. Ведь как Саске может убить своего друга? Это же Саске! Тот самый мальчик, схвативший Наруто за ногу, когда он, не до конца доучив технику контроля чакры, начал стремительно падать головой вниз с дерева. Тот самый, который чуть не погиб в бою с Хаку. Тот самый, который готов был пожертвовать собой в схватке с обезумевшим Гаарой, потому что Саске не хотел снова смотреть, как дорогих людей убивают прямо у него на глазах. Разве он мог убить Наруто?
И когда клинок катаны, как в замедленной съемке, начал опускаться, Наруто все равно, все равно не верил. Потому что если Саске все-таки способен его убить, разве есть смысл жить дальше? И когда этот мрачный Учиха стоял рядом с Кабуто и Орочимару, и пламя медленно поглощало его, Наруто не мог оторвать взгляда. Насмотреться. Запомнить каждую черту. Он не знал, когда они теперь свидятся.
И в тот момент, когда Саске совсем исчез, Наруто осенило. Если бы этот мрачный, наполненный желчью и болью человек был обыкновенным жителем Конохи, просто сбежавшим ниндзя, Наруто не гонялся бы за ним. Если бы это был лучший друг, Наруто просто разочаровался бы в нем, или убил бы, как Хаку, которого он жалел, но не мог простить. Нет. Это была не дружба.
Время бежало слишком быстро, так Наруто казалось, и на улицах стало появляться все больше и больше людей. Наконец, впереди появился маленький ресторанчик, и Наруто ускорил шаг. Там почти никого не было.
- Здравствуйте, дедуля, – поприветствовал хозяина Наруто.
- Привет, Наруто, тебе как обычно мисо рамен?
- Ага! – постарался улыбнуться парень.
- Кстати, как прошла миссия?
- Да… так. Нормально.
Дед взглянул на него подозрительно – теперь голос у Наруто сипел – но ничего не сказал.
- Ну ты молодец, придурок. Даже солгать нормально не можешь.
Наруто замер. Ему, вдруг, показалось, что он услышал голос Саске.
- Саске? – прошептал он едва слышно.
- Ты где? – перебил его Учиха.
Что? Что за глупый вопрос. Так хотелось повернуться, посмотреть на него, увериться, что он здесь, рядом, но Наруто знал, что это не так. Не могло быть так. Если он повернется, иллюзия рассеится.
- Что ты имеешь ввиду?
- Тебя ливень не застал на улице?
Ливень?
- Мы просто с Сакурой сейчас в кафе и… - Наруто не мог понять, о чем говорил Саске. О чем он? - Опять обижаешься. Да хватит уже, Наруто. Мы хотели тебя как раз к нам позвать. Сакура тебя давно не видела.
Какой бред. Наруто ничего не понимал. Неужели он сошел с ума?
- Тогда в чем проблема, Наруто?! Что ты стоишь в моей гостиной и оскорбленно молчишь, будто я – ненавистный предатель, растоптавший все твои дружеские чувства, да еще и проделавший дырку у тебя в груди?! – закричал Саске как-то не так. Как-то странно. Будто он обижен на Наруто, будто он никуда не уходил и действительно не проделывал дыры в груди друга три с половиной года назад в Долине Завершения.
- Боже мой, Наруто, тебя так легко испугать! – он не выдержал, повернулся и увидел перед собой Саске. Такого, каким он был тогда, в логове Орочимару, когда Наруто впервые осознал, что любит его. Саске сидел за барной стойкой рядом с ним, и нереальность его присутствия выдавала блеклость волос и то, что сквозь его черные непроницаемые глаза можно было разглядеть стены закусочной.
- Саске… - прошептал снова Наруто, и потянулся к видению рукой.
- Такой дурак, – ухмыльнулся его друг и стал медленно растворяться в воздухе.
- Вот твой рамен, Наруто!
Свои дрожащие руки парень быстро спрятал под стол.
- Спасибо, дедуля, – сказал ему Наруто, и быстро уткнулся в тарелку с раменом.
Неужели он только что видел Саске? Или это видение было? Галлюцинация? Он ведь три ночи не спал, а в последние пару дней не до еды было. Что Саске сказал, что так его удивило? Наруто уже забыл. Вылетело из головы.
Рамен вкусно пах, но притронуться к нему почему-то не получалось. Несколько раз Наруто брался за палочки, но постоянно забывал, зачем, и откладывал их.
Туман. Он окружал его, прятал солнце, прятал дома, людей, правду. Настолько он путал все, закрывал белым дымом, что становилось страшно оглядываться, страшно сидеть в этом кафе одному и смотреть в тарелку с остывающей лапшой, пытаясь успокоить дрожащие руки.
- Наруто!
Он в очередной раз вздрогнул. За спиной стоял Сай. В этот раз его глаза не были фальшиво прищурены. Наоборот, они смотрели глубоко, честно и понимающе. В конце концов, он тоже это пережил.
- Разве тебе не пора?
Точно. Ему пора. Уже время идти на то… собрание.
- Да. Я пойду, – сказал он и встал из-за стола.
- Может, тебя проводить?
- Не надо, – бросил он Саю, скрываясь в тумане.
Его тошнило. Казалось, еще секунду и вырвет. Но он не переставал бежать. Бежал не в ту сторону. Наруто остановился. Все внутри заныло, умоляя не идти, вернуться домой, забраться под одеяло и проспать. Всю жизнь оставшуюся проспать.
Нет. Он должен там быть, потому что если он не придет, он будет винить себя за это до конца жизни. А он и так уже себя за многое винил.
Наруто развернулся и медленно зашагал по вымощенной камнем дороге.
И все-таки мысли возвращались к миссии. Тсунаде где-то раздобыла информацию, что Акатсуки планируют напасть, и Наруто первым вызвался противостоять им. Какаши, Сакура, Сай, Ямато – все согласились ему помочь. Был разработан план, к миссии готовились долго и тщательно, на нее было потрачено столько усилий.
- Наруто! – послышался чей-то всхлип.
- Сакура, – поприветствовал он ее, и она бросилась на шею другу. Отталкивать девушку он не стал. Сакура рыдала. В голос, громко, не стесняясь. Где-то неподалеку были слышны рыдания Ино, и периодическое бурчание «Проблематично». Какой прок в слезах? Дрожь в руках так и не прошла.
Хината молчала, как и ее двоюродный брат. Они лишь кивнули Наруто в знак приветствия. Ли, Чоджи, Шино, Киба, Тен Тен – все они стояли неподалеку, не решаясь подойти.
Наруто почему-то вспомнилась их с Саске драка на крыше. Господи, какие они были глупые.
- Начнем? – спросила Тсунаде и окинула присутствующих скорбным взглядом. Наруто стоял немного поодаль. Ирука хотел было подойти к нему, но парень покачал головой, и Умино не стал. Не сейчас.
Тсунаде что-то говорила. Она говорила долго, проникновенно. Наруто не мог слушать. Вместо этого он вспоминал. Саске – этот хвастун – сказал ему: «Не поранился, трусишка?». Это было, когда они пошли на первую миссию ранга С. Наруто запомнил эту фразу, и когда на экзамене на чуунина он спасал Саске от Орочимару, он бросил этому наглому самовлюбленному ублюдку в лицо его же фразу.
Или тот раз, когда они пытались узнать, как выглядит Какаши под маской. Этим глупым угрюмым мальчиком было так легко манипулировать. А еще был момент, когда они все только познакомились с Какаши, и тот устроил им тест. Он тогда привязал Наруто к столбу и не давал ему еды. В тот раз Саске поделился с ним завтраком.
Все их драки, все их глупые соревнования, все те бесконечные дни, когда Наруто искал Саске, звал его, срывая голос, тренировался, чтобы вернуть – неужели…
Неужели всему пришел конец?
- …Наруто.
Все сидящие оглянулись на него в ожидании. Черт. Он совсем забыл. Он должен был написать речь для этого момента.
Наруто сделал нерешительный шаг к Тсунаде. Остановился. Замер. «Не могу». Он сглотнул. Руки дрожали, и он чувствовал, как Какаши следил за ним не холодными, а сочувственными, скорбящими глазами. Вперед смотреть не хотелось, потому что впереди то, что не снилось ему даже в кошмарах. Страшно.
- Наруто? – позвала Тсунаде мягким обеспокоенным голосом. Надо идти. Надо.
Желудок выворачивало наизнанку. Ему казалось, что он идет на эшафот.
Наруто, наконец, добрался до места, где стояла Тсунаде. Оглянулся. Сакура и Ино утирали слезы, тихонько всхлипывая, а все остальные выглядели мрачными, угрюмыми и скорбящими. Наруто, наверное, выглядел, как привидение.
Гроб стоял закрытым. Тело было слишком исковеркано, чтобы показывать его людям. Неужели всему пришел конец?
Дрожащая рука коснулась покрытого лаком дерева. Твердое. Ему там будет хорошо. Спокойно. Боже, что же Наруто наделал?!
Неужели конец?
Речь, напомнил он себе и подошел к Хокаге. Она хотела положить руку ему на плечо, но передумала. Сердце билось так быстро, будто спешило куда-то, будто вот-вот вырвется из груди и упадет перед ним в вырытую могилу вместе с гробом.
Речь.
- Саске для меня был больше, чем друг. Я жил ради него. Все вокруг надеялись на меня, говорили, что верят, что я смогу понять, как разорвать эту цепь ненависти. Я думал, что нашел выход. Я убил одного дорогого мне человека, защищая тысячи других. Но я ошибся. Я ничего не понял и ничего не знаю.
Гроб начали опускать в могилу.
|
Сайт 