Мрачный длинный коридор открывался перед темноглазым юношей. Брюнет шагал, хлюпая по мокрому каменному полу, сам не зная куда. Глухая тишина и нескупая темень повсюду пытались нагнать страх, но человеку, выкованному из стали, это чувство не знакомо. Как он здесь оказался, он не помнил, но знал точно, что нужно поскорее выбираться отсюда. Но куда? - Саске, – прошептали будто над его ухом. Парень начал оборачиваться, но никого не увидел. – Саске, - снова послышались нежные женские слова. Брюнет побежал туда, где громче слышался голос, но потом остановился и в непонимании прислушался. - Кто ты? – крик эхом пошел по коридору, но в ответ ничего не принес. – Где ты? - Я здесь, Саске, я рядом… я рядом, – тоскливый и в тоже время милый голос опознала память юноши. - Сакура? Сакура, где ты? – выкрикнул темноглазый и побежал туда, куда, как ему казалось, правильнее. – Сакура, почему ты ушла? Почему исчезла? - Вопрос в другом. Зачем ты меня искал? – послышались слова с ноткой заинтересованности. - Что?.. Я… я… - почему-то он начал заикаться. Может, потому что сам не знал ответа. Учиха легко прикоснулся ко лбу кончиками пальцев и нахмурил брови от непонятного состояния. Изображение искажалось. Коридор начал растворятся в крупинках влаги. - Саске, ты проснулся, – проиграла голоском девушка, когда юноша, что лежал на девичьих руках, начал приоткрывать веки. – Нам нужно идти. Брюнет приподнялся и огляделся. Он находился в грязной, холодной, темной камере, всем своим существованием пропитанной влагой. Недалеко была выбитая железная решетка с разбросанными осколками льда вокруг. Парень ее не спрашивал, как она здесь оказалась, откуда она узнала логово Акацки, и сколько времени он здесь пролежал. Чувство гордости и так уже пострадало, нужно воздержаться, чтобы оно совсем на дно не слетело. - Саске, нам нужно идти. Если они придут, то мы с ними не справимся, – Учиха понял ситуацию и быстро, хотя это для него было крайне тяжело, встал на ноги. Но после, взглянув на розововолосую, вскрикнул: - Сакура, сзади! Зеленоглазая не успела развернуться, как ее кожу проткнула какая то иголка с неизвестным зельем. Харуно закричала, упала на пол и стала конвульсивно биться. - Это тебе за шрам на шее, – крикнула девушка с красными волосами. – А это за «тряпку»! – она достала еще одну иглу с зельем и вонзила в плечо розововолосой. - Карин, дура, что ты делаешь! – Саске накинулся на женское тело, но сил не хватало даже на нее. Красноволосая освободила одну руку из хватки брюнета и потянулась к Сакуре, чтобы воткнуть еще одну иголку. - А это тебе за украденного Саске. «Водяная» с криком извивалась на сыром полу, обхватив себя руками за плечи. Словно ужасная боль поселилась в ее теле, которому, казалось, ничего не было опасно. - Что ты с ней сделала, сволочь? – сквозь зубы выдохнул Учиха, прижав к стенке Карин и душа ее за горло. - Теперь у нее хватит жидкости только для существования… - она знала, что в тяжелом положении, но ей хотелось рассмеяться парню в лицо и кинуть колкие слова в виде хлесткой пощечины. Обезумев от страха и отчаяния перед подобным гневом, девушка понимала, что она пробудила в этом человеке тайные силы злостной души, что на этом и оборвется ее жизнь. - Не горячись, Саске, – послышалось из темного коридора. Показался Мадара. – Отпусти Карин, – он подошел к Сакуре схватил ее за руку. - Саске, я предлагаю забыть то, что было. Ты нам нужен. Мы должны знать, что именно знает Хокаге. Я предлагаю забыть девчонку и вспомнить свою месть, – Учиха, изменив выражение лица, ослабил схватку. Воспользовавшись этим, красноволосая ударила атакующего по лицу и оттолкнула его. – Закрыв глаза на то, что ты сделал, мы готовы снова тебя взять в Акацки. Из попыток выкрутиться из мертвой хватки, от которой после появится синяк, было видно, что Сакура вела себя как опьяневшая. Разозленный лидер жестко схватил девушку за розовые пряди волос, пытаясь ограничить ее в движениях. Зеленоглазая еще больше закричала. - Так что ты выбираешь? Ты согласен быть с нами? – Мадара уставился на брюнета в ожидании ответа. На лице Саске царило глубокое раздумье. Он направил взгляд на все еще зеленые яркие жемчужины глаз девушки с волосами оттенка цветка вишни. Сакура, замкнув в себе боль, смотрела в упор на юношу и, затаив дыхание, ждала отрицательного ответа сомневающегося юноши. Саске и Харуно неотрывно смотрели друг на друга. Словно беззвучные переговоры велись между ними. Душевно-теплые черные угольки и зелено-блестящие милые изумруды. - Я… с-согласен, – послышалась неуверенная фраза от подрагивающих уст брюнета. Его взгляд, скрылся за холодным безразличием того, бывшего Саске. А у розововолосой от услышанного широко раскрылись глаза, зрачки затянулись серой враждебной оболочкой ледяной коры, придавая ей прежний облик. После этих слов никто не решился издать какого-либо звука, а движение показала лишь язвительная усмешка на лице Карин. Глубокая тишина длилась около минуты. - Вот и отлично – невыразительным голосом произнес Мадара. Он подозвал Карин и они, взяв ослабевшую Сакуру за руки, потащили её вдаль по коридору. Саске стоял, провожая холодным взглядом Харуно и получая в ответ от красивых глаз морозный вой ее души. Но никто из них не проронил ни слова, ни фразы «не делай этого», ни фразы « прости ». Они только смотрели. Смотрели друг на друга, расставаясь и прощаясь глазами.
Ватные воздушные облака лениво плыли по нежно-голубому фону. Своей независимостью манящая невесомость и бесконечное спокойствие в тех оттенках синего цвета притягивали осколок девичьей души. О прозрачную стеклянную поверхность бились порывы упрямого ветерка, будто хотели пробраться внутрь камеры. Но зачем? Словно вырезанная из мягкого дерева статуя, с прекрасными изгибами форм, стояла женская фигура у загражденного грубой решеткой окна. Внешне она была неподвижна, но внутренне…. мысли о безвыходной ситуации, сожаление о слежке за одним из Акацки и приходе в это место, мысли о первой встречи, первом чувстве… к нему… она откинула прочь. Обман… самообман… от чужого предательства приходится лгать себе.… обманывать чувства… жечь книги воспоминаний, выкованные из жесткого металла… тушить возродившийся огонек, превращая в черный пепел.… огонек любви… любви предателя. Недалеко в пространстве, прорезая воздух своими крыльями, вольно порхал черный голубь, а за ним – белая голубка. То поднимаясь, то опускаясь, они кружились в воздухе, создавая трогательный танец. Они не замечали унылого взгляда за стеклом холодных глаз. Они отдавались полету, отдавались легкости, отдавались любви. «Дай мне свои крылья, вольная птица. Я улечу… далеко-далеко улечу, где меня никто не найдет… я завидую… что я не ты… я завидую… твоей свободе… твоей судьбе», - врала себе снова девушка с упавшими на лицо розовыми прядями волос. Снова ложь. Их счастью. Их доверию. Их преданности. Их любви. Вот чему она завидует… завидует и сама этого не признает. Тело кровоточит без единой царапины. Сердце болью кричит, но никто его не слушает. Душа плачет, но не глаза. Глаза тоскливо смотрят в небесную даль, мечтая о неосуществимом и нереальном. Хлопок дверей и девушка от воздушного полета снова возвращается в жестокую реальность. Ощущение опасности и неприязни от сзади стоящего человека отдается мурашками на коже. Как вырезанная изо льда, она не шевелилась. Стояла и смотрела. Смотрела в будущее, но ничего там не видела. - Сакура… - с неуверенностью сказал кто-то ее имя. Чтобы опознать владельца голоса, ей хватило одного слова из его уст. «Саске? Что тебе нужно? – шептала про себя девушка. – Зачем ты пришел сюда? Почему ты меня не оставишь в покое? Почему ты мне всегда приносишь только боль? Почему не тепло? Почему не любовь?.. Потому что ты не знаешь, что это такое… твое каменное сердце блокирует любой лучик чувств… ты - все та же крепкая сталь из далекого детства, что даже при адском пожаре никогда не обретет тепло». «Сакура. Ты снова такая холодная… такая очаровательная и одновременно такая холодная,… поймешь ли ты меня?.. Простишь ли ты меня?.. Простишь ли за все?.. Сакура,… то, что ты сделала для меня… то, что ты сделала со мной… заставила чувствовать… нехватку… притяжение… манию… к тебе. Но почему?.. Почему так поздно я понял, кого упустил?… Сакура… почему ты не поворачиваешься ко мне?.. Сакура… не будь такой холодной… прошу… прошу». Розоволосая все стояла у окна. Стояла та, которую предали. Предали не в первый раз. - Сакура, пойми, они бы нас двоих схватили, если бы я не согласился. А бороться против них бессмысленно, мы оба были не в силах сражаться, - с невероятной тяжестью решительно выдавил из себя брюнет, хотя внутри все сжималось и скручивалось от непонятной боли. Боли, которую он еще никогда не чувствовал. «Снова молчишь. Сакура… обернись ко мне… обними меня, как в детстве… мне так этого не хватает… не молчи… пожалуйста… не молчи… Сакура… прости… прости…» «Что ты хочешь от меня, Учиха?.. Зачем ты мне это говоришь?… Сейчас это не имеет значение… мы не в силах вернуть прошлое… даже если и были бы в силах, я бы тебя вычеркнула из своей жизни… ведь все из-за тебя… из-за тебя я здесь… из-за тебя… ненавижу» - Сакура… - снова послышался мужской голос с ноткой дрожи. - Поздравляю, Учиха. Свою шкуру ты спас, – перебили его тихие слова, слетевшие с сухих уст. «Что ты несешь, Сакура?.. Как ты не понимаешь… почему с тобой так сложно?.. Сакура, повернись ко мне… пусть проснется та девчонка… та, которая меня любила… давным-давно… но любила… так холодна… стоишь и смотришь… смотришь куда-то вдаль… о чем ты думаешь, Сакура?.. Тебе также плохо, как и мне?.. Или нет?» - Я так долго искал тебя, Сакура,… не для того, чтобы предать, – грусть эхом отозвалась в голосе Саске после трудного сглатывания слюны. «Искал?.. Но зачем?.. Саске… Саске… почему все так?.. Я ведь думала, тебе важнее всего месть… разве нет?.. Ты никогда не показываешь своих чувств. Откуда мне знать, что у тебя внутри?.. Зато ты знал, что у меня на душе… знал до того, как ушел… знал и покинул… оставил меня одну… наедине с пожирающими воспоминаниями». «Снова молчишь… Сакура… мне так тебя не хватало… те слова… ты сказала, что заберешь мое сердце… так вот, тебе это удалось… удалось то, что никому еще не удавалось… Сакура, меня так тянет к тебе… Сакура… почему?» Мужское тело приближается и нежно охватывает хрупкую тонкую талию. Он окунулся в ее волосы, порывисто вдыхая женские ароматы, словно задыхаясь. Закрыв черные привлекательные глаза, он отдался полностью ощущению. Ощущению такой близости, о которой давно мечтал. Мечтал темными ночами, полными хаоса. Мечтал в одиночестве. От неподвижного тела возникало столько переполняющих эмоций. Столько нежности и столько сожаления. Крепкое объятие, словно ребенку подарили долгожданную игрушку. Вот только это не была игрушка для него, это была частичка души. Частичку, которую он когда-то потерял и вот снова нашел. Схватил и не отпускает. Потому что боится потерять. «Что ты делаешь? Почему?.. Откуда в Саске Учихи столько нежности?.. Нежности, которой раньше не было… но я не отвечу тебе, Саске. Будет тяжелее расставаться… Саске… Саске… ты такой… я всегда видела только внешнюю, жесткую и хладнокровную, оболочку демона, но, оказывается, внутри ты мягкий и теплый ангел… мой ангел… мой» – она сопротивлялась мыслям, но не смогла сопротивляться крикам души. Исполняется одно из желаний, о котором она мечтала маленькой девочкой. Длинные ресницы медленно опустились, полностью отдаваясь чувству его прикосновения, каждой клеткой ощущая его сильные руки, его дыхание на тонкую шею и даже тихое биение его сердца. Но ее фигура стояла неподвижно. А он сзади. Так близко. Так легко обнимает ее. Как хрупкую вазу, которую боится упустить и разбить. Миг. Сладкий миг, что должен закончиться. Казалось, сейчас прозвучит любое слово, любой звук, любой шорох и все исчезнет, как лживый сон. Двое хотели остановить часы жизни, остановить навсегда время, чтобы сполна насладиться этим мгновением и запечатлеть его в памяти. Холодные маски… они слишком красивы, что бы их снимать. Сквозь их желания тикали секунды, и все органы от скрытых мук зверски выли. Органы двух тел. Ледяных тел, со спрятанным под коркой струящимся теплом.
«Я найду вас! Найду! Я бегу к вам, Саске, Сакура. Я обещал. Я верну вас. Верну», - мысли вихрем проносились в голове. Быстрые шаги по каменному полу отдавались эхом по длинным коридорам. Это был невысокий юноша в желтой помятой одежде с поцарапанным измученным лицом и небольшой кровоточащей раной на груди. Видимо, он прошел через трудную опасную битву. Но он бежал. Бежал, не останавливаясь даже для передышки. В нем жила надежда. Надежда вернуть дорогих друзей. Друзей детства. Друзей, которых он не забывал. И дал клятву. Клятву об их возвращении.
Сайт 