Ночь - это время страсти и похоти, подозрений и страхов, лжи и правды. Это время, когда явью становится то, о чем мы можем лишь мечтать, или то, что мы люто ненавидим.
Это время... таинства...
Огромное одноэтажное поместье расположилось между двумя горными вершинами, довольно далеко от шумного Токио. Здание окружал огромный сад, в котором поначалу можно было даже заблудиться, если не знать, куда идти. Притворяющийся бархатным темно-синий полог неба с мерцающими на нем звездами куполом накрывал этот безмолвный, полный спокойствия уголок. Луна освещала все это великолепие своим мертвенно-бледным светом, смазывая очертания предметов, растворяя их в ночной тьме или наоборот делая слишком четкими. Иногда могло показаться, что ночное светило стремиться заглянуть в каждый уголок сада, в каждое окно дома в надежде узнать, что же здесь происходит. Или происходило...
Обитатели этого места - двое молодых мужчин - сейчас мирно спали. Они специально выбрали эту лощину для постройки своего дома, потому что не любили эти ежедневные агонии города в час пик, шум и суету Токио, в котором им и так слишком много времени приходилось проводить: их компания занимала одну из лидирующих позиций на рынке Японии, так что пустить все на самотек не представлялось возможным.
Сейчас двое мужчин безмятежно спали каждый в своей комнате. По крайней мере, внешне безмятежно. На самом же деле одному Богу известно, что им снилось на самом деле...

Обычно ржаво-красные волосы сейчас казались почти черными. Усталое лицо чуть осунулось, уголки губ чуть опущены вниз. Из-за черных синяков, обведших его глаза, и неестественно бледной кожи казалось, что у этого человека на самом деле череп вместо лица, и только чуть подрагивающие во сне веки опровергали эту мысль. Мужчина тяжело вздохнул и с его губ сорвался невольный полустон-полувыдох...

Я падаю.
Или лечу.
Я не понимаю, что происходит.
Вокруг меня мелькают галактики, звездные системы, планеты, какие-то лица, чьи-то воспоминания... Я не могу сосредоточиться.
Раскидываю руки в стороны и чувствую, как разрываю ладонями бритвенно острое пространство. И капли моей крови замирают в этом нигде.
А я продолжаю падать в бесконечность.
Такое чувство, что все это со мной уже когда-то происходило, что я уже падал вот так вот в эту всепоглощающую бездну.
- Остановись.
Это ведь ее голос. Но она же погибла. Кажется, что это произошло вечность тому назад...
- Остановись.
И мое падение в никуда резко прекращается. Эта сюрреалистичная вселенная трескается и осыпается хрупкими стеклянными осколками прямо на моих глазах, открывая совершенно новое пространство.
Пустыня. Огромная и безжизненная. Небо цвета засохшей крови с угольно черными рваными облаками, напоминающими мне смутно знакомые лица.
Никого вокруг. И ничего. Только прямо передо мной совсем небольшое свинцовое озеро с зеркально ровной поверхностью. Я подхожу к нему и наклоняюсь, чтобы рассмотреть свое лицо, и... ничего. Его поверхность ничего не отражает, оставаясь все такой же серебристой и гладкой.
- Кого ты видишь, когда смотришься в зеркало? - опять этот голос - ее голос!
«Никого!» - первое, что приходит в голову, и в тот момент, когда эти слова уже готовы слететь с губ, поверхность озера подергивается мелкой рябью. Я наклоняюсь ниже, силясь рассмотреть свое отражение. Все видно расплывчато и нечетко, как будто я смотрю сквозь запотевшее стекло, но в какой-то момент...
Из озера на меня смотрят два нереально изумрудных глаза, обведенных угольно-черными синяками и наполненных нечеловеческой ненавистью. Короткие кроваво-красные пряди волос небрежно треплет ветер, и шрам-иероглиф на лбу... Мои пальцы непроизвольно потянулись к тому месту над левой бровью, где еще в детстве родители клеймом выжгли мне иероглиф «Любовь». Чтобы я научился прощать. Я их так и не простил...
- Это ведь... - мальчик в озере продолжал смотреть на меня все тем же наполненным ненавистью и одиночеством взглядом, - я...
- От тебя отреклись. Кого ты видишь? - ее тихий мелодичный голос выводит меня из прострации, позволяя найти ответ:
- Будущего убийцу.
По воде, если эту субстанцию можно так назвать, снова пошли круги, будто бы кто-то бросил в нее камень. Мальчик пропал. Теперь на поверхности озера были видны два человека: одним из них был, несомненно, я, а вот второй... Соломенного цвета волосы, усики-шрамы на щеках... И эта улыбка... Неужто?..
- Тебя поняли. Кого ты видишь?
- Будущего друга, - на автомате отвечаю я, наблюдая за тем, как двенадцатилетний Узумаки протягивает мне руку помощи, предлагая свою дружбу.
И снова эта рябь.
Теперь я подписываю какие-то бумаги, попутно объясняя людям, что от них требуется. А рядом, словно моя тень, замер Наруто. И он снова улыбается. Он всегда улыбается, даже если для этого нет поводов. И благодаря этой улыбке я нахожу в себе силы бороться...
- Тебя признали. Кого ты видишь?
- Будущего демона.
Ее тихий смех был мне ответом.
Зеркало в последний раз зарябило, и я увидел себя, напряженно склонившегося над поверхностью озера, пытающегося высмотреть в его глубинах что-то, понятное только мне одному...
- Кого ты видишь, когда смотришься в зеркало, Гаара?
- Я вижу...
И в этот момент единственная волна смыла мое отражение. Теперь на меня смотрели эти небесно-голубые глаза...

- Наруто...

И мир вокруг меня разлетается тысячей осколков...

Светлые волосы рассыпались по подушке. В свете луны они, казалось, светились изнутри мягким серебристым светом. Усики-шрамы на щеках придавали спящему мужчине некое сходство с хитрым лисом. Только вот обезоруживающая улыбка, царившая на его лице даже во сне, не давала этой догадке подтвердиться. Веки мужчины едва заметно затрепетали, и он выдохнул одно единственное имя...

Я иду по знакомому с детства коридору. Вокруг темнота. Только какие-то странные шорохи вокруг и голоса, пытающиеся мне что-то сказать, о чем-то предупредить. Но я не могу понять, что именно, они стремятся мне сказать.
И я ускоряю шаг, чтобы догнать их.
Пространство вокруг меня начинает плавиться и растекаться слезами ртути во всех направлениях, наплевав на гравитацию. И в каждой капле видны багрово-черные галактики.
Я бегу. Я не спотыкаюсь только из-за того, что с самого детства знаю это место. И этот плавящийся коридор. И эту дверь в самом конце...
Резко торможу.
Мне часто снится эта дверь.
Медленно ложу ладонь на ручку. Мне на запястье падает обжигающе-ледяная капля-галактика… Я должен войти внутрь. Но обычно я не успеваю этого сделать.
Поворачиваю.
Тихий скрип, и дверь открывается, а я стою на пороге своей комнаты.
С тех пор, как я отсюда сбежал, почти ничего не изменилось. Только пыли на вещах стало больше. И еще этого огромного зеркала я не помню.
- Проходи, Наруто, - я резко оборачиваюсь на голос. Не может этого быть...
- Сакура? - она лишь кивает в ответ. И ничуть не изменилась. - Но ведь ты погибла в той автокатастрофе...
Ничего не понимаю. Она ведь выбрала тогда Учиху, отказав мне и Гааре. Она родила ему двух сыновей и погибла через полгода после рождения второго ребенка... А сейчас...
- Ты ведь и сам понимаешь, что здесь возможно все... - она смотрела на меня, чуть сощурив свои зеленые глаза. И только тут я понял, что в комнате странно светло. Взгляд сам собой скользнул к окну, и я оцепенел. Там за стеклом бушевал пожар, языки пламени лизали раму, стремясь пробраться внутрь комнаты, небо было черным от дыма... В стекло стучали какие-то люди. Они кричали, но я ничего не слышал. Они плакали, но я этого не видел. Они горели, но я не шелохнулся... - Кого ты видишь, когда смотришься в зеркало?
А я и не заметил, как она вывела меня почти что на центр комнаты. Странное зеркало. Оно ведь ничего не отражает. Такое чувство, будто бы его поверхность отлита из свинца...
- Сакура, там ведь ничего... - но она не дала мне договорить, приложив свой палец к моим губам, и повернула мою голову в сторону зеркала. Его поверхность стала черной. Казалось, дым от пожара проник в зазеркалье, клубясь теперь там, свиваясь в тугие кольца, окружая чью-то... фигуру?
На меня из зеркала смотрел совсем еще маленький мальчик с заплаканными небесно-голубыми глазами. Усы-полоски на его щеках кровоточили, а в руках он сжимал режущее ладони лезвие. Его родители умерли. Его избегали дети. И он разрезал себе щеки, чтобы доказать им, что ничем их не хуже. Шесть кровоточащих полос.
- От тебя отреклись. Кого ты видишь?
- Жертву.
Голос непривычно хриплый. Странно. Это ведь так давно было...
По поверхности зеркала пробежала волна, унося с собой это видение и принося следующее.
Я стоял рядом с Гаарой и предлагал ему свою дружбу, понимая, каково ему приходится...
- Тебя поняли. Кого ты видишь?
- Друга.
Я до рези в глазах всматриваюсь в такие далекие силуэты двух мальчишек, торжественно жмущих друг другу руки, когда новая волна уничтожает эту картину. Хотя ей на смену сразу же приходит следующая: Гаара что-то подписывает и объясняет нашему секретарю, а я стою за его спиной и чему-то улыбаюсь. Вот только в тот момент мне больше хотелось заплакать...
- Тебя признали. Кого ты видишь?
- Тень.
Сакура, стоящая рядом со мной, лишь улыбнулась, ничего не сказав в ответ. Только по поверхности зеркала снова пробежала рябь, и я увидел свое собственное отражение с хмуро сдвинутыми бровями и сосредоточенным взглядом.
- Кого ты видишь, когда смотришься в зеркало, Наруто?
- Я вижу...
В этот момент по зеркалу снова пробежала волна, и я столкнулся со взглядом изумрудных глаз, обведенных черными синяками...

- Гаара...

- Ты угадал, Наруто, - и ее смех.
И мой мир, разлетающийся осколками...

Я стоял в центре комнаты. Или не комнаты. Очень сложно определить, где ты находишься, когда вокруг тебя одни зеркала.
Тысячи изучающих взглядов изумрудных глаз были устремлены на меня.
И это нервировало.
Хотелось сорваться, и начать голыми руками бить зеркала, уничтожая своих двойников - эти бездушные отражения, идеально повторяющие любое мое движение.
Вместо этого я лишь закрыл глаза. Так проще представить, что я все же нахожусь в обычной комнате...
- Иди сюда...
- Сакура? - этот голос я бы узнал из тысячи ему подобных. Такое не забывается.
Медленно, на ощупь, я двинулся в том направлении, откуда исходил звук...

Я шел на ее голос, понимая, что другого выхода просто нет. Хотя меня позабавило такое количество моих отражений. Наверное, было бы классно когда-нибудь клонировать себя. Жалко, что я не мог так делать в детстве. Тогда, быть может, на моем лице сейчас бы и не было этих «усов».
- Ну же, иди сюда...

Ее голос снова и снова заставлял меня двигаться вперед, выставив перед собой руки, и осторожно делать шаг за шагом, ожидая в любой момент почувствовать под ладонями прохладную поверхность зеркальной глади.
- Остановись.

Я замер, ожидая продолжения. Прямо передо мной точно так же замерло мое отражение: голубоглазый блондин изучающее рассматривал меня из зазеркалья. Я же в свою очередь рассматривал его, когда...
- Ты знаешь, что ты никогда не был одинок?
Рядом с тобой всегда был человек, способный понять тебя, как самого себя.
Который был твоей тенью. Твоим зеркалом, идеально отражая все твои достижения и промахи. Человек, который для тебя на самом деле дороже всего на этом свете. Твоя противоположность. Твое полное отражение.
Твой лучший друг и твой злейший враг.
Твой свет и твоя тьма.
Твоя надежда и твое разочарование.

О чем она говорит?
Я никогда не понимал ее до конца. И сейчас, скорее всего не пойму.
- Посмотри на себя в зеркало. Кого ты там видишь?
Я поднял глаза, ожидая увидеть себя, но вместо этого...
На меня смотрел Гаара.

Я видел, как его брови удивленно поползли вверх, повторяя движение моих собственных бровей...
- Наруто, неужели ты...

- ...зеркало...

- ...мое?..